Денис Луженский - Сны чужие

- Свеорх, вон тот малый, с царапиной на подбородке. Жил в самом Арк-Хорл, служил в городской страже, был настолько верен прежней власти, что после памятной всем ночи оказался среди тех, кто покинул город. Тогда, слышал, почти все стражники ушли, вместе с их старшим…

- Нье-Ру, - буркнул Эрхал.

- Что? - удивился Крайт.

- Меот-кортэга городской стражи звали Нье-Ру.

- Э-э… говорят, он все еще прячется в горах со своими ребятами и нападает на патрули "пятнистых". Свеорх, правда, этого не знает, его полусотня сама воевала, без других. Они прятались в этих самых лесах, где и мы сейчас обретаемся, только отсюда подальше к северу. Семнадцать дней назад устроили засаду на армейский обоз, а тот обоз сам оказался ловушкой - на возах под мешковиной вместо тюков сидели лучники, а в стане позади шли три сотни спир-хэдов. Дальше продолжать?

- Не надо, - Эрхал скривился и потер шрам, разрезающий правую бровь. - Отряд побили, а парню повезло.

- Это еще как поглядеть, ведь он оказался среди выживших. Он и еще тот, с седыми прядями на лбу. На деле ему, думается, лет сорок, не боле. Зовут Луском. Где судьба его так потрепала - одна Тши-Хат знает, сам же он не говорит. Проболтался только, что стражником не был, как Свеорх, а в его полусотню попал уже когда они вместе из столицы нашей достославной ноги уносили. На солдата он и верно не больно-то похож. По повадкам скорее вор, но определенно городской, хмурый какой-то, нет в нем нашей ватажной удали.

- Фрая и Камира, - как кого зовут из женщин - это в ватаге наверняка знали все, однако Крайт все же решил пояснить: - Та, что повыше и поплотнее - Фрая, та, что пониже и… э-э… поуже в бедрах - Камира. Фрая говорит про себя, что она дочь деревенского плотника и, кажется, не врет. Замашки у нее мужицкие, а ручка… ух! (Крайт невольно потер правое запястье, все еще ноющее после знакомства с "ручкой" Фраи). Неудивительно, что парень, которого она приложила сгоряча в родной деревушке, упал и уже не поднялся. Похоже, сельчане на нее за это шибко обиделись, потому как вовсе не возражали, когда ныне покойный Ураз-Таш забрал ее с собой.

- Я помню, - заметил Эрхал, - в то время я уже был с вами.

"Значит, все же притворялся, - развеял для себя последние сомнения Крайт. - Ну и ловок же ты, приятель…"

- Камира тоже деревенская, из семьи старосты. Папаша привечал у себя всякую шальную братию, навроде Альха или Свеорха. Когда открылось, успел удрать прямо из под носа у "пятнистых". Камиру с братом забрали в назидание отцу и другим. У брата на второй день пути жар начался, а на третий он после ночёвки в снегу не проснулся. Девчонка же выдюжила… крепкая, хоть так, по виду, и не скажешь.

Девицы, инстинктивно старавшиеся держаться поближе друг к другу, натаскали к костру свежего лапника, постелили поверх веток свернутое вдвое одеяло и с удобством расположились на нем. Сейчас Фрая с заметной радостью взялась помогать Альху в готовке. Камира дремала, свернувшись калачиком и натянув на голову капюшон меховой куртки. Намаялась, бедолага… Крайт поймал себя на какой-то особенной, непривычной жалости к худенькой дочери деревенского старосты и поспешно загнал сомнительное чувство туда, откуда оно выползло навроде пронырливого болотного гада. Чтобы отвлечься, поспешил продолжить изложение собранных сведений.

- Вурт, - Крайт кивком указал на привалившегося к дереву молодого барска с некрасивым, сильно скуластым лицом, - сын кузнеца из Вала-Сорд. Не поладил с родителем, сбежал из дома и прибился к какой-то лихой кампании. Парень многого недоговаривает, но думается мне - это была ватага Тарака Рваное Ухо, которую еще весной посек на постоялом дворе под Реска-Рэх один бешеный законник…

Что-то дрогнуло в лице Эрхала. Он странно пошевелил губами, будто хотел о чем-то сказать или задать вопрос, но в последний момент передумал и промолчал.

- Вурт единственный, кто спасся, потому как с ватагой его тогда не было - продырявили плечо при налете, отлеживался в схроне… Так он сам, конечно, сказывает. Потом, когда узнал о конце дружков, долго прятался, боялся, что тот законник будет его искать, чтобы дело закончить. Несколько раз примерялся пристать к разным ватагам, да все не решался, а недавно его узнали в какой-то деревеньке. Крестьяне сами же и повязали, а после передали с рук на руки "пятнистым". Обычное дело: больших шаек боятся, а то и для своей пользы шалых прикармливают. Одиночек же никто не любит.

- Есть у нас, впрочем, и не одиночки: тот, что дрова рубит - это Нерб, а вон тот, что болтает с Фраей - Ашер. Про них и говорить особо нечего, довольно того, что Нерба я раньше знавал, он в ватаге Иривая-Топора ходил. Неплохой, вроде, парень. Надежный. Ашера не знаю, но его хорошо знает Нерб. Думаю, такие как он не станут ручаться за кого ни попадя. А история у них простая: половину ватаги побили, половину из тех, что выжили по дороге Седобородый прибрал - их косточки теперь под снегом мерзнут.

- Кто там еще остался… - взглянув по сторонам, Крайт фыркнул. - Э-э… Цирга и э-э… Хинш - вон та парочка здоровяков с руками, что твоя лопата. Братья. Про этих тоже ничего толкового не скажешь, ибо по рожам видно, что с детства в земле ковырялись. Пахари… Р-ронтова кровь, сам не пойму, чего с нами-то увязались. Не иначе - умишка Тши-Хат в их деревянные головы слишком уж много вложила. Хотя это - вряд ли, потому как оказались они здесь по собственной дурости. Отдали бы сборщику из крепостного гарнизона половину собранного осенью урожая, так сидели бы теперь дома, в тепле, жёнок по углам тискали. Нет - эти дурни мало что зерно отдавать отказались, так ещё, пока солдаты из охраны к старосте ходили за повозками, того сборщика заперли в амбаре, дверь подпёрли снаружи колами, а амбар подпалили. Собственный. Сбежать уже не успели, солдаты, как дым увидели, повозки побросали и обратно бросились, а там эти двое вокруг своего амбара бегают, соломы подкладывают, чтоб горело жарче. Охранники, видать, не больно-то своего сборщика любили, потому как на месте вершить расправу не стали, а только избили обоих дурней хорошенько, на воз вместо зерна бросили и живьём на заставу увезли, а уж оттуда их первым же конвоем в крепость отправили. В Брук-хад, стало быть.

- У тебя злой язык, парень.

Крайт пожал плечами и усмехнулся:

- А я вообще не больно-то добрый.

- Что ж так?

- Жизнь не выучила, доброте-то.

- Вот и рассказал бы про себя.

- Про себя? - Крайт сложил губы трубочкой и тоненько свистнул. - Я как ветер - то там зашумит, то тут завоет… А про себя и говорить нечего. С малых лет по лесам мотаюсь. Вольпом жил, вольпом в землю уйду.

- Спирово дерьмо.

- Что? - не ожидавший подобных слов Крайт даже немного растерялся.

- Дерьмо, - холодно бросил Эрхал, - бравада разбойничья. Для простачков вроде тех деревенских увальней, может, и сгодится, а только мне этого трёпа не надо. Не люблю. Вижу, хочешь стать моим ближником, или как там ещё у вас таких называют… альвашем.