Александр Зорич - Праймзона

Это была… машина!

Машина имела форму сферы, к которой сверху приделали цилиндрическую надстройку, а снизу — две длинных саблевидных лыжи.

Машина была снабжена шестью круглыми окнами-иллюминаторами. И тремя парами суставчатых механических лап.

В одной паре механических конечностей была зажата длиннейшая алебарда. За зазубренным навершием алебарды тянулись не то водоросли, не то кишки какого-то свежевыпотрошенного озерного гада.

Две другие лапы батискафа сжимали что-то похожее на часовые бомбы (которые с таким искусством умел изготавливать и применять блестящий изобретатель Шелти; да и не только он, конечно, но и другие герои-изобретатели).

И еще две — держали заросший зеленой тиной сундук!

— Я не я буду, — пробасил Буджум, — если этот железный пузырь не занимается здесь кладоискательством!

(О том как богато кладами дно Твельского озера, в империи ходили легенды! Впрочем, те же легенды констатировали, что глубины в озере такие, что донырнуть до кладов по силам лишь самой крепкой, самой матерой водоплавающей чуди.)

— Либо подрабатывает подводным старьевщиком, — заметил скептически настроенный Дитер. Крысолов намекал на то, что далеко не всякий, даже тщательно спрятанный, сундук содержит сокровища, и что средний “клад” обычно набит лишь сгнившей одеждой да копеечной утварью — о чем любил рассказывать картежный приятель лорда Данзаса, промышлявший в молодости кладоискательством.

Когда машина полностью всплыла и закачалась на поверхности озера, из металлической коробки на плоту вышли четверо мужчин, одетых в холщовые штаны и свободные рубахи. Это, определенно, были слуги.

Четверка была вооружена баграми.

Не медля ни секунды и не сговариваясь, как будто они делали обыденное, сто раз повторенное ранее дело, все четверо ухватили баграми подводную машину за приделанные к надстройке поручни. Напряглись, подтянули к борту плота, пришвартовали.

Крышка на рубке машины отворилась. Притом отворилась каким-то чудным образом, не откинувшись на петлях, а совершив не менее десятка оборотов — будто была она пробкой, ввинченной в горлышко бутылки, — и лишь затем поднявшись и сдвинувшись в сторону на четырех длинных штырях.

Один из слуг приставил к надстройке батискафа лестницу-трап. На борт плота перешел седовласый коротышка с длинной, заплетенной в две косицы, бородой.

На коротышке был грязный кожаный костюм с массой карманов, кармашков и крючков.

После этого плот медленно поплыл к берегу — но не туда, где стоял Рутгер и его герои, а куда-то за мыс, что вдавался в озеро метров на пятьсот правее.

— Идем за ними! — скомандовал Рутгер, не веря своему счастью.

— И потому, если вы не поможете мне, моя судьба будет решена, а единственное, что мне останется — смерть, — рассказывая ученому о своем аховом положении, Рутгер решил чуточку сгустить краски.

— Смерть? — вытаращил умные глаза ученый. — Ты хочешь сказать, что убьешь себя, если не добудешь денег?

Рутгер кротко кивнул. Мол, так велит мне честь.

— Давно не слышал ничего более глупого! — честно признался ученый. И, распаляясь, пояснил:

— В этом мире столько прекрасного! Загадочного! Удивительного! Бездны знания, которые могут открыться любому трудолюбивому смертному и которые совершенно не требуют денег!

Ученый выжидательно поглядел на Рутгера. Лорд Данзас молчал — было видно, что этого пафоса он не разделяет.

Тогда Грегориус вздохнул и, переменив тон, спросил:

— И чего же ты хочешь от меня?

— Анабелла, дочь лорда Сентора, сказала мне, что ваша мудрость настолько глубока, что вы можете дать мне толковый совет. Подскажете, что мне следует делать, чтобы выпутаться из моей затруднительной ситуации. И я буду благодарен вам всю мою жизнь!

— Анабелла? — лицо ученого тут же подобрело. — Дочь лорда Сентора? Пипина Длинного?

— Да-да, она.

— Что же, с этого надо было начинать! А не с рассказа о том, что ты не умеешь играть в карты, но зачем-то все время это делаешь! — сказал Грегориус сварливо.

— Ну значит прошу считать это началом, — робко улыбнулся Рутгер.

В обществе ученого он чувствовал себя нерадивым школьником. И хотя, вроде бы, никаким вещественным образом навредить ему Грегориус не мог, Рутгер испытывал перед ним… настоящий страх! Благоговейный трепет мальчишки перед взрослым!

— Значит, совета… — повторил Грегориус, словно бы что-то обдумывая. — Проще говоря, ты хочешь узнать, где сможешь добыть деньги на то, чтобы выкупить родной замок у этого негодяя… как его…

— Гуго, — подсказал Рутгер. — Гуго, лорд Ферткау.

— Ну да. Что ж, я знаю одно-единственное место в нашем мире, где денежки по-прежнему лежат под ногами! И притом на них еще не успели наложить лапу ни Империя Доктов, ни Королевство Адорния! — Грегориус лукаво подмигнул собеседнику.

— И что же это за место? Надеюсь, не императорская казна? — вяло отшутился Рутгер.

— Я же сказал: “Под ногами”! И еще я сказал: “Не успела наложить лапу”! А в императорской казне серебро лежит в опечатанных сундуках! С гербами!

— Ну тогда… тогда даже и не знаю! Опыт подсказывает мне, что такие места — они бывают только в сказках! И в нашем воображении…

— Мой пылкий и необычайно скептичный друг, речь идет о Праймзоне, — промолвил Грегориус.

Лицо Рутгера враз побледнело.

— Праймзона? — спросил он, скрывая напряженье. — Вы говорите о территориях, до неузнаваемости изуродованных грандиозными выбросами прайма в ходе Катаклизма?! Но ведь считается, что Праймзона — это владения смерти? Место, где зло всевластно? Где вместо зверей — монстры, а вместо людей — проходимцы и каторжники?

— Да, не стану спорить, это очень и очень опасное место! — спокойно согласился Грегориус. — Но есть такие люди, они называют себя “охотниками” (хотя имперские законы именуют их “контрабандистами” и “лиходеями”!), которые научились ходить по Праймзоне как по своему огороду! И извлекать немало выгод из своих умений, невзирая на царящее там зло!

— Но как в Праймзоне можно находиться дольше суток?! Как там можно ночевать? Там же орды опаснейшей чуди! И множество жутких магических ловушек! Я неоднократно слыхал об этом от достойных доверия людей!

— Да, земля там хищная, — вновь согласился Грегориус флегматично. — Однако слухи о полной непроходимости Праймзоны преувеличены. Отчасти, специально для того, чтобы неопытные искатели приключений вроде тебя туда не совались. А отчасти — чтобы набить цену за услуги охотников.

— Ну хорошо. В Праймзону ходят какие-то охотники. Мне-то что с того? — пожал плечами Рутгер. — Я же не охотник!

— Ты очень нетерпелив, — мрачно промолвил Грегориус. — Тем не менее, я отвечу: если тебе повезет уговорить охотника стать проводником по Праймзоне для тебя и твоих героев, то, считай, полдела сделано…