Кассандра Клэр - Сумеречные охотники. Город праха

Шею резанула острая боль. Джейс вскрикнул и очнулся. Саймон сидел у него на груди, прижимая ладонь к губам. От жутких ран не осталось даже следа, только свежая кровь пятнала футболку.

Сонное оцепенение прошло — заныли ушибленные плечи, рассеченая рука, прокушенная шея. В ушах перестала стучать кровь, но Джейс знал, что сердце в груди продолжает биться.

Саймон отнял руку ото рта, клыки уже спрятались.

— Я чуть не убил тебя! — прошептал он извиняющимся голосом.

— Я чуть тебе этого не позволил, — сказал Джейс.

Саймон булькнул, скатился с Джейса и рухнул на пол, съежившись. Сквозь бледную кожу на его шее просвечивали вены — голубоватые и лиловые. Вены, полные крови.

Моей крови. Джейс сел, нашарил за поясом стило и принялся выводить на плече «иратце». Стило двигалось тяжело и медленно, как будто он тащил свинцовую трубу по футбольному полю. Голова раскалывалась. Джейс закончил руну и прислонился к стене, тяжело дыша. Моя кровь в его жилах.

— Прости меня, — произнес Саймон. — Я очень, очень виноват…

Исцеляющая руна начала действовать, боль постепенно уходила, в голове у Джейса прояснилось, и сердцебиение пришло в норму. Он осторожно встал, ожидая приступа головокружения. Саймон все так же сидел на полу, опустив глаза. Джейс рывком поднял его на ноги:

— Хватит извиняться. Пошли. Валентин похитил Клэри, время дорого.

Как только пальцы Клэри сомкнулись на рукояти Меча смерти, их пронзил леденящий холод, и Клэри вскрикнула от боли. Валентин с интересом наблюдал, как она отчаянно пытается удержать Меч в немеющих руках. Клинок выскользнул и со звоном упал на железный пол. Молниеносным движением Валентин подхватил его.

— Ты и в самом деле думала, что я подпущу тебя к оружию, которое ты сможешь обратить против меня? — спросил он с отвращением. — Ты, видимо, не поняла ни единого слова из того, что я тебе говорил. Неужели только один из моих детей способен осознать истину?

На ладони Клэри краснел саднящий рубец. Она сжала руку в кулак, почти радуясь боли.

— Если ты про Джейса, то он тоже тебя ненавидит!

Валентин поднял меч. Острие уперлось Клэри межключиц.

— Все, тобой я уже сыт по горло.

Стоило Клэри сделать вдох, как острое лезвие рассекло кожу, и по груди побежала алая струйка. От прикосновения Меча по телу разливался леденящий холод, как будто кровь в жилах застыла и сковала руки и ноги.

— Главная твоя беда — дурное воспитание, — произнес Валентин. — Твоя мать всегда отличалась упрямством. Я полюбил ее в том числе за это. Не ожидал, что она отступится от своих убеждений.

Клэри смотрела на отца, и в голову ей пришла очень странная, пугающая мысль. Когда она встретила его в прошлый раз, в приюте Ренвика, Валентин еще пытался произвести впечатление на Джейса. Сейчас он уже не прилагал к этому никаких усилий, и как только сошла позолота харизмы и обаяния, оказалось, что под ними пустота. Его глаза напоминали дыры, пробитые в глазницах полой статуи, — в них не было ничего, кроме тьмы.

— Скажи мне, Кларисса, твоя мать вообще когда-нибудь упоминала обо мне?

— Она говорила, что ты умер! — ответила Клэри и прикусила язык, чтобы не выпалить, как ей жаль, что это не так. Впрочем, Валентин и сам прочел все невысказанное в ее взгляде.

— И она никогда не говорила, что ты другая? Особенная?

Клэри сглотнула, и лезвие меча вонзилось еще на пару миллиметров.

— Она не сказала мне, что я нефилим.

— А тебе известно, по какой причине твоя мать сбежала от меня?

Горло щипало от слез, дыхание перехватило. Клэри всхлипнула и спросила:

— А что, причина всего одна?

Валентин пропустил колкость мимо ушей.

— Она обвинила меня в том, что я превратил ее первенца в чудовище, и сбежала, чтобы не дать мне сделать то же самое со вторым ребенком. С тобой. Но было уже слишком поздно.

Клэри так замерзла, что не осталось сил даже дрожать. Она чувствовала, что все тело вот-вот обратится в лед.

— Мама никогда бы так не сказала. Джейс не чудовище. И я тоже.

— Я говорю не о…

Железный люк в потолке с грохотом распахнулся, и через него скользнули две темные фигуры. В первой Клэри узнала Джейса — уверенную грацию его движений она бы ни с чем не перепутала. Он спрыгнул прямо за спину Валентину легко и ловко, как стрела, выпущенная в цель. В руке от сжимал окровавленный стальной прут с угрожающе зазубренным концом.

Вторая фигура спрыгнула рядом с Джейсом — если не с той же грацией, то, по крайней мере, так же легко. Вглядываясь в стройный силуэт и темные волосы, Клэри подумала, что это Алек. Но когда в скудном свете ей наконец удалось рассмотреть его лицо, Клэри тут же забыла и о Мече, и о холоде, и о боли — обо всем.

— Саймон!

Их взгляды встретились, и по лицу Клэри хлынули слезы облегчения — она даже не стала утирать их.

Валентин обернулся, и впервые на его лице промелькнуло самое настоящее, искреннее изумление. Забыв про Клэри, он опустил Меч и шагнул к Саймону и Джейсу.

Как только острие Меча перестало касаться горла, леденящий холод покинул Клэри, а вместе с ним и все силы. Ноги подкосились, и девушка тяжело осела на пол, дрожа как осиновый лист. Вытирая мокрые щеки, она заметила, что кончики пальцев стали совсем белыми.

— Что ты с ней сделал?! — с ужасом вопросил Джейс.

Валентин уже опомнился от первого потрясения и ответил с ледяным спокойствием:

— Пока ничего.

К удивлению Клэри, от этих слов Джейс заметно побледнел.

— Вообще-то, мне следует задать тебе тот же вопрос, Джонатан, — продолжал Валентин. Он обращался к Джейсу, хотя смотрел при этом на Саймона. — Почему эта тварь еще жива? У вампиров легко затягиваются раны, но только если в теле у них достаточно крови. У этого крови почти не оставалось.

— «Тварь» — это про меня? — поинтересовался Саймон незнакомым тоном. Огрызающийся ребенок исчез, его место занял человек, имеющий право говорить с Валентином Моргенштерном на равных. — В таком случае тварь жива. Несмотря на твои старания.

— Заткнись, сам разберусь, — бросил ему Джейс. Глаза у него потемнели. — Я напоил Саймона своей кровью, чтобы не дать ему умереть.

И без того жесткое лицо Валентина вовсе окаменело.

— Ты добровольно разрешил вампиру пить из тебя кровь?

Саймон не мигая смотрел на него, и в глазах у него была настоящая ненависть. Джейс помедлил и произнес осторожно:

— Да.

— Ты даже представить не можешь, что ты наделал, — провозгласил Валентин замогильным голосом. — Ты даже не можешь представить!

— По-крайней мере, я спас жизнь, которую ты пытался отнять.

— Ты спас не человека. Ты воскресил монстра, способного лишь убивать. Такие, как он, всегда испытывают лютый голод…

— Да, я сейчас голоден, — подтвердил Саймон и улыбнулся, выпустив острые клыки. — Не отказался бы от крови. Жаль только, твоя кровь не пойдет в горло, мерзкий кусок…