Лазель - Фанфик Умирать не страшно

К счастью для Снейпа, почти так оно и было. Индивидуально приготовленное приворотное зелье вещь редкая и дорогая именно из-за составляющих. И зельевар, действительно, направил список необходимого Малфою. Конечно, многое можно было бы достать и в запасниках Хогвартса, но Северус приберег это на самый крайний случай.

Речь Снейпа, похоже, не слишком-то убедила Воландеморта. Он недобро сузил алые глаза, почти прошипев:

— Мне кажется, или я не вижу должного усердия?

— Простите, мой Лорд, но…

— Молчать! Надеюсь, ты понимаешь, что если подведешь меня, то я буду ОЧЕНЬ недоволен!

— Да, мой Лорд.

Кажется, лучшим сейчас было вообще не привлекать внимания Воландеморта к себе, но, увы, находясь с ним в комнате наедине, это было почти невозможно. Все тем же шипящим голосом Темный Лорд произнес:

— Я жду результатов. И, кажется, тебе нужен небольшой аванс в качестве подтверждения серьезности моих намерений.

В следующий миг непростительное заклятье сбило Северуса с ног, заставляя закусить губу до крови, чтобы не дать вырваться ни крику, ни стону. Одно короткое слово, и адская боль по всему телу. Обычно достаточно пяти минут, чтобы развился болевой шок. Но, к счастью или нет, в этот раз до подобного не дошло. Ошеломление от прекращения заклятья было столь же болезненным, как и само Круцио, но Снейп, превозмогая самого себя, поспешил встать на ноги, едва заслышав приказ Воландеморта:

— Поди прочь!

Больших усилий стоило не выдать своего облегчения и не перейти на бег. Единственная уступка обстоятельствам со стороны Снейпа была в том, что, едва за ним закрылись двери в кабинет Темного Лорда, он направился к зоне аппарации так стремительно, как только мог, игнорируя любые попытки заговорить, коих оказалось целых две: от Беллы и от того же Люциуса, который, похоже, был следующим в очереди на прием к Воландеморту. Прежде чем аппарировать, Северус почувствовал мимолетное облегчение, что не встретил Грейбека. Этот даже в человеческом виде мог учуять многое. Еще бы ощутил запах Поттера.

* * *

Спустя полчаса после поспешной аппарации Снейпа Гарри понял, что волнуется. Сам себя спросил с чего бы, и сам же себе ответил вопросом на вопрос: а что бы он сам чувствовал, вынужденный раз за разом являться к Воландеморту, тщательнейшим образом стараясь не выдать двойной игры и выявить замыслы темного мага? На этот почти риторический вопрос у Поттера существовал довольно ясный ответ: «Я бы так не смог».

— У мужества множество проявлений. Бывает и скрытое ото всех, — осторожно заметил Морри.

— По-моему, мало кому в Ордене есть дело, каково приходится Снейпу, — сухо ответил Гарри. — Да и я немногим лучше.

— Какая радикальная перемена мнения, — кажется, Морри подтрунивал над Поттером, но тот все-таки ответил серьезно:

— После моего… возрождения столько всего произошло, и я столько всего узнал, что просто не могу относиться к нему по-прежнему, — по тону Гарри создавалось впечатление, что он чувствует себя немного виноватым из-за этого.

— Это и называется взросление: когда начинаешь различать полутона. Даже у самых светлых магов в биографии найдутся темные пятна, равно как и у темных — светлые. Очень полезно проследить причинно-следственную связь тех или иных поступков. Помогает многое понять, поверь.

— Вот в этом я как раз не силен. Северус во многом прав относительно меня. Чаще всего я сначала делаю, потом думаю.

— Но, стоит отметить, интуиция у тебя развита великолепно и не раз выручала. И, чисто интуитивно, ты начинаешь относиться к своему супругу правильно.

— И все-таки меня по-прежнему приводит в ужас даже мысль о том, чтобы переспать с ним. Это… это просто где-то за гранью! Я даже представить этого не могу!

— Гарри…прости, мне кажется, или я слышу…

— Не знаю! Я просто не знаю! — едва слышно выдохнул Поттер, а потом совсем шепотом пробормотал: — Сириус меня возненавидит!

— Парень, ты совсем с ума сошел? — у Морри была потрясающая способность приводить крестного в самый нужный или ключевой момент. Гарри собирался было сказать своему «второму «я», что не стоило, но вместо этого посмотрел на Сириуса. Тот сначала появился в экране выключенного телевизора, но потом переместился на более привычную отражающую поверхность — Поттер озаботился созданием в гостиной подходящего зеркала, вернее увеличением уже существующего. — Проклятье, как же мне хочется иметь возможность сейчас прикоснуться к тебе! Я же говорил, что чтобы ты не сотворил, я никогда не отвернусь от тебя!

— Даже… это?

— Неважно! Стань ты даже правой рукой Воландеморта! Жаль, что многие вещи я понял только после смерти. Вероятно, пословица: «Горбатого могила исправит» как раз обо мне. Наверное, нам давно стоило поговорить об этом.

— О чем? — Гарри показалось, что разговор уходит куда-то не туда.

— Об ошибках прошлого, к сожалению. О том, что романтический образ твоего отца и нас, его друзей, не такой уж и романтический.

— Хм, — Поттер подумал, что за тот немалый срок, поведенный вместе в мире мертвых, они лишь пару раз в разговорах касались этой темы, да и то вскользь. Наверное, никто не думал, что… пригодится. Но вот сейчас настал момент истины, поэтому Гарри сказал: — Если ты о том, что в школьные годы Мародеры часто цеплялись к Снейпу, что порой выливалось в довольно… жестокие розыгрыши, то я знаю.

— Знаешь? — смутился Сириус.

— Часть да, а часть имел удовольствие «лицезреть» в думосборе Северуса, как раз незадолго до того, как нырнул в Арку.

— Видел… Извини.

— Да ты-то тут причем? Это я проявил… инициативу. Она, кстати, мне дорого обошлась, — воспоминания о банке с тараканами оставались живее всех живых. — Но не скажу, что это происшествие не пошло на пользу. Наверное, я тогда впервые задумался о своем отце как о человеке, а не о непонятном светлом героическом образе, что он тоже не идеален и бывал неправ. Ну да, и вначале я пребывал в шоке, конечно.

— А мы все усугубляли эту ситуацию, рассказывая, каким идеальным был Джеймс, отчего ты разрывался на части.

— Ну да, где-то так.

— Возвращаясь к событиям прошлого, у Снейпа было достаточно причин ненавидеть нас, да и мстить, пока мы учились в школе, тоже. Я точно не помню, с чего началась наша вражда. Поначалу, само собой, противостояние факультетов, да и Северус никогда не был белым и пушистым, так что поводы цепляться к нему были, но это мелочи. Настоящая война между нами началась, думаю, тогда, когда Джеймс влюбился в Лили, а она дружила со Снейпом.

— Правда? Я не знал, — такого поворота истории Гарри никак не ожидал.

— Ну, ни я, ни Ремус не стремились рассказывать о том, что нам вовсе не делало чести. Хотя я это понял, лишь умерев.