Юлия Шолох - Звериный подарок

К вечеру они вышли на первую полосу в сторону Стольска. Можно было вздохнуть спокойно, пространственные петли Старого леса образовывались случайно, и, можно сказать, повезло, что они смогли так быстро найти нужные и просчитать точку выхода.

С утра день ничем не отличался от предыдущего.

За пару часов до обеда мы выбрались из Старого леса в обычный, молодой. Хотя некоторые деревья в нем были такой толщины, что мне не обхватить, после деревьев в Старом все равно смотрелись как тонкие тростинки.

Тут уже можно было ехать верхом, а еще через часик прямо перед носом, выскочив из-под крутой горки, появился тракт. Насколько я помню из книг, тракт у Стольска делит земли моего отца и соседнего князя Бронута, и даже сам город стоит прямо на границе.

По тракту двигался караван из нескольких повозок и пара десятков всадников. Наше появление вызвало несколько косых взглядов, но волки с невозмутимыми лицами быстро обогнали караван по обочине, и косые взгляды превратились в любопытные и были направлены в основном на меня. Двое молодых всадников возле самой первой повозки даже широко улыбнулись, я так и не поняла почему. То ли действительно им понравилась, то ли, наоборот, после путешествия по лесу на меня без смеха не взглянешь.

В любом случае было неожиданно приятно.

Поверхность тракта покрывали мелкие камешки, Мотылек двигалась почти без моего участия, и можно было в свое удовольствие разглядывать, что вокруг. Какие интересные деревни! Дома почти все деревянные, а у нас в основном каменные. У нас принято разрисовывать ставни разными птицами и цветами, тут они просто однотонные, крашенные в красный или желтый цвет. Приглашение солнышку войти? Что-то я читала подобное, но с ходу не припомнишь.

И люди немножко по-другому одеты, а повозки такие же.

Как раз когда живот угрожающе забурчал, требуя еды, впереди показалась очередная деревенька, но не в стороне, как все предыдущие. Эту прямо посередине тракт делил на две части. Чьими, интересно, тут себя считают жители? Какому князю подданными? И как им живется рядом с такой оживленной дорогой?

Без трактира придорожная деревня никак обойтись не могла. Дома жителей стояли подальше от дороги и были огорожены высокими сплошными заборами, а перед ними еще и кустами сирени. А трактир было видно издалека — крепкое здание, прислонившееся к самому тракту. С одного бока расположилось несколько повозок с товарами, слева от входа крытый навес для лошадей, а еще дальше — конюшня, видимо, ей пользуются во время морозов.

Волки прямиком к таверне и направились, тоже собирались поесть как положено. Вслед за ними я спешилась и отдала поводья чумазому мальчишке, вышедшему из-под навеса. И даже не стала возражать, когда он привязал Мотылька рядом с жеребцом Дынко. Если подумать, почему я должна им мешать? Проще пустить все на самотек, природа сама разберется, а я не буду решать за Мотылька, что ей делать, как никому не позволю решать за себя.

Таверна была небольшая — всего несколько столов, насквозь прокуренная, но чистая. Все вокруг деревянное, столы и лавки вытерты до блеска, с балок потолка свисают маленькие круглые подсвечники, похожие на одуванчики.

Не успели мы усесться за первый попавшийся стол, как рядом уже появилась крупная женщина в фартуке, монотонно перечисляя, чем сегодня у них кормят. Как можно произносить слова «сахарные трубочки» таким равнодушным тоном? Мой желудок требовал каждое блюдо, ею названное.

Кроме нашего занято было всего два стола — за ними сидели торговцы, следующие с обозами в Стольск.

Внутри было почти жарко, я с удовольствием сняла жакет, оставшись в одной рубашке. Не люблю, когда на мне много всякой тяжелой, сковывающей движения одежды. Я бы, пожалуй, без ничего ходила, если бы была единственным в мире человеком. Ну и если бы было вечное лето.

Рубашки у нас шьются под сарафаны, с глубоким круглым вырезом на груди. Других у меня нет, хотя жаль, что камень теперь видать, он явно стал привлекать внимание волков. Или… не камень?

— Что? — Уже знаю, когда они так взгляд отводят, нужно готовиться услышать какую-нибудь гадость!

— Одежда у тебя слишком… откровенная для этих мест, — нехотя произносит Радим.

— Вы еще и одежду мою намерены обсуждать? Может, оставите мне немного личного?

— Ладно, Радим, оставь, — ухмыляется Дынко. — Вспомни, в каком платье она заявилась к нам в замке, и порадуйся, что на ней не оно.

И опять со смеху покатываются.

Что, интересно, было не так в моем платье? Хорошее платье, плечи открыты, конечно, как и частично грудь, но зато до самого пола! Княжны всегда так ходят.

— Ох, тоже мне спецы по женской одежде! Вы в ней разбираетесь так же, как… как…

— Как в репутации благородных девиц? — подсказывает с умным видом Ждан.

Вообще они так заразительно смеются, что я сдаюсь и улыбаюсь. С ними очень хорошо смеяться, легко и просто становится.

— Да, примерно так же! — говорю. — Вы сами-то тоже не шибко одеты!

Вскоре нам притащили огромное блюдо с печеным картофелем, посередине горкой лежали огромные куски мяса, и все это было щедро полито густой подливкой. От запаха желудок скрутился в узелок и заурчал. Причем у всех нас и почти одновременно, это было смешно. Тут же появилась тарелка с хлебом и еще одна с овощами, и кто-то поставил передо мной еще пустую, я даже не заметила кто.

Примерно минут через пять блюдо сверкало чистым дном. Почти сразу женщина принесла второе такое же, и на этот раз еда стала исчезать гораздо медленнее и без моего участия. Живот теперь требовал теплого одеяла и долгого сна. Жаль, стол твердый, на такой подушке только синяки набивать. А волки, конечно, мягкие, но не могу же я к ним прислонятся, когда вокруг люди? И что, меня только присутствие чужих людей останавливает? Это я просто сонная, поэтому плохо соображаю. И думать ни о чем не буду!

Слова Ждана быстро развеивают мой такой приятный полусон.

— Впереди что-то странное, может, плохое.

Дынко и Радим тут же поворачиваются к двери, ну и я, понятно, тоже. Примерно знаю уже о способности Ждана иногда предугадывать грядущие события, точнее, большую вероятность их происшествия.

Ждать долго не пришлось. Судя по шуму во дворе, приехали очередные посетители. Так и оказалось, через пару минут в таверну вошли трое лесных — двое мужчин и девчонка. Ни разу не видела девчонок, к нам приезжали, конечно, лесные, но только мужчины. Говорят, лесным женщинам и детям вообще запрещено выезжать за пределы своей страны. Почему, не знаю, но если они все столько внимания привлекают, то понятно тогда, отчего их прячут.

Мой взгляд к ней как приклеился. Под плащом, который она сняла удивительно мягким и плавным движением, оказалось длинное, до пят, платье, очень похожее на те, что носят их мужчины, но более изящное. Закрывает шею и руки до самых пальцев. Не может же быть, чтобы они всегда так ходили. Ведь бывает жарко?