Валентин Маслюков - Рождение волшебницы

Оголтелая суматоха по всему стану принимала тем временем признаки лихорадочной, но все ж таки осмысленной деятельности. Вчера вечером Юлий не зря свирепствовал, принуждая войска расположиться на ночлег по полкам. Теперь же двенадцатой доли часа хватило начальникам, чтобы привести в чувство людей и развернуть знамена. Толпа обращалась войском. В звучании барабанов и труб прорывалось нечто мужественное и призывное. Ополченцы еще метались, не в силах покончить с приготовлениями и сборами. Но выстроились лучники и копейщики передового полка — народ все бывалый, приученный повиноваться зову трубы и искать глазами знамя. Поручив конюшему ополчение, Юлий с малой свитой поскакал на передний край стана, чтобы выставить боевое заграждение.

Неспешным, но решительным шагом двести выстроенных четырехугольным отрядом копейщиков двинулись к лесу по пологому уклону. Вплотную за ними рассыпались густым, растянутым поперек дороги роем лучники. Каждый из них прихватил с собой один или два коротких кола.

Место возможного сражения Юлий прикинул еще с вечера и досадовал теперь, что не нашел времени толком его осмотреть и облазить. Довольно густой, трудный для прохода бор подступал тут к дороге с обеих сторон, оставляя открытое пространство шагов в триста или четыреста, а дальше луговина, частью заболоченная, расширялась опять. Углубляясь в лес, разбитая дорога петляла среди полян и прогалин. В этих стесненных местах стойкая и обученная пехота могла показать себя не хуже конницы.

Юлий заранее решил, что заходить в дебри не следует. Противник ведь распоряжается пожарами по собственному усмотрению и подожжет лес в любой удобный ему миг. Тем-то и понравилось Юлию расположение стана и место сражения на опушке, что, наступая через чащу, Рукосил поостережется запускать искрень, должен будет тянуть до последнего. Отброшенный боем обратно в чащу, окажется он в затруднительном положении — сам же сгорит от первого огненного колоба. После двухнедельной засухи и жары захламленный валежником лес только и ждет искры.

Заняв поросший высокой травой склон, лучники принялись заколачивать в землю колья. Поднялся отчаянный перестук. Под руководством сотников и десятников ратники размещали колья в три ряда, так, чтобы задние перекрывали промежутки между передними и всадник не мог одолеть препятствие с маху. Два крыла заграждения, начинаясь от первых сосен и елей, сходились справа и слева к дороге, где оставался значительный, шагов на сто пятьдесят разрыв — в середине его стали копейщики.

— Четверть часа, государь! И готово! — с лихорадочным смешком крикнул полковник Мисюрь. Был он близкой опасностью возбужден, присутствием государя счастлив и зорко следил за своими хлопцами, которые как-никак знали дело. Мисюрь, как и все его полуполковники, спешился, чтобы стать в ряды ратников. От простых лучников отличали его богатый, с разрезами и лентами наряд, а более всего отличные железные доспехи, которые он не снял вопреки общему распоряжению, и украшенный петушиными перьями шлем. В моложавом длинном лице полковника проглядывало в преддверии боя что-то насмешливое.

— А вы ведь сражались уже с Рукосилом, под Крулевцом, — сказал Юлий.

— Жаркое было дело, — охотно подхватил Мисюрь. — У нас был сильный противник. Конюшенный боярин Рукосил, который прикрывался именем наследника. Так что в некотором роде, государь, мы сражались тогда, простите, и против вас.

— Вам не за что извиняться, Мисюрь! Вы стояли на стороне законного государя Любомира.

— Я рад вам служить, государь.

— Совершенно на вас рассчитываю. Если противник навалится всей силой, продержитесь хотя бы с четверть часа — полки подойдут. До скорого свидания! — Юлий взмахнул рукой и поскакал назад, увлекая за собой десяток ярко наряженных, в сияющих бронзовых шлемах и таких же панцирях всадников.

— Зачем вы здесь, отец? — воскликнул он, обнаружив обок с собой неловко мотающегося в седле Поплеву. Тот вооружился двойным бронзовым топором у седла, закинул за спину бронзовый же щит и нахлобучил на самые брови круглый, как горшок, шлем — из той же колокольной бронзы. — Зря вы, отец… не надо сюда! — покрикивал Юлий, не зная, что сказать. — Держитесь подле ополчения. Нужен пример и руководство — станьте внутри полка и ободряйте людей словом. Вот что я прошу.

Нарастающий топот, внезапный рев глоток заставили всех оглянуться. Широким половодьем, прорываясь через заросли, хлынули тяжело вооруженные витязи, десятки и сотни их — войско!

— Повелитель и Сорокон! — галдели железные всадники. Вороний грай этот едва можно было разобрать, звуки сыпались дробью, мешаясь с топотом: а-и-и-эль! о-о-он! кон! И хотя прикрытые недостроенными рядами кольев лучники и копейщики не отступили, они дрогнули. Остались они на месте, но будто съежились.

Юлий сдержал коня. Взъерошенные ветром волосы стали дыбом, атлас наряда струился.

— Проклятье! — выругался Юлий.

Заговорили гарцевавшие рядом дворяне:

— Государь, торопитесь к войску!

— Как я буду скакать назад на виду у тех, кто призван стоять насмерть?! — отозвался Юлий почти злобно.

— Повелитель и Сорокон! — гремело копытным топотом и железным лязгом.

И вот уже лавина разбросанных по неровному полю всадников накатилась навстречу сверкающему граду стрел. Лошади падали, всадники летели с размаху наземь. Десятка полтора витязей ворвались в незакрытый стык между полком копейщиков и правым крылом лучников и ударили в отхлынувший край строя. Лучники сделали по выстрелу, не всякий успел по второму, когда попавшие под удар побежали, отчего дрогнуло и обратилось в бегство все правое крыло. Лучники ринулись в лес очумелым стадом, а витязи, кто обошел боевые порядки с края и кто прорвался через колья, для чего требовалось только два-три удара мечом, рубили и топтали беглецов.

Однако левое крыло лучников, по другую сторону отряда копейщиков, еще держалось, отбив короткий налет конницы. Всадники потекли вбок, устремляясь в стык отрядов, поворотили, оставив на поле десяток подраненных, бьющих ногами лошадей. Опешившие всадники, кого не придавило, бежали. И один стоял на коленях, бессильно упираясь в землю руками, попала в него стрела — запрокинулся и упал.

По-прежнему стоял полк копейщиков, ощетинившись копьями, как еж. Витязи с бело-синими лентами на шлемах обтекали его; с левого края поля лавина всадников хлынула на правый. Неразбериха эта длилась недолго, витязи объявились уже в тылу копейщиков.

— Пора, государь! — кто-то тронул Юлия, сворачивая чалого его жеребца за узду, и кто-то говорил: — Войска ждут! Скорее!

Исход стычки был предрешен: левое крыло лучников пятилось, сбиваясь толпой, и отступало к лесу. А сколько выдержат без поддержки стрелков беспомощные в своей неподвижности копейщики? От этого много теперь зависело.