Анджей Сапковский - Ведьмак (большой сборник)

— У вас есть для меня какое–то задание, Гилленстерн? — сухо спросил ведьмак. — Так говорите. Подумаем. А ежели нет, то чего ради впустую языком молоть, не правда ль?

— Задание? — вздохнул канцлер. — Нет. Речь идет о драконе, а это явно превышает пределы твоих возможностей, ведьмак. Уж предпочитаю рубайл. Тебя же я хотел лишь предупредить. Предостеречь. Ведьмачьи причуды, в основе которых лежит деление чудовищ на добрых и злых, я и король Недамир можем терпеть, но не желаем о них слышать, а тем более видеть, как их претворяют в жизнь. Не лезьте в королевские дела, ведьмак. И не якшайтесь с Доррегараем.

— Я не привык, как вы выразились, якшаться с чародеями. Откуда такие мысли?

— Доррегарай, — сказал Гилленстерн, — переплюнет своими причудами даже ведьмаков. Не ограничивается делением чудовищ на хороших и плохих. Считает, что все они хорошие.

— Немного преувеличивает.

— Несомненно. Но отстаивает свои взгляды с яростным упорством. Я, честно говоря, не удивлюсь, если с ним что–нибудь приключится. А то, что он присоединился к нам в странном обществе…

— Я не спутник Доррегарая. И он не мой спутник.

— Не прерывай. Общество довольно странное. Ведьмак, напичканный принципами, словно лисья шуба блохами. Чародей, повторяющий друидские бредни о равновесии в природе. Молчаливый рыцарь Борх Три Галки и его эскорт из Зеррикании, в которой, как известно, складывают жертвы к лапам статуи дракона. И все они ни с того ни с сего присоединяются к охоте. Странно, верно?

— Пусть будет странно.

— Так знай, — сказал канцлер, — что у самых загадочных проблем бывают, как говорит практика, самые простейшие решения. Не заставляй меня, ведьмак, прибегать к ним.

— Не понял?

— Понял, понял. Благодарю за беседу, Геральт.

Геральт остановился. Гилленстерн послал коня вперед, догнал обоз и присоединился к королю. Мимо проехал Эйк из Денесле в стеганом кафтане из светлой кожи и с вмятинами от снятых лат, ведя за собой вьючного коня, нагруженного оружием, цельным серебряным щитом и огромной пикой. Геральт приветливо поднял руку, но странствующий рыцарь отвернулся, сжав тонкие губы, и пришпорил коня.

— Не очень–то он тебя любит, — сказал Доррегарай, подъезжая. — А, Геральт?

— Оно и видно.

— Конкурент? Оба вы работаете в одной области, так сказать, только Эйк — идеалист, а ты — профессионал. Почти никакой разницы, особенно для тех, кого убиваете.

— Не надо сравнивать меня с Эйком, Доррегарай. Неизвестно, кого ты обижаешь таким сравнением, его или меня, но сравнивать не надо.

— Как хочешь. По мне, честно говоря, оба вы одинаково отвратны.

— Благодарю.

— Не за что. — Чародей похлопал по шее коня, напуганного воплями Ярпена и его краснолюдов. — Я считаю, что называть убийство призванием отвратительно, низко и глупо. Наш мир пребывает в равновесии. Уничтожение, избиение каких–либо существ, заселяющих этот мир, нарушает равновесие. А это, в свою очередь, приближает гибель, гибель и конец того света, который мы знаем.

— Друидская теория, — отметил Геральт. — Знаком. Однажды мне ее изложил один старый иерофант, еще в Ривии. Спустя два дня после беседы его разорвали на куски крысолаки. Нарушения равновесия не наблюдалось.

— Мир, повторяю, — Доррегарай равнодушно посмотрел на него, — пребывает в равновесии. Природном. У каждого вида есть свои естественные враги, и каждый является естественным врагом для других видов. К людям это тоже относится. Уничтожение естественных врагов человека, чему ты посвятил свою жизнь и что уже становится заметно, грозит вырождением расы.

— Знаешь что, колдун, — занервничал Геральт, — подойди как–нибудь к матери, у которой василиск сожрал ребенка, и скажи ей, что она должна радоваться, потому как благодаря этому человеческая раса избежала вырождения. Посмотришь, что она тебе ответит.

— Прекрасный аргумент, ведьмак, — сказала Йеннифэр, подъехав к ним сзади на своем вороном. — А ты, Доррегарай, следи за словами.

— Я не привык скрывать свои взгляды.

Йеннифэр въехала между ними. Ведьмак заметил, что золотую сеточку на волосах она сменила на ленту из скрученного белого платочка.

— Так поскорее начни скрывать, Доррегарай, — сказала она. — Особенно перед Недамиром и рубайлами, которые подозревают, что ты намерен помешать им прикончить дракона. Пока ты лишь болтаешь, они смотрят на тебя как на неопасного маньяка. Но как только попытаешься что–либо предпринять, они свернут тебе шею, ты и охнуть не успеешь.

Чародей пренебрежительно усмехнулся.

— Кроме того, — продолжала Йеннифэр, — проповедуя такие взгляды, ты подрываешь основы нашей профессии и призвания.

— Это чем же?

— Свои теории ты можешь прилагать к любым существам и червям, Доррегарай, но только не к драконам. Ибо драконы — естественные наисквернейшие враги человека. И речь идет не о деградации человеческой расы, а о самом ее существовании. Чтобы выжить, надо расправиться с врагами, с теми, кто может свести на нет самое возможность выживания.

— Драконы — не враги человека, — вставил Геральт. Чародейка взглянула на него и улыбнулась. Одними губами.

— Об этом, — сказала она, — предоставь судить нам, людям. Ты, ведьмак, создан не для оценок. Ты создан для работы.

— Как заводная, безвольная игрушка?

— Это твои слова, не мои, — холодно ответила Йеннифэр. — Но сравнение точное.

— Йеннифэр, — сказал Доррегарай, — для женщины с твоим образованием и твоего возраста ты высказываешь поразительные глупости. Почему именно драконов ты считаешь основными врагами людей? Почему не других, во сто крат более страшных существ, на совести которых гораздо больше жертв, чем у драконов? Почему не хирикки, вилохвосты, мантихоры, амфисбены или грифы? Почему не волки?

— Скажу почему. Преимущество человека перед другими расами и видами в том, что его борьба за соответствующее место в природе, за жизненное пространство может быть выиграна лишь тогда, когда он окончательно исключит кочевой образ жизни — переходы с места на место в поисках пищи, следуя календарю природы. Иначе он не достигнет нужного темпа прироста, человеческое дитя слишком долго не обретает самостоятельности. Только находящаяся в безопасности за стенами города или крепости женщина может рожать в нужном темпе, то есть ежегодно. Плодовитость, Доррегарай, — это прогресс, условие выживания и доминирования. И тут мы подходим к драконам. Ни одно чудовище, кроме дракона, не может угрожать городу или крепости. Если драконов не уничтожить, люди ради безопасности станут распыляться, вместо того чтобы объединяться, потому как драконье пламя в густозастроенном поселке — это кошмар, это сотни жертв, это ужасающая гибель. Поэтому драконы должны быть выбиты до последнего, Доррегарай.