Денис Луженский - Сны чужие

Быстро темнело, но ночное зрение - на то оно и ночное. Олег шёл наугад… вернее, это ему казалось, что он идет наугад, бездумно и бесцельно. Между тем, его вёл сейчас тот странный проводник, что обосновался у него внутри и давал о себе знать последнее время всё чаще и чаще. Вот и сейчас - в мозгу словно пробудился вживлённый автопилот; он отыскал в глубине лесного массива Врата и уверенно повёл безучастное тело напрямик, меж небольших, но болотистых и топких озёрец, к которым Олег прежде не сунулся бы даже днем.

Под ногами слежавшаяся хвоя сменила высокую густую траву; та, в свою очередь, скоро превратилась в уже знакомый упругий ковер из мха. Не дойдя до Врат какой-нибудь сотни метров, Олег внезапно остановился возле очень старого и кряжистого дуба. Место здесь было относительно сухое, усталость наконец-то взяла свое и он буквально рухнул возле мощных корявых корней древесного старожила, сразу же провалившись в глубокий "тёмный" сон, больше похожий на беспамятство.

- Тебя там не ждут, - голос звучал отстранённо и из-за этого ещё более уверенно. - Ведь ты уже убедился в этом, сын хорла?

- Ты прежде никогда не называла меня так, - он вглядывался в смутные очертания фигуры, словно застрявшие в предрассветном тумане. - Вэр, это ты? Откуда ты здесь?

- Оттуда же, откуда и ты.

- Тебе здесь не место.

- А разве тебе здесь место? - удивилась она. - Не смеши меня, сын хорла! Кому ты тут сможешь не то что слово сказать, а хотя бы на глаза показаться? Взгляни на себя, фэйюр!…

Что-то толкнуло его вперёд, бросило на колени перед парящим зеркалом пруда. Недвижная гладь воды отразила… то, что и должна была отразить - лицо, где человеческие черты причудливо перемешались с кошачьими. Оно не выглядело уродливым, вовсе нет, даже на человеческий вкус барска можно было найти привлекательным, но это не могло изменить его чуждости людям. Олег услышал глухой стон отчаяния. Свой собственный стон.

- Что мне делать?! Подскажи - что?!

Ответ не заставил себя ждать:

- Изменись.

- Что?!…

- Изменись. Стань прежним. Хотя бы внешне.

- Это безумие!

- Весь наш мир - одно сплошное безумие, - призрак насмешливо фыркнул и клубы тумана поглотили его с той же лёгкостью, с какой породили совсем недавно.

- Изменись, - донеслось уже из ниоткуда, - ты можешь…

"Могу", - мысленно повторил он, вновь склоняясь над водой. Из тёмного, подернувшегося от его близкого дыхания легкой рябью зеркала смотрела сквозь узкие прорези кошачьих зрачков безнадёжность. Щурилась, кривила губы…

А если и взаправду - может? Если и впрямь - изменится? Стоит лишь пожелать этого всей своей раздвоенной душой, поверить в невозможное!… Поверить - и измениться!

Как изменить себя, не изменив себе?… Эки, подскажи! Почему ты молчишь?!

Он заскрипел зубами, комкая в пальцах напитанный влагой мох. Невозможно переплыть дважды одну и ту же реку! Невозможно отыскать жарким летом прошлогоднего снега! Тот снег растаял еще по весне, став рекой, а та река, в которую ты входил когда-то, давно уже слилась с океаном…

Ты все-таки сошел с ума, странник, поскольку надеешься на невозможное… Веришь в невозможное… И видишь в зеркале пруда - невозможное…

Отражение в воде странным образом поплыло, исказилось, как будто невидимый художник решил разом смешать все краски. Черты лица размазались… Что это? Слезы?…

Нет, глаза оставались сухими и он по-прежнему ясно видел отражающиеся в живом зеркале ветви дуба. Чёткость потеряло лишь лицо, превратившись в неясное мельтешение теней и красок, сквозь которое постепенно начинали проступать контуры черт… новых черт… старых черт!…

Не смея верить своим глазам, он потрясённо наблюдал, как формируются мягкие скулы и прямой нос, как гладкая кожа наливается румянцем… Кожа!… Гладкая!… И глаза!… Человеческие глаза!…

Еще миг, и из воды на него смотрел Олег - прежний Олег, облик которого он уже стал забывать. Боясь спугнуть чудесное наваждение, он поднес руку к щеке, потрогал… и похолодел - пальцы зарылись в короткий пушистый мех. Вожделенное отражение дрогнуло и снова исказилось. Нет! Постой! Не уходи!…

Олег словно очнулся, вышел из забытья и обнаружил, что действительно стоит на коленях возле пруда. Вот только никакого тумана не было вокруг, а над лесом поднималось утреннее солнце. Да что же это с ним, в самом-то деле? Где был сон и где - явь?

Он с трудом удержался, чтобы не ударить кулаком фэйюра, вновь смотрящего на него снизу вверх. Тоска, стынущая в его глазах, остановила уже занесенную руку. А ведь во сне (если это был сон) ему все-таки удалось. Хоть на миг - но получилось… А что, если…

Ощущения ещё были свежи в памяти. Олег попытался расслабиться и вернуть это чувство из видения, эту безумную надежду, эту странную уверенность в том, что всё получится. Нелепость? Пускай!… Пусть этот шанс был насквозь призрачным, всё же это был шанс !… Не на возвращение, нет, но хотя бы на взгляд… один единственный взгляд на забытую в этом мире мечту. Всего один взгляд в глаза и одно единственное слово: "Прощай". То слово, что он не успел, не смог произнести, уходя. То слово, что он остался должен… Потом - плевать, потом хоть обеими ногами в Яму, хоть вприпрыжку по краю Мироздания. Потом… он будет готов …

Нет, не выходило - не расплывалось изображение в воде, не смешивались краски и черты, не выплавлялось из нынешнего - прежнее. Фэйюр все так же смотрел на него снизу вверх и в глазах его таяла сосулькой под весенним солнцем надежда.

Тогда он закрыл глаза и начал "рисовать" свой прежний облик мысленно, вспоминая каждую деталь своего человеческого лица, каждую мелочь, вплоть до крошечной родинки возле правого уха и вечно сбивающейся на лоб непослушной прядки жестких волос. Боже мой, как давно это было!… То, что прежде казалось таким привычным, обыкновенным, сейчас приходилось вытягивать из памяти, как жилы из плоти, с болью и кровью… узкая складка на правой щеке… характерный прищур глаз… Как скульптор лепит бюст, как художник рисует портрет… Им проще, скульптору и художнику, у них есть натура, живой образец, а у него - только осколки воспоминаний о собственном отражении в зеркале, о фотографиях, о видеосъёмке с выпускного вечера… Нос… губы… изгибы скул… Какие у него были глаза? Кажется, карие… А волосы? Темные… темно-каштановые… Складка на щеке… родинка… да, помню - возле уха… нос прямой… губы узкие…

Олег открыл глаза… Моргнул… сердце встрепенулось в груди и пошло в пляс, отбивая чечётку - судорожную, нервную. Медленно, очень медленно он поднялся с колен. У его ног слабо колыхалось отражение барска с человеческим лицом. Чувство абсурдности происходящего не оставляло, постепенно превращаясь в убеждённость: "Я либо свихнулся, либо у меня действительно получилось … но что делать с остальным телом? С одеждой? С оружием?…"