Анджей Сапковский - Ведьмак (большой сборник)

— Слушаюсь, ваше императорское величество.

— Господин Геральт, соблаговолите пройти со мной.

Ведьмак встал. Взглянул на Йеннифэр и Цири, чтобы успокоить их, предостеречь от каких–нибудь глупостей. Но в этом не было нужды. Обе чудовищно устали. И смирились с судьбой.

— Далекий же ты проделал путь, — в третий раз сказал, снимая шлем, Эмгыр вар Эмрейс Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудд, Белое Пламя, Пляшущее на Курганах Врагов.

— Не думаю, — спокойно ответил Геральт, — что короче был твой путь, Дани.

— Ты узнал меня, — улыбнулся император. — А ведь, казалось бы, отсутствие бороды и характер поведения совершенно изменили меня. Из тех, с кем мы раньше встречались в Цинтре, многие потом побывали в Нильфгаарде и видели меня на аудиенциях. И никто не узнал. А ты видел всего один раз, к тому же шестнадцать лет назад. Неужто я так врезался тебе в память?

— Я не узнал бы, ты действительно очень изменился. Я просто догадался. Уже некоторое время тому назад, не без посторонней помощи и подсказки я догадался, какую роль сыграл инцест в семье Цири. В ее крови. В одном из кошмарных снов мне приснился инцест самый страшный, самый отвратительный из возможных. И, пожалуйста, вот он ты, собственной персоной.

— Ты едва держишься на ногах, — холодно сказал Эмгыр. — А через силу выдавливаемые дерзости заставляют тебя качаться еще сильнее. Можешь сесть в присутствии императора. Этой привилегией ты будешь пользоваться пожизненно.

Геральт с облегчением сел. Эмгыр продолжал стоять, опершись о резной шкаф.

— Ты спас жизнь моей дочери, — сказал он. — Несколько раз. Благодарю тебя за это. От своего собственного имени и от имени потомков.

— Ты меня обезоруживаешь.

— Цирилла, — Эмгыр не отреагировал на колкость, — поедет в Нильфгаард. В соответствующее время она станет женой императора. Точно так же, как становились и становятся королевами десятки девочек. То есть почти не зная своего супруга. Зачастую — не составив о нем достаточно хорошего мнения после первой встречи. Часто — разочаровавшись первыми днями и… ночами супружества. Цирилла будет не первая.

Геральт воздержался от комментариев.

— Цирилла, — продолжал император, — будет счастлива, как и большинство королев, о которых я говорил. Это придет со временем. Любовь, которой я от нее вовсе не требую, Цирилла перенесет на сына, которого она мне родит. Эрцгерцога, а впоследствии императора. Императора, который родит сына. Сына, который станет владыкой мира и спасет мир от уничтожения. Так гласит пророчество, точное содержание которого знаю только я.

— Разумеется, — снова заговорил Белое Пламя, — Цирилла никогда не узнает, кто я. Эта тайна умрет. Вместе с теми, кто ее знает.

— Ясно, — кивнул Геральт. — Ясно даже и ежу. О, пардон!

— Ты не можешь не видеть, — проговорил после некоторого молчания Эмгыр, — десницы Предназначения, стоящего за всем этим. За твоими действиями тоже. С самого начала.

— Во всем этом я вижу скорее руку Вильгефорца. Ведь именно он тогда направил тебя в Цинтру, правда? Когда ты еще был Заколдованным Йожем. Он сделал так, что Паветта…

— Ты блуждаешь в тумане, — резко прервал Эмгыр, забрасывая на плечо плащ с саламандрой. — Ты ничего не знаешь и знать не должен. Я пригласил тебя не для того, чтобы рассказать историю своей жизни. И не для того, чтобы перед тобой оправдываться. Единственное, что ты заслужил, это заверение, что с девушкой не случится ничего скверного. Перед тобой у меня нет никаких долгов и обязательств, ведьмак. Никаких.

— Есть! — Геральт прервал так же резко. — Ты нарушил заключенное соглашение. Не выполнил данное тобою слово. Солгал. Это долги, Дани. Ты нарушил клятву, будучи князем, и у тебя есть долг как у императора. С императорскими процентами. За десять лет!

— Только–то и всего?

— Только–то и всего. Потому что лишь столько мне полагается, не больше. Но и не меньше! Я должен был явиться за ребенком, когда ему исполнится шесть лет. Ты не стал ждать обещанного срока. Ты надумал украсть его у меня прежде, чем наступит срок. Однако Предназначение, о котором ты все время толкуешь, посмеялось над тобой. Все следующие десять лет ты пытался с ним бороться. Сейчас ты ее получил, получил Цири, собственную дочь, которую некогда по–сволочному и подло лишил родных и с которой теперь собираешься по–сволочному и подло наплодить детей, не убоявшись кровосмешения. Не требуя от нее любви. Между нами говоря, Дани, я не знаю, как ты сможешь глядеть ей в глаза.

— Цель оправдывает средства, — глухо сказал Эмгыр. — То, что я делаю, я делаю ради потомков. Ради спасения мира.

— Если миру предстоит уцелеть таким образом, — поднял голову ведьмак, — то пусть лучше этот мир сгинет. Поверь мне, Дани, лучше будет, чтобы он сгинул.

— Ты сильно побледнел, — сказал почти мягко Эмгыр вар Эмрейс. — Не нервничай так, а то, чего доброго, грохнешься в обморок.

Он отошел от шкафа, отодвинул стул, сел. У ведьмака действительно кружилась голова.

— Обернуться Железным Йожем, — начал спокойно и тихо император, — был единственный способ принудить моего отца сотрудничать с узурпатором. Все происходило после переворота. Отца — низложенного императора — арестовали и пытали. Однако он не позволил себя сломить. Тогда испробовали другой метод: на глазах отца нанятый узурпатором чародей обратил меня в чудище. Чародей немного добавил по собственной инициативе. А именно — юмора. Эмгыр — на нашем языке значит «Ёж», или, как ты меня называешь, — «Йож». Отец, как я сказал, не дал себя сломить, и его убили. А меня под насмешки и хохот выпустили в лес и натравили собак. Жизнь я сохранил, меня не очень активно преследовали, поскольку не знали, что чародей работу спортачил и по ночам ко мне возвращался человеческий облик. К счастью, я знал нескольких человек, в преданности которых мог быть уверен. А было мне тогда, к твоему сведению, тринадцать лет.

Из страны мне пришлось бежать. А то, что освобождения от чар мне надо было искать на Севере, за Марнадальскими Ступенями, вычитал по звездам один чуточку спятивший астролог по имени Ксартисиус. Потом, уже став императором, я подарил ему за это башню и оборудование. До того ему приходилось работать на взятом напрокат инструментарии.

О том, что случилось в Цинтре, ты знаешь сам, нечего напрасно терять время, чтобы углубляться в эти дела. Однако я не согласен с тем, что к этому как–то причастен Вильгефорц. Во–первых, я тогда его еще не знал, во–вторых, я питал сильную антипатию к магикам. Впрочем, не люблю их до сих пор. Да, чуть было не упустил: обретя престол, я отыскал того волшебника, который лизал зад императору и истязал меня на глазах отца. Я тоже проявил чувство юмора. Магика звали Браатенс, а на нашем языке это звучит почти как «жареный».