Елена Звездная - Экстремальное интервью, или Девушка для героя

— Ага, — на лице бабули отразилось все ее нелестное мнение о моих умственных способностях, — коровушек поит вином коллекционным! — Оша расхохоталась, и я невольно тоже улыбнулась. Бабуля посерьезнела. — Но именно это Алессандро Девелри сообщает всем любопытным.

— А любопытствующих много, — произнесла я очевидное и погрузилась в размышления… Тридцать секунд спустя размышления закончились, причина — отсутствие информации. — Бредятина полная — кормить животных фруктами, которые по огромной цене закупают рестораны. Ты хоть раз ела фрукты «СВ»? Я пробовала в ресторане — вкуснятина непередаваемая! После его клубники вся остальная кажется крашеным мылом. Да ему проще закупать фураж с других планет, выгоднее раз в семь…

— И если ты такая умная, — язвительно перебила меня бабуля, — то чего ж ты такая бедная?

— Бедность, бабуля, это не порок, а образ жизни, — я радостно улыбнулась, вспомнив свою коллекцию обуви, — о чем у нас беседа?

— Не о чем, а о ком. — Оша довольно сощурилась и, перевернувшись, подставила лицо солнцу.

Я последовала ее примеру, и теперь мы обе лежали на спине, упираясь локтями в песок, а ноги ласково омывали волны океана. Ка-а-айф! Если бы еще и Алекса рядышком… Мечты-мечты…

— Так и я не поняла, — несколько возмущенно начала я, — наше правительство желает знать, почему правительство Танарга планету продало. Или в нашем правительстве сидят просто страстные обжоры и не врубаются, куда Алекс вкусняшки сплавляет?

Оша фыркнула и захохотала, а я догадалась — второе!

— М-дя, — глубокомысленно изрекла я, и мысли закончились.

— На Сатари ситуация такая — Алессандро Девелри купил планету, а по сути, затребовал за долги, — продолжила рассказывать бабуля, — и теперь в течение полугода территорию планеты должны покинуть как военные, так и местные жители.

— Ого! — я в изумлении уставилась на Ошу. — А местные чем не угодили?

— А кто знает, — бабуля с какой-то грустью устремила взор вдаль, — нас не то чтобы выгоняют, но те, кто останется здесь… не будут иметь права покидать планету. Договоры стандартного образца были высланы в день передачи прав на планету новому владельцу.

— Жутко как-то, — невольно вырвалось у меня, — к чему такие меры безопасности?

Я представила себе Алекса — такого трогательного, немного застенчивого, особенно в тот момент, когда он кусок пирога от меня прикрывал… Ну не может Алекс, мой идеальный Алекс делать что-то плохое! Ну не пекут пироги настоящие злодеи межпланетного уровня! Или пекут? А еще и цветочки сажает… Я задумалась снова, для сосредоточенности даже виски потерла, и пришлось размышлять опять вслух, ибо мой мозг работать после зеленого напитка, да еще и под солнцем, да еще и под шум прибоя и ор пташек… короче, мозг объявил перекур в тот самый момент, когда был мною востребован.

— Оша, — промолвила я страдальческим тоном, — ну не может Алекс… быть плохим… наверное… Он такой забавный, добрый, умный, с чувством юмора и вообще… А с другой стороны, сволочь он…

Мы помолчали, потом еще пообсуждали сенаторов, потом допили зеленый коктейль и отправились домой, стараясь идти как можно ровнее в этом странном пошатывающемся мире. Мы шли и, кажется, что-то пели, типа «Не ходите, девки, замуж за шпиона». На высокой ноте общеизвестной истины «Не люби женатого, полюби свободного — целее будешь». Оша споткнулась и указала пальцем куда-то… Я честно попыталась проследить за ее рукой, но, учитывая, что рука бабули беспрестанно шаталась, у меня банально разболелась шея… Бабуля махнула рукой, и мы просто пошли…

В папоротниковых зарослях недалеко от маленького домика у меня возникло видение. В мареве полуденного солнца я узрела высокого, обалденно красивого мужчину с пепельными волосами, собранными в хвост так, что одна прядка падала на его безукоризненное лицо с высокими скулами. От лица мой нетрезвый взгляд спустился на широкие плечи, узкие талию и бедра, и я поняла, что да, точно — галлюцинация… Поднимаю глаза на это привлекательное совершенство, встречаюсь с веселым взглядом каре-зеленых глаз и слышу радостное:

— Ну, здравствуй, Лика Пресветлая!

Я честно попыталась ответить… Из горла моего вырвался сначала всхлип, затем какой-то хрип, на очереди нервно толпились сухой кашель и еще один всхлип. По окончании звуковой симфонии я выдала:

— Дени…

Он нежно улыбнулся, сверкнув чуть заточенными по последней моде зубами (вот до чего мода на кровососов довела), и подал мне руку… Мои старания выглядеть растроганной провалились после пятой попытки ухватиться за его ладонь, потому как я постоянно промахивалась. Улыбка Дени несколько померкла, он как-то странно рыкнул, схватил меня, перекинул через плечо и понес в дом, привычно читая нотацию: «Лика, тебе нельзя пить! Нельзя! Ты дуреешь от одной капли алкоголя!»

А я билась головой о его спину в процессе поднимания по лестнице и размазывала по лицу пьяные слезы, все повторяя:

— Дени, ты живой… живой…

А дальше все смешалось в странный водоворот событий… Шум воды, наполняющей корыто, знакомый «белый друг», внезапно оказавшийся перед глазами, и два чужих пальца в моей глотке… Мои возмущения захлебнулись в радостном «бэк» моего желудка, который избавлялся от всего выпитого на пляже, да и съеденного до него… Все закончилось тем, что меня умыли и посадили в корыто с водой и ласково так улыбнулись.

— Ты как? — поинтересовался Дени.

— Урод! — зло выдохнула я. — Сволочь! Котяра облезлый! Свинтус мутированный!

— И все? — Дени откровенно потешался над мокрой и несчастной мной. — В студенческие годы я слышал от тебя и более заковыристые фразы, — он весело подмигнул мне.

— В студенческие годы ты меня бросил, — буркнула я.

Дени несколько скривился, поправил мои мокрые висящие сосульками волосы и прошептал:

— Милая, мне пришлось…

Я всхлипнула, откуда-то взялись и слезы, и так же тихо ответила:

— Я готова была бежать за тобой на край света, нарушать закон, если ты попросишь… лекции, даже самые любимые, пропускать, а ты?! А ты меня бросил, Дени, просто бросил… — Слезы почему-то струились по щекам, уже изумив даже меня. — Ты был единственным человеком, к которому я привязалась, которого я боготворила, которого я любила, в конце концов! — Я взглянула в его ошарашенное лицо. — Мы в ответе за тех, кого приручили, Дени, а ты меня бросил!

Он даже открыл рот, чтобы ответить, но я была быстрее:

— И вот теперь ты явился, весь такой красивый, абсолютно здоровый и совершенно живой! И ты ожидаешь, что я кинусь к тебе на шею, ласкаясь, как щенок, которого вышвырнули, а теперь решили снова подобрать? А я не щенок, Дени. И не дура… иногда. Думаешь, я не понимаю, зачем ты здесь?