Степан Мазур - Изнанка Мира

— Спокойно, спокойно. Я тут. Далеко не ухожу.

Новая работа ведьмаку не то, чтобы нравилась, но были в двухнедельной беготне за отступниками от законов и свои плюсы. Спасение красивых девушек, например. В конце концов, если их не спасать, то никогда не увидит сестру Иришку. А за сестрёнку стоило побороться, побегать, попрыгать. Лишать жизней мразь не так уж и сложно. Рука не дрожит, сомнений нет. Раз — и всё.

Наводят всегда точно… Но вот вместо того, чтобы дать сестрёнку в напарницы — как ходили на ведьм прежде — молчаливые братья ордена забрали её. То ли надеялись использовать как наживку для отца, то ли готовили для чего-то другого. Они никогда не объясняют своих поступков.

Всю работу приходилось делать одному.

Но ничего… Всё приходит с опытом. Если ведьмаку разрешили быть инквизитором, значит, это кому-то очень сильно надо.

Этот диалог звучал не вживую и не по телефону или любому другому механическому устройству. Он не был набран и на клавиатуре. Простой или виртуальной. Но он был. Пусть и не так, как привыкли слышать люди.

— Вячеслав заплатит за Александра! Чёртов стихийник умрёт!

— Эдик, не глупи. Куда ты денешь следы?

— Почему бы не скинуть их на какого-нибудь человека?

— Двуногие долго не живут. А после смерти ответка всё равно вернётся к тебе.

— У меня будет время, чтобы скинуть её ещё на кого-нибудь.

— И долго ты собираешься бегать?

— Так ты поможешь мне или нет, учитель? Я когда-нибудь поставлю это слово в кавычки.

— Не ёрничай! Александр стал чёрным магом и заслужил своё. Зачем и тебе пятнать себя магией прямого воздействия?

— Мы долгое время не виделись, но он мой брат-близнец. Я и сейчас ощущаю его гнев на убийцу.

— Я думал, ты умнее.

— Я тоже… но кровные узы обязывают меня. И пока я не отомщу за Сашу, я не смогу жить спокойно.

— Покой — человеческая категория. Один этого не понял и ушёл за черту не так, как собирался. Ты тоже хочешь последовать за ним?

— Мы оба с детства были непослушными.

— Сознательно делать ошибку не каждому под силу. Ты скоро возведёшь это до уровня таланта.

— Тогда я сделаю всё сам.

— Не раньше, чем возьмёшь ученика. Пока ты этого не сделаешь, я ответственен за тебя, а значит, не позволю тебе убивать нас обоих.

— Ученик? Ученица? Этот вопрос решится в течение нескольких дней.

— Последний раз говорю тебе, не делай этого!

— Прощай, учитель.

— Глупец!

Люция раскинулась на кровати, ощущая, как лёгкие разъедает болезнь. Горы антибиотиков, что в панике напринимала хозяйка тела, не спасали. Температура росла, силы таяли, и конец казался близок.

Урезанные до предела возможности ангела позволяли ощутить всю глубину скинутой на тело энергетической грязи, но пройтись по нитям и узнать адресата уже не получалось. Выходило, что в теле девушки Люцию заперли без надежды на спасение. И наведённое проклятье медленно, но верно подтачивало изнутри, высасывая силы словно пылесосом.

Всего пару дней, как поселилась в теле, излечивая израненную сложной жизнью девичью душу, как чьи-то злые помыслы обрушили на голову этой самой девушки незаслуженное наказание. Настолько незаслуженное, что оставалось только удивляться.

Но пока закон равновесия — деяние-ответ — разберётся, сколько пройдёт времени? День? Неделя? Месяц? Год?

А силы заканчиваются сейчас. Тают от температуры. Организм понятия не имеет, откуда на него посыпались все эти воспаления, усталость, боль… А всё ведь — следствие энергетического обезвоживания. Забитые чёрным намерением главные энергоцентры тела не в состоянии брать всю необходимую для жизни энергию только лишь из пищи. И Солнца, как назло, в городе мало. Осень — природа приготовилась к зиме, погрузилась в спячку. Не даст сил.

Ладно бы просто грязь в теле. Её недолго почистить даже простому человеку. Но она сыплется не прекращаясь. Мироздание слепо полагает, что обладатель тела проклят за самые жуткие дела и валит на голову одну проблему за другой, всячески стараясь изничтожить источник нестабильности. Убийство — самый тяжкий грех. Всякий убийца безвинной души будет наказан. Это понимают даже те, кто пропагандирует лишение жизни ежедневно всеми доступными способами от средств массовой информации и «безобидных» развлечений до воинственных религиозных сект и конфессий. Лозунгов много: убей или сам будешь убит, убей ради кого-то, чего-то, убей ради того же развлечения, свободы, выгоды, наживы…

В итоге лишь тяжёлая расплата для бессмертной души.

Люция тяжело поднялась. Сил в теле оставалось немного, кружилась голова, и руки-ноги казались ватными.

— Ничего, Светик. Выдержим. Нам главное продержаться, а так кто-нибудь обратит внимание на несправедливость раньше, чем долго бредущий закон вашего мира.

Светлана в теле никак не отреагировала на поддержку ангела. Она уже два дня как полностью отдала владение телом ангельскому существу и никак не проявляла себя, не вступая даже в диалог. Просто забилась в дальний угол сознания, смирившись со всем. Давно привыкла, что жизнь к ней несправедлива. А раз так, то зачем и дальше продолжать бороться? Сломалась… Светлая полоса в лице ангела кончилась так же быстро, как и началась. Надежда на прекрасное испарилась раньше, чем она в неё поверила. Так подло — дать и сразу отнять. Надежда на мир с мирозданием ломает быстрее постоянного ощущения борьбы.

— Выйдем на улицу, что ли, прогуляемся, — не сдавалась Люция, заставляя тело двигаться. Непослушные слабые руки так долго натягивали колготки, кофту, сапоги, плащ… На причёску и косметику, коим женщины этого мира уделяют пристальное внимание, сил не хватило.

Бледная и изможденная болезнью, награждённая изношенным телом, лишённая обоих мечей, ангел вышла на ветреную улицу.

Умирать надо в дороге. Смерть в пути — меньшее, что могла себе позволить ангел.

Из трех существ в автомобиле Евгению была милей всех пассажирка, сидящая рядом на заднем сиденье. Весёлая, бодрая, озорная. Вся словно сияет солнцем, которого большая нехватка в городе. Не чета немому водителю и ответственному за него, дракона, инквизитору.

Ни имён, ни званий, ни понимания. Орден немногословен и полон тайн.

Водитель вообще на человека похож лишь внешне. Так — робот себе и робот. Крутит втихомолку баранку. Правда, ведёт автомобиль осторожно. Соблюдает все, до последнего, правила. Дважды проехали посты ДПС. Зубы гаишников скрипят, но остановить не за что.

— Две недели меня заставили сидеть дома без объяснения причин. Разве что на кладбище на похороны друга отпустили. И то под конвоем. Но почему вы теперь выхватываете и везёте неизвестно куда в такой спешке?