Larka - Алмазный венец севера

Угодно сюда? Изволь, чувствующий…

Мария фон Браухич с самого утра обреталась в каком-то взбудораженном настроении. Но скорее в приятном — по всему телу так и пробегала сладковатая дрожь непонятного волнения, а на щёки иногда сам собою вымахивал непонятный румянец.

— Бог мой, неужто на меня весна так действует? — едва слышно, сквозь зубы проворчала майорша и комендантша королевской крепости, и изо всех сил попыталась нахмуриться да принять грозный вид.

Получилось, видимо, из рук вон плохо. Солдаты и их командиры, отрабатывавшие учебную тревогу "захвачена угловая башня", ни разу не сбились и даже — уму не постижимо! — полностью уложились в поистину драконовские временные рамки. Между прочим, ужатые и установленные самой госпожой майоршей.

Усатые солдаты и сержанты весело скалились, потели, гремели медью и вообще носились как угорелые — но с толком. И приглядевшаяся комендантша прославленной в войнах крепости Марыч не нашла даже, к чему придраться. Горжа плотно перекрыта, оба выхода из башни тоже, подкрепление прибыло вовремя. И даже малый платунг арбалетчиков ощетинился тупыми рылами своих орудий с крыши равелина. А особая штурмовая группа рубак и магиков для контратаки уже нацелилась на вход в захваченную башню, чтоб живо вычистить ту от неприятеля.

— Ну что ж — кажется, я таки воспитала из вас неплохих солдат, — снисходительно усмехнулась Мария фон Браухич.

И по гордо выпрямившейся фигуре сигнальщика, поднявшего на мачте флаг отбой , за лигу оказывалось видно — командир доволен!

— Поднять второй флаг — добро , — госпожа майор отвернулась от изумлённого сигнальщика, чтобы тот не увидал опять заливший щёки бывалой амазонки румянец, а пуще того, некую смущённую улыбку.

Потому солдат прилежно оповестил гарнизон крепости вторым флагом — командование выражает своё удовольствие!

А её превосходительство с дробным топотом сапог сбежало с наблюдательной башенки и едва сдерживаясь, чтобы не пуститься вприпрыжку, направилось по галерее в свои покои. В свои тридцать два Мария считалась опытным офицером и бывалой рубакой. Но положительно, нынче окружающая природа что-то уж очень такое необычное нашёптывала.

Вслед за стуком в дверь комнаты сунулся денщик. Тут же подхватил нетерпеливо скинутые сапоги хозяйки, взамен поставив на половичок другую пару. А запылённые утащил чистить — командир крепости всегда должна выглядеть опрятно и образчиком для подражания…

Вот так, босая и не успевшая пригладить щёткой растрёпанные на ветру короткие волосы, Мария фон Браухич и встретила медведем вломившегося в двери поручика.

— Что надо? — комендант крепости даже не сочла нужным наорать на этого… впрочем, особо и не за что пока. — Вон, очередные увольнительные и чеки на жалованье на полке лежат.

Однако не успела офицерша продолжить "бери и убирайся", как вошедший эдак непонятно ухмыльнулся и опустил на стол весьма интересно звякнувший полотняный свёрток немаленького размера. Сердце хозяйки комнаты и крепости стукнуло как-то так, что непонятным науке и здравому смыслу образом оказалось у самого горла. И едва сподобившаяся дышать госпожа майор сама отметила — в каком странном волнении пересохли губы.

— Взятка? — строго поинтересовалась она для начала, уже прикидывая — как бы набраться духу да устроить этому… хорошенький разнос со срыванием шнуров и разжалованием.

Но поручик с самой честной физиономией подтвердил — так точно, ваше превосходительство, мзда и есть.

Верно, верно говорят насчёт того, что как раз любопытство-то кошку и сгубило! Как Мария ни убеждала себя, что прежде чем устраивать выволочку, надо осмотреть свёрток — чтобы в протоколе затем указать характер и точный размер подношения — но обмануть саму себя всё же никак не удавалось. Ладони действовали независимо от воли изумлённо взиравшей на то хозяйки. То есть, развернули ветхое полотно…

Спасибо вам, боги… на глаза просто-таки наворачивались сами собою непрошенные слёзы. Два ладных, блестящей стали клинка-братника лежали в ладонях ловко, надёжно. Ведь не медь и даже не бронза — честное железо. А судя по легчайшей дрожи, самое занятное оказывалось то, что металл этот некогда был добыт да выплавлен светленькими. И теперь наконец пришёл к своему истинному предназначению, стать великолепным оружием против них же.

— Но до чего ж хороши! Как под мою руку сделаны, — только эти слова и выпустила наружу расчувтвовавшаяся комендант стратегически важной крепости. — Знатная работа, жаль что клейма мастера не видать.

"Как раз именно что под твою руку и сделаны!" — всё же, проведенный в Академии год таки приучил Ларку, что не все мысли следует озвучивать. Потому вслух он заметил, что клеймо проявится, только когда клинки испробуют хозяйской, человечьей крови.

— Волшебные клинки, и до сих пор ни к кому не причарованы?

Брови майорши полезли на лоб. А в глазах полыхнуло такое неприкрытое изумление, что поручик внутренне поёжился. В самом-то деле, такая неприрученная пара должна стоить целое состояние… ладонь его словно тисками ухватила правую руку майорши и легонько царапнула по той нужным клинком.

Всё, назад хода нет… с едва прикрытым интересом он смотрел, как амазонка медленно, словно в очарованном сне, сделала то же с левым клинком. Затем с тяжёлым звоном скрестила оба, сделала в воздухе словно разрез лязгнувшими ножницами, а потом осторожно, бережно словно величайшую драгоценность, поцеловала кончики немедля покрывшихся чернотой братников.

От дальнейшего он деликатно полуотвернулся. Вроде и в сторонку смотрел, однако на самом деле следил искоса, колдовским взглядом. Ненавязчиво угукал или хмыкал в нужные моменты, пару раз покашливал неодобрительно-предупреждающе — и госпожа майорша наполовину по наитию, наполовину на подсказках таки преодолела обряд посвящения. Или знакомства — это уж кто как называет. Паладины и вовсе благословением обозвали.

Клинки напитались бархатной, вкрадчивой чернотой. Словно сама госпожа ночь проглядывала из них. Ну, кого тут к себе прибрать надо? Однако, из эфесов на лезвия вымахнула зелёная еловая лапка — с тем чтобы кокетливо виться и переливаться колдовским мерцанием.

Майорша фон Браухич обернулась к подпирающему стену поручику не скрывая своих расстроганных чувств. С опущенных клинков стекала сама тьма — и она же сейчас смотрела по-хозяйски из глаз расчувствавшейся воительницы.

— Хотела бы я знать, во сколько тебе обошлось этакое чудо, — всё же, она справилась с лавиной нахлынувших чувств.

Клинки с еле слышным хохотком до поры прикинувшихся обычным оружием могучих демонов вернулись на стол. Но вместо ответа Ларка добыл из-за пояса собственный кинжал и положил рядом. Братники откровенно прильнули к тому, подластились, и на миг просияли все три еловые лапки.