rain_dog - Летучий корабль

Я сначала даже внимания на это никакого не обратил, потому что в моих руках был свежий номер «Ежедневного Пророка», только что взятый с газетной стойки на входе в Аврорат, и я был полностью поглощен чтением, нет, даже не чтением, а… Я размышлял над тем странным фактом, что новость о нападении на дом Уоррена Хэмсфилда была вовсе не на первой странице. С передовицы на меня глядели празднично-торжественные Фадж и прочие официальные лица, ну и я сам собственной персоной. С одной стороны, это было вполне логично — вчера прошло празднование второй годовщины победы над Волдемортом, можно сказать, врагом Магической Британии номер один. Там присутствовал сам Министр Магии, выступал с речью, было отснято множество колдографий, которые надо теперь кому-то демонстрировать, не даром же репортеры вчера переводили на все эти торжества пленку. А вот с другой стороны… Небольшое сообщение на второй странице, сухие соболезнования семьям погибших авроров — не мало ли это? Никаких интервью, как это было в прошлый раз с леди Лоуди, никаких истерик на первой странице. И что самое интересное — ни слова о корабле, который на этот раз появился при свете дня и был виден совершенно отчетливо. Если они не пишут о корабле, выходит просто криминальная хроника — бандиты напали и разграбили имение первого заместителя министра в Норидже, есть жертвы. «Какой ужас!» — скажет, наверное, моя теща, ставя чашечку чая, а то и кладя надкушенный кусок пирога прямо поверх газеты. А затем перелистает страницу и станет читать про выставку тюльпанов и других выращенных магами немагических растений в Эксетере. Потому что о нападении рассказано именно так, что оно становится в один ряд с тюльпанами, новинками у мадам Малкин и безвременной кончиной автора рецепта Оборотного зелья на 155-м году жизни. Родные скорбят… А как чувствуют себя сейчас родные Боуда и еще двух авроров, погибших вчера? Ни за что погибших. Почему не пишут о корабле?

Рон заглядывает мне через плечо и тоже недоуменно хмыкает.

- Не подскажешь, Гарри, чем мы с тобой вчера полночи занимались? — спрашивает он иронично.

- Да, друг, лучше бы тюльпаны выращивали. Толку и почета было бы больше. И никто бы не пострадал!

- Знаешь, Гарри, — Рон неожиданно смеется, — насколько я помню по школе, у нас с тобой такие руки-крюки, что без жертв среди тюльпанов бы не обошлось… Они не пишут о корабле…Странно…

На самом деле, совершенно понятно, почему тогда Пророк подавал все так, будто налет на имение Хэмсфилда — дело рук неизвестных грабителей. Мне сейчас это абсолютно ясно, если бы сейчас кто-то предложил Юэну Эвансу стать Министром Магии, а я бы согласился, то поступил бы точно так же, как и Фадж в том далеком мае. И так же, как Кингсли и Блэкмор накануне ночью (мы тогда этого, разумеется, не знали) стер бы свидетелям память. И предложил бы Эйли с Сарой наплевать на все и отправиться в романтическое путешествие по Европе. А всей прислуге Хэмсфилдов немедленно подыскал бы новое место не ближе, чем в Ирландии. Желательно, в Северной… Просто нам с Роном тогда было…, да, ему только-только исполнилось двадцать, а мне до двадцатилетия было еще целых три месяца. И казалось, что в жизни все ясно: вот тебе черное, а вот белое, и на их границе нет серой зоны взаимопроникновения. Есть хорошее и плохое, правильное и ложное — и никаких компромиссов. Честно говоря, я не пойму этого еще очень долго, не говоря уже о Роне. Не уверен, что он и сейчас в курсе… А мне это объяснили таким образом, что иногда я думаю, что лучше было бы мне навсегда остаться не знающим сомнений юным героем с горящими глазами.

Так вот, когда мы с Роном, наконец, доходим до вполне очевидной мысли, что о корабле не пишут просто для того, чтобы не сеять панику, наш праведный гнев не знает границ. Может быть оттого, что это напрямую касается и нас, ведь погибшие — такие же авроры, как мы. И я, и Рон вполне можем в скором времени оказаться на их месте, охраняя никому не нужные сокровища. А если написать правду? Признать, что в Магической Британии развязана новая война, а противник, появляющийся буквально с небес, как кара Господня, совершенно неуловим и непредсказуем? Фадж уйдет в отставку, как Министр Магии, вторично не справившийся, вновь не распознавший надвигающейся угрозы? Нет, Корнелиус Фадж явно полагает, что место главы магического правительства — это именно то, для чего он рожден в этой жизни. Так что никаких кораблей и пиратов. Просто грабители, господа, это бессовестные и беспринципные охотники за чужим добром, убийцы, да-да, а какими им еще быть? Не такие как добропорядочные жители Магической Британии. Это правда, они совсем не такие… На месте Кингсли и Блэкмора, я бы стер память еще и Поттеру с Уизли, но мы приобщены к тайне, к тому же связаны подпиской о неразглашении.

- Интересно, как долго получится это скрывать? — недоумевает Рон.

- Да сколько угодно, — все еще негодуя, говорю я. — Ты вспомни, они целый год скрывали возрождение Волдеморта и старательно втаптывали меня в грязь, пока Фадж не увидел его собственными глазами в Министерстве. Думаю, пока этот корабль не опустится прямо на голову Корнелиусу Фаджу, Пророк ничего не напишет.

- Слушай, — Рон немного мрачнеет, — а ты Джинни рассказал?

- Ну, да, еще в прошлый раз.

Ну, да, Поттер, подписка о неразглашении, между прочим, подразумевает и то, что ты не будешь выбалтывать жене за вечерним чаем служебные тайны, но где уж тебе думать о подобных мелочах!

— И я Гермионе тоже. И о вчерашнем… Как ты думаешь, ведь это запрещено, да?

Я молча киваю, и мы обещаем друг другу, очень торжественно, как первогодки в Хогвартсе, одно слово, что больше ни-ни. Никому. И, к сожалению, на этот раз сдерживаем слово…

— Так что там у тебя со списком? — неожиданно вспоминаю я.

Рон молча показывает мне свой пергамент. Измятый, чернила там, где он усердно касался строчек влажными от нервного напряжения пальцами, просто расплылись, Да, я понимаю, что вчера он устал, что в то время как я с Кинсли смотрел воспоминания в думосборе и размышлял, послышался ли мне голос Драко Малфоя, или же мой извечный слизеринский недруг действительно был на месте нападения и не позволил убить Эйли, мой друг вынужден был тащиться за этим надутым Хэмсфилдом по всему замку, простите, скромному дому министерского чиновника, и записывать, какое именно добро вынесли воры, и сколько примерно оно стоило. Но то, что написал Рон… Местами это невозможно разобрать, а к вечеру Блэкмор распорядился представить ему весь список в наилучшем виде. Портрет волшебника Г…

- Какого Г…, Рон? — спрашиваю я, а сам начинаю давиться от смеха.

- Я не помню. — Рон только качает головой. — Гарри, я, правда, не знаю, что делать.