Сергей Лукьяненко - Непоседа

— Это понятно, — сказал Дэрик нетерпеливо. — А переворачивать — это как?

— Очень просто. Есть, допустим, у вашего врага такие достижения, про которые все знают и их не опровергнуть. Город, допустим, построил. Наладил производство скорострельных арбалетов. Открыл школы для детей и лечебницы для взрослых. Опровергать это нельзя, потому как все это знают и помнят. Значит, надо перевернуть. Город построил на крови! Под каждым домом замуровал десять человек! Секрет арбалетов украл у эльфов. А эльфов-изобретателей замучил! Школы были плохие, потому что там детей заставляли учиться! Лечебницы открыл только для того, чтобы утомленные подневольным трудом не умирали слишком быстро. Армию сократил? Дурак, ослабил страну! Армию нарастил? Злодей, готовился к войне! Эльфов уважал? Плясал под их дудку, сам тайный полуэльф! Эльфов ругал? Не имеет уважение к древнему народу с уникальной культурой! Все, все можно представить в удобном для вас свете!

Дэрик кивнул.

— И еще, конечно, важен личностный подход, — добавил Эам. — К примеру, скажите, что у вашего хорошего друга тиран и злодей посадил в темницу деда. И пусть это не друг, а так — приятель, и в темницу он сел за кражу и разбой. Не важно! Когда можно показать на человека и сказать «вот она, невинная жертва!», сразу доверие возрастает.

Эам вздохнул. Потом продолжил:

— Ну и третье. Чем более значителен был ваш враг, тем легче над ним глумиться, в чем мы и убедились на примере ученика Трикса. Над пустышкой как поглумишься-то? Поэтому если свергли вы пустомелю и дурачка, который ни вреда, ни добра не делал… скажу честно — вот таких правителей и любят в народе больше всего… то над ним особо глумиться не стоит. Выберите кого-нибудь значительного из свергнутых ранее и основных плюх навешайте ему. По большому счету ведь не важно, глумитесь вы над тем, кого лично убили, или над тем, кого убил ваш предшественник. Главное, чтобы был объект для поношения, этим вы отводите упреки от себя лично.

— Значит, если убить… допустим, Прозрачного Бога, то это хороший объект для глумления? — спросил Трикс. — И его верные подданные не растопчут нас на месте?

— Если не растопчут сразу, то вы их быстро убедите, что этого делать не следует, — ответил Эам, не моргнув глазом. — Я понимаю, зачем вы учитесь на ассасинов. Но дело в том, что убить Прозрачного Бога — очень и очень сложно.

— Почему? — спросил Трикс.

— В этом-то и весь вопрос. — Эам присел на доску, достал из кармана трубку, посмотрел на нее — трубка задымилась. Закурив (Тиана неодобрительно поморщилась и стала отгонять ладошкой дым), декан объяснил: — Магия Прозрачного Бога имеет какую-то странную природу…

И тут Трикс, которого уже некоторое время терзало смутное беспокойство, воскликнул:

— Твоя магия тоже странная, Эам! Ты не произносишь заклинаний!

— Ну и что? — спокойно ответил декан. — Произносить — это если недостаточно в себе уверен и тебе требуются слушатели. Опытный, верящий в свои силы волшебник может произнести заклинание и мысленно. Прозрачный Бог, кстати, заклинания произносит…

— И заклинания-то у него так себе… паршивенькие… — вздохнул Трикс. — Но как работают!

— В этом и вся проблема, — кивнул декан. — Вот мы имеем перед собой обычного дикаря. Вождя мелкого пустынного племени. Казалось бы, вся его жизнь предопределена — от первой козы, которую ему доверили пасти, и до кинжала в спину, которую вонзит ему возжелавший власти наследник. Быть может, он и обладает многими явными и скрытыми достоинствами, но ему негде хоть чему-нибудь научиться. Но вот молодой вождь на месяц исчезает… и является обратно могучим волшебником. Как? Почему?

— Он встретил мудрого старого мага, который перед смертью научил его всему, что знал? — предположил Трикс.

— Как бы ни был талантлив Алхазаб — за месяц величайшим волшебником не станешь.

— Он нашел хранилище древних заклинаний, — предположил Дэрик. — Утраченную мудрость древних!

— Более правдоподобно! — кивнул Эам. — Но никто не видел, чтобы Алхазаб что-то читал. У него даже нет заклинательной книги.

— Прозрачный Бог научился какой-то особой магии? Вот как драконы — колдуют на своем драконьем языке и никого ему не учат, — высказала догадку Тиана.

— Драконья магия на самом-то деле не сильно отличается от человеческой, — покачал головой декан. — Просто драконий язык очень сложный и потому хорошо подходит для заклинаний. А еще все драконы очень самоуверенны и долго живут.

— А что еще ты знаешь про магию Алхазаба, уважаемый декан Эам? — спросил Трикс.

— Магия непрерывно защищает его, — сказал Эам. — Кинжал вывалится из рук убийцы, боевое заклинание промажет или не причинит вреда, отрава превратится в безвредный порошок. И это удивительно! Волшебник может закрыть себя магическим щитом, но ему надо перечислить все угрозы, от которых надо защититься. К тому же щит слабеет со временем, особенно — отражая атаки. А тут складывается такое ощущение, что Алхазаб защитился от всего опасного, раз и навсегда!

— Тогда мы учимся зря? — огорчилась Тиана.

— Почему же? Вряд ли Алхазаб мог предвидеть страшную опасность носовых платков и чайных ложек, боевые свойства войлочной туфли и отравляющую способность меда! Как раз у ассасина есть шанс справиться с Прозрачным Богом!

Однако не успели Трикс с Тианой радостно переглянуться, как декан добавил:

— Но я бы не преувеличивал этих шансов. Для полной гарантии стоило бы узнать природу магии Алхазаба.

Трикс вздохнул:

— Как? Прозрачного Бога боятся все — люди и драконы, самаршанцы и витаманты. Боятся именно потому, что не знают, в чем его сила. Наверное, это знает только сам Алхазаб! Но нельзя же подойти к нему и спросить!

— Почему? — спросил Эам. — Ассасин — не просто ловкий убийца, нетрадиционно владеющий метлой! Ассасин — это в первую очередь лазутчик, разведчик, человек, умеющий стать своим в любой компании и втереться в доверие к кому угодно! Вот скажите, что вы подумали обо мне, когда увидели?

— Если честно… — смущенно ответила Тиана. — Нам показалось, что вы очень… строгий. И еще весьма… сдержанный.

— То есть вы решили, что я злой и бесчувственный, — кивнул Эам. — А теперь? Я учу вас ровно неделю. Я стал вежливее? Я смеюсь вместе с вами? Я часто вас хвалю? Нет, нет и нет. Но вы уже относитесь ко мне с симпатией и доверяете свои тайны. А почему? Да потому что я — ассасин!

Трикс хотел бы ответить, что он вовсе не относится к декану с симпатией, да и тайн особых не доверяет, просто он воспитанный юноша… Но посмотрел на гордое лицо Эама и спорить не стал.

— Как нам втереться в доверие к Прозрачному Богу? — спросил он.

— Обычно этот вопрос рассматривается на старших курсах, — признался декан. — Это необязательные занятия по восхвалению, их посещают только самые способные ученики. Но у вас осталось всего три недели… Хорошо! Вместо порицания сейчас займемся восхвалением! Занятия родственные, что ни говори! Трикс, к доске!