Ангелина Кипелова - Мой босс вампир

В общем, все происходившие перемены были списаны на смену обстановки, институт, переходный возраст… И только лет через пять матушка впервые попробовала узнать у дочери, почему она так до сих пор не познакомила ее ни с одним парнем. А, если таковых на горизонте нет, то почему бы ей не подумать о причинах – ведь мало кто позарится на пацанку в очках и безразмерных тряпках типа гранж?

Несколько попыток объяснить великовозрастному чаду, что пора научиться носить красивые вещи, что надо худеть, краситься, ходить на каблуках и вести себя подобающим девушке образом, были встречены таким яростным отпором, что мама сдала позиции и отвалила. Конечно, потом пару раз попробовала поднять "запретную тему", но добилась этим только того, что Василиса собрала вещи и умотала жить на другой конец города, сменив номер телефона.

Она не стала объяснять никому, что даже при всем желании не сможет изменить того, что с ней случилось. Потому что она больше не хотела быть ни красивой, ни сладкой.

Чтобы больше никто и никогда ее не выбирал на безлюдных остановках.

Эту историю когда-то узнала только черная кошка Масяня, которая, как всегда, участливо выслушала пьяную хозяйку, заливавшую слезами кошкину бархатную спину. Выслушала, обняла пушистыми лапами и замурчала, чтобы хоть как-то успокоить растерзанную душу человека, которому было страшно возвращаться к нормальной жизни…

Масяня не знала, что встреча с ирччи – это верная смерть для тех, кто оказался в списке обреченных. Она не знала, что отец Васи тоже служил в Афгане, и что, возможно, ее хозяйки давно уже не было бы в живых, если бы не яростное желание выбраться, выжить и преодолеть то, где ломались и погибали остальные.

Зато Масяня хорошо знала, что та самая бесстрашная, наглая и говорливая особа с мерзким характером, которую все видели, умеет иногда становиться совсем другим человеком. Проявлять к своей любимице искреннюю нежность и заботу, вышивать, читать фэнтези, в молчаливом одиночестве (не считая кошки) смотреть кино. Отключать осточертевший телефон, а потом "на драчку собачку" и "на скорость" уничтожать на пару с кошкой мелко порезанные сосиски. И уж тем более, никто кроме Масяни не знал, что Василиса боялась темноты, поэтому всегда спала при включенном свете, и что очень часто плакала по ночам, понимая, что вряд ли когда-нибудь сможет показать себя такой, какой она была дома – беззащитной и спокойной.

Масяня видела в шкафу кучу вещей, которые Вася иногда приносила домой. И не понимала, почему эти вещи хозяйка очень редко надевала. И уж совсем не понимала, почему каждый раз после таких "променадов" совсем новые и очень симпатичные платья подвергались уничтожению или раздаривались знакомым. А сама хозяйка приходила домой в состоянии, близком к тяжелому психозу. Впрочем, в последнее время таких ситуаций больше не наблюдалась. Вася перестала покупать странные вещи, приносящие ей столько неприятностей, и по вечерам редко куда уходила, предпочитая завалиться на диван с книжкой, либо расположиться с коробкой бисера возле телевизора.

Масяня знала только то, о чем говорила сама хозяйка – что есть такая дрянная вещь как "родительское благословение, оно же проклятье", что "бывают психологические травмы, несовместимые с адекватным восприятием отношений". Но не понимала смысла этих слов.

К сожалению, познать в тонкостях сложную суть человеческого мозга Масяня не смогла бы при всем желании. И обсудить этот вопрос было не с кем. Знакомые кошки, прогуливавшиеся по двору, в подобных тонкостях не разбирались. А из людей, иногда заходивших к Василисе в гости, никто больше не понимал кошачьего.

Громов не заметил, как сам задремал. И проснулся оттого, что нога, на которой до сих пор дрыхла Василиса, за ночь невыносимо затекла, и теперь болела. Его подопечная решила, наконец, проснуться и сползти с конечности.

Сама подопечная, изрядно помятая и припухшая, выползла из туалетно-душевой зоны офиса с мокрой физиономией и всклокоченными волосами. Винс сменил ее в этом чудо-заведении. Количество за ночь выпитого виски явно организму не нравилось.

Тем временем деловитая ученица уже раскопала, где находятся запасы кофе и сахара, наполнила электрический чайник и в двух словах объяснила охраннику, заглянувшему в офис, что они через двадцать минут свалят и без его напоминаний.

Время было уже довольно позднее. Ленинградка по утрам стоит, как хороший член, и Винс запоздало понял, что заехать домой переодеться не получится. Поэтому пришлось принять предложение Василисы быстренько закатиться к ней – это ж по пути, а по дороге купить в супермаркете бритву и зубную щетку. Предложение было дикое, но рациональное.

У порога их встретила черная кошка Масяня. Первой ее реакцией на появление Винса была "поза верблюда" и зверское шипение. Киса опознала хищника на своей территории.

– Мась, это свои, и мы ненадолго, – успокоила ее Василиса. Кошка недоверчиво скосила глаза на гостя, обнюхала его лаковые сапоги и вежливо сдвинулась с прохода, буркнув что-то вроде "ну ладно" на своем кошачьем языке.

– Спасибо, что разрешила.

– Она тебя понимает? – почти натурально удивился Громов.

– Я же тебе объясняла, я с кошками разговариваю, – напомнила Василиса, – Тебя она приняла за хищника, который вторгся на ее жилплощадь.

– Тогда я разуваться не буду. Сапоги жалко.

– Не разувайся. Ванна слева. Я пока кофе сделаю, – киса отчаянно мявкнула и стукнула хвостом по полу, – Блин! Кысь! Ну прости, я забыла совсем! Вечер был насыщен впечатлениями.

Заинтересованный Громов высунулся из ванной.

– Это ты о чем сейчас?

– Я ее вчера только утром покормила и ушла, а потом… как видишь. Она голодная, – пояснила Василиса, выкладывая в тарелку вискас.

– А…

– Масянь, кушать подано.

Уговаривать пушистую красотку долго не пришлось. Хотя она и была обижена, но война войной – завтрак по расписанию.

Громов тем временем закончил приводить себя в порядок и чинно уселся на потрепанную табуретку. Королевскому седалищу подобные предметы интерьера не импонировали.

– Почему вы с Хрюшей разошлись? – поинтересовался он, скидывая с колен обнаглевшую Масяню. Та после трапезы сменила гнев на милость и решила знакомиться с гостем ближе. А заодно оставить на джинсах часть шерсти, которую потом не отчистишь. – Вроде бы неплохой мужик, хотя и со странностями.

– Тебе действительно нужно это знать?

– Нет, не нужно, просто интересно. Да, а почему он Хрюша?

– А как еще? Бухает, как свинья. И фамилия у него ну очень уж подходящая.

– Прикинь, я до сих пор не знаю его фамилию! Все привыкли, что он просто Андрюша-Хрюша.