Стальные крылья

«Принцесса! Можно прикрыться именем принцессы и если он тут по их поручению, то тогда… Нет! Он может быть либо подсылом Брайта, а может статься, и одиноким мстителем, несущим демократию всем замеченным на горизонте. Если с этой информацией он попадет в плен…».

- «Да пошел ты!» - отчаянно прошипел я в склонившуюся надо мной неподвижную морду, скрывавшуюся под черной, лоснящейся тканью. Его глаза недоуменно расширились, но мне уже было глубоко наплевать – «Думаешь, счаз я обосрусь прямо в этот колодец, и выложу тебе душу этой пегаски на ладошке? Отпинай себя в зад! Пошли вы все в ад, сраные некроманты!».

Всхлипнув от страха, я расслабил уже разжимавшиеся копыта – и камнем полетел во тьму.

***

- «Падийом, хэмеет! Илы тэбэ асобоэ прыглашэниэ нужна?».

Кубарем выкатившись из камеры, я проехался носом по грязному полу коридора, удостоившись очередной порции шуточек от полосатых тюремщиков. Я трясся от холода и слабости, идя по коридору вслед за своими тюремщиками, набросившими на мою морду какую-то шлейку, плотно сжимавшую мои щеки и затылок.

«Блин, теперь осталось маску Ганнибала Лектора нацепить, для полного антуража» - злобно сопел я про себя, мотая головой и чувствуя непривычное давление на морде – «Если это та хрень, которая в моем мире называлась «недоуздок [109] Недоуздок – уздечка без удил. Ремешки на морде лошади, служащие аналогом ошейника для собак. », то вообще непонятно, как лошади терпели ее присутствие? Неудобно же! Кстати, а куда это нас вообще ведут?».

Ответ на свой вопрос я получил довольно скоро. Как я уже успел заметить во время ночной вылазки, замок был не слишком большим, а повреждения, причиненные ему во время последней битвы, еще больше сократили количество приемлемых для существования помещений. Пройдя всего пару этажей и одну винтовую лестницу, ведущую от моей камеры, мы, наконец, дотопали до своей цели.

- «Заводите ее, заводите! Только прошу вас – осторожнее на этот раз. Я не собираюсь вновь видеть, как подопытный громит мое необычайно ценное оборудование!».

Большая, просторная комната, в которую ввели мою упирающуюся тушку, была под самый потолок забита самыми экзотическими агрегатами, которые мне когда-либо доводилось видеть. Проскользив по полу упирающимися копытами, я пораженно замер в центре помещения, переводя глаза с одного «прибора» на другой.

Казалось, фанат-барахольщик, одержимый клептоманией и гигантоманией в равных пропорциях, наконец получил доступ к музею древних вычислительных устройств, экспонатами которых и забил предоставленную ему каморку. Здесь было все – здоровенные стальные арифмометры с ножным приводом, рассчитанным на ногу великана, странного вида деревянные конструкции с весело пощелкивающими в них пронумерованными дисками, выглядевшие гротескной пародией на лотерейные аппараты из казино. Перемежая туши древних гигантов, из-за нелепых, скособоченных туш выглядывали более свежие плоды сумрачного эквестрийского гения, заключенные в скособочившиеся стальные шкафы, живо напомнившие мне распределительные трансформаторы советских времен. И пар – вся комната плавала в облаках пара, словно далекий и загадочный Клаудсдейл. Пар шипел в трубах и трубках, посвистывая, дергал шланги и визжал в открывавшихся и закрывавшихся клапанах – каждый прибор, приборчик и приборище тряслись, пыхтели и шипели под напором подведенного к ним отпрыска огня и воды.

«Ах-хуеть!» - пораженно подумал я, не найдя никакой другой словесной конструкции, способной более точно отразить степень моего удивления – «Что за стимпанк такой?».

- «Ну, и долго я еще буду ждать?» - из лабиринта свистящих и погромыхивающих машин выскочила суетливая фигурка Брайта. Казалось, он так и светился бьющей из него магической энергией, то и дело вспыхивающей на кончике его рога, когда озабоченный единорог бросался что-то подкручивать и регулировать в очередном, попавшемся ему на дороге «приборе».

- «Не стойте столбами, не стойте! Заводите ее скорее туда, в тестовую камеру!» - проорал Брайт, пытаясь перекричать внезапно засвистевшую громаду, весело подмигивающую нам какими-то допотопными угольными лампочками – «И ради стихий, на этот раз – пристегните ее покрепче!».

Вздрагивая и косясь на бушующие агрегаты, зебры споро забросили меня в небольшую комнатушку, до странности похожую на мою камеру, единственными отличиями от которой было наличие на полу странного рисунка, выполненного из вплавленных в камень светящихся металлических полос. Ну и конечно, отсутствие вонючего выгребного отверстия, хотя я не то, что бы очень сильно расстроился этому факту.

Пристегнув меня за все четыре ноги и шлейку к вбитым в пол и потолок крюкам, зебры вышли, с очевидной опаской закрывая за собой дверь. Видимо, храбрые воины действительно не желали иметь ничего общего с магическими изысками сумасшедшего колдуна, и облегчение, нарисовавшееся на их мордах, едва не заставило меня издевательски фыркнуть вслед закрывающейся двери.

Хлопнув, дверь начисто отрезала от меня какие-либо звуки. Стоять с раскоряченными ногами и задранной к потолку головой было очень неудобно, поэтому первое, что я попытался сделать - это сдернуть с себя надоевший недоуздок, но через какое-то время я сдался, сумев лишь ослабить державшую мою голову веревку настолько, что бы хотя бы расслабить затекающую шею.

Время тянулось медленно. Никто не орал в микрофон «Вздохнуть и НЕ дышать!», не высовывались из потайных окошек стальные руки с острыми неземными инструментами… Черт возьми - даже длинных кронштейнов с фалоимитаторами зебринских размеров на горизонте так же не наблюдалось. Повертев головой, я заскучал.

- «Зачем ты это сделала?».

Наверное, так выглядит смерть – падение в черный колодец. Сначала пропадают звуки, затем чувства, и последнее, что ты видишь – это удаляющееся пятнышко трепещущего света, становящееся все меньше и меньше, пока, наконец, тебя не охватит всепоглощающая, чернильная тьма.

Признаюсь, это было страшно. Никакой умиротворенности, никаких «тихих отходов» - только свист воздуха в ушах и звук собственного, бешено колотящегося сердца. Но как однако долго длился этот полет!

Через какое-то время, я почувствовал, что что-то не так. Шум холодного воздуха в ушах утих, пропало и ощущение свободного падения. Я словно лежал на невесомой перине, судя по движению воздуха, холодными коготками принявшегося впиваться в мои исстрадавшиеся губы и нос, поднимавшей меня куда-то наверх .

«Ах вот оно что».

Изогнув шею, я увидел серебристое сияние, легонько щекотавшее мою спину и возносящее меня все выше и выше, к далекому свету чьего-то рога. Вскоре, моя поездка закончилась – угасающее облачко чужой магии вытряхнуло меня на балкон, звякнув сжимавшим мои крылья обручем по каменной кладке стен.