Сара Дж. Маас - Право на месть

Еще три дня она провела на балках крепостной конюшни, вися вместе с летучими мышами. Селена разгадала секрет их силы — летучие мыши умели замирать и становиться незаметными. Они не издавали никаких собственных звуков, зато ловили все звуки вокруг, умея точно настроиться на свою жертву. Потом Селена целых две ночи постигала повадки живших в пустыне кроликов. Кролики тоже умели замирать, но если требовалось, они молнией уносились, спасаясь от звериных и птичьих когтей. Все эти ночи Учитель находился рядом. Даже наедине с Селеной он не произносил ни слова и лишь иногда жестами подсказывал, чему именно она должна поучиться у очередного животного.

С Ансель Селена виделась только за едой и во время уборки. После насыщенной ночи, когда Селене приходилось то бегать, то висеть вниз головой, то двигаться боком, дабы разгадать секрет пустынных раков, ее не тянуло на разговоры. Зато Ансель с каждым днем становилась все болтливее и веселее. Причин Селена не знала, но такое настроение ей нравилось. Было бы куда хуже, если бы Ансель дулась и завидовала ей.

После дневной трапезы Селена отправлялась спать. Спала она до заката. Ей снились змеи, кролики, летучие мыши и жуки. Махила и Илиаса она видела лишь в те редкие дни, когда ей удавалось пообедать вместе со всеми.

Нападения солдат Берика на крепость прекратились. Возможно, то была заслуга дипломатических ухищрений Ансель, а возможно, письмо Немого Учителя возымело свое действие. Берик даже не требовал, чтобы ему вернули украденных лошадей, и это удивляло Селену.

Бывали и редкие моменты, когда Селена могла усесться в тени пальмы и думать о своем. Ее мысли неизменно возвращались к Саэму и его словам. Ведь он всерьез угрожал убить Аробинна, потому что тот посмел издеваться над нею. Что же такое произошло с ними в Бухте Черепов, если Саэм осмелился угрожать Повелителю ассасинов? Ответов Селена не находила и просто загоняла эти будоражащие мысли поглубже.

— Ты не шутишь? — допытывалась Ансель. — Ты занималась этим каждый день?

— Бывало, что и дважды в день, — ответила Селена, продолжая накладывать слой румян на щеки Ансель.

Они сидели на постели Селены. Пространство между ними занимали средства для красоты, привезенные Селеной из Рафтхола. Ничтожная часть из ее арсенала, оставшегося дома.

— Мне нравится… прихорашиваться, — сказала Селена. — Приятное занятие. И потом, в моем деле очень помогает.

— Приятное? — выпучила глаза Ансель. — Мазать себе физиономию разной пахучей дребеденью. Что ж тут приятного?

Селена завинтила крышку на баночке с румянами.

— Я же велела закрыть глаза. Рот желательно тоже. Если ты не перестанешь болтать, я пририсую тебе кокетливые усики.

Ансель скривила губы, однако послушно закрыла глаза. Селена достала маленький пузырек с бронзовой пудрой и слегка покрыла ею ресницы Ансель.

— Как-никак сегодня двойной праздник: день моего рождения и Середина лета, — сказала Ансель, хлопая ресницами. — Здешняя жизнь не балует нас торжествами. А в такой день я просто обязана быть красивой.

Ансель всегда была красивой. Селена сравнивала ее с собой, и сравнение это не радовало. Природа щедрее одарила Ансель, которая, в отличие от Селены, не очень-то нуждалась в снадобьях красоты.

— Между прочим, эта пахучая дребедень, как ты изволила выразиться, отбивает благоухание навоза, — заметила Селена.

Ансель шумно выдохнула, но тут же вспомнила, что с нее может осыпаться пудра. Селена слегка подвела ей веки и сказала:

— Мое колдовство окончено. Посмотри-ка на меня.

Ансель открыла глаза, и Селена вдруг нахмурилась.

— В чем дело? — изумилась Ансель.

— Тебе придется все это смыть.

— Почему?

— Не могу видеть, как ты затмеваешь меня.

Ансель ущипнула Селену за руку. Селена ответила ей тем же, и они обе засмеялись. Но для Селены этот смех был внешним. Она вдруг остро почувствовала, как незаметно пролетели три недели ее жизни в крепости Молчаливых ассасинов. Оставалась всего одна неделя, а потом придется уехать. Времени совсем мало. Ну почему она не решается попросить Учителя написать отзыв для Аробинна?

Однако сейчас Селену волновало не столько это письмо, сколько неминуемое расставание с Ансель. У нее никогда не было подруг. По правде говоря, у нее вообще не было друзей. Она бы с радостью увезла Ансель с собой в Рафтхол, хотя эта затея была столь же нелепой, как кража астерионских лошадей.

Праздник Середины лета оказался весьма странным. Селене было даже не с чем его сравнить. Она думала, что в этот день Молчаливые ассасины позволят себе пошуметь, посмеяться, насладиться музыкой и вином. Но Молчаливые ассасины и в праздник оправдывали свое имя. Они собрались в самом просторном из внутренних дворов крепости. Все, включая и Ансель, сохраняли полное молчание. Единственным освещением служила луна, частично затеняемая кронами финиковых пальм.

Но больше всего Селену поразили… танцы. Прежде всего ее удивило полное отсутствие музыки, что не мешало ассасинам с наслаждением выплясывать. Некоторые танцы — неистовые и даже дикие — Селена не знала, в других она улавливала знакомые движения. Все улыбались, но, кроме шелеста одежд и шарканья ног, иных звуков не было.

А вот насчет вина Селена угадала верно. Они с Ансель нашли уютный столик в углу и не считали количества выпитых бокалов.

Селена очень любила, можно сказать, даже обожала праздники, но этот она бы с радостью променяла еще на одну ночь занятий с Немым Учителем. Ей оставалась всего неделя, и она не хотела понапрасну растрачивать время. Однако Учитель настоял, чтобы сегодня она отдохнула. Он и сам веселился, двигаясь в беззвучном танце. Почему-то сейчас он был больше похож на неуклюжего старика, чем на величайшего в мире учителя ассасинов.

Селена мысленно сравнивала его с Аробинном. Тот всегда был подчеркнуто элегантен и обаятельно-дерзок. Аробинн не танцевал со всеми подряд, а его улыбка неизменно оставалась острой, как бритва.

Махил увел Ансель танцевать, и вскоре она кружилась, подчиняясь общему ритму. Ее партнеры менялись, и каждому она улыбалась и подмигивала. Глядя на Ансель, Селена даже завидовала ей, поскольку сама не умела отдаваться веселью целиком.

Ансель нравилась Махилу. Наверное, даже больше чем нравилась. Вот и сейчас он вновь обнимал ее за талию, хотя танец этого не требовал. Махил всегда находил повод коснуться руки или плеча Ансель, он всегда улыбался ей и даже в обеденном зале смотрел на нее так, будто они сидели только вдвоем.

Селена качнула бокал. Лунный свет придавал вину необычный оттенок. Во взгляде Махила было что-то знакомое. Такими же глазами смотрел на нее Саэм, и ей это даже нравилось. Но уже в следующее мгновение Саэм все портил дурацкой выходкой или не менее дурацкой фразой, и Селена ругала себя за то, что опять развесила уши.