Larka - Алмазный венец севера

Как уже не раз бывало в истории, словно из-под земли появятся орки и демоны, гули-трупоеды и барлоги — и вот такая победа и такое соседство повелителю медного королевства были попросту не нужны. А потому его величество и предложил: сделайте чуть терпимее свою людоедскую веру, гарантируйте мир и всё такое — и тогда светлое королевство, хоть и в ополовиненном виде, продолжит своё существование.

Ворчливые подгорные рудокопы, при всй своей несговорчивости, после долгих дебатов и выдранных в пылу споров бород старейшин, всё же согласились оставить святош в покое и не дожимать — удар их дружин из захваченного ныне железнорудного района оказался бы для святого воинства воистину смертельным…

— Ну да, лишились вы почти всех железных шахт. Зато гномам на их новом месте потребуется еда, дерево — а также столь уважаемое ими пиво. Надеюсь, у вас нет табу на развитие торговли и получение от того прибыли? А там, если замиритесь с бородатыми, дела и вовсе пойдут… — надо признать, ошеломлённые собравшиеся не смогли сразу подобрать ответ на столь дерзкие слова.

Но вот, против ожидания, единственными кто решительно возражали против мира со светлым королевством, оказывались до сих пор отсиживавшиеся в сторонке эльфы.

— Я даже и думать не хочу, что останется от вас и ваших людей, если из лесов выйдут на охоту их лучники, — собравшиеся дружно осенили себя святым знаком. Уж тут каждый помнил легенду, как одинокого остроухого, гордо стоявшего на вершине пологого холма, едва осилила сотня святых рыцарей — всего лишь трёх стрел не хватило тому, чтобы выйти победителем. Но и оставшиеся воители вскоре умерли в страшных мучениях. Предсмертное проклятие эльфа, знаете ли, это вам не какая-нибудь церковная анафема…

Корнет мазнул взглядом по документам, порыл носом над списком, и поднял голову со смеющимися блекло-синими глазами.

— Свидетельствую — воля его величества передана верно. Если светлое королевство согласится пойти на предложенный компромисс и найдёт способ умаслить остроухих — войне конец.

Ларка устало мотнул головой в ответ. При некотором желании это можно было принять за согласие — но и в самом деле, недавнее, больше похожее то ли на откровение, то ли и вовсе на чудо происшествие у фонтана, да и все эти дебаты в Круглой Зале вымотали собравшихся до предела.

— Спасибо, корнет Велерин, — он быстро перебрал бумаги, а потом жестом дал понять — ссыпай всю эту писанину обратно в крепкий дорожный сундучок, откуда продукция королевской канцелярии и была извлечена.

Второй комплект документов и карт уже был передан светлой стороне. И дальнейшее зависело только от её гибкости мышления или же неуступчивости. Ведь с одной, самой высокой башни опоясывавших столицу укреплений уже можно было различить в ночи яркие вспышки боевой магии или же лиловое мерцание оказавшихся почти бессильными святых молитв. Война неумолимо приближалась сюда.

— От себя добавлю, дамы и господа — прошу отметить, что это моё личное мнение — королевская армия и магики показали ещё не все заготовленные хитрости и находки, — поручик отвернулся от созерцания ловких ладоней корнета и его ладной фигуры. — Доподлинно мне неизвестно, но чутьё подсказывает, что штурмовать столицу наша армия не станет. Её просто сравняют с землёй… иными методами. Так что, выбор за вами. Всё, я закончил.

Медленно, словно чужая, ладонь Ларки подняла с большого и нарочито круглого стола свой лениво мерцающий хвойной лапкой кинжал. Выложенный на столешницу в знак, так сказать равенства и свободы говорить, клинок строптиво дёрнулся в руке, сыпанул искоркой — но позволил укрыть себя в уютной тесноте ножен. Речи произнесены, осталось принять решения. Но каждый из числа собравшихся отдавал себе отчёт, что всё висело на волоске. Завтра взойдёт солнце, и снова в ослепительном огне и душном позвякивании рубки будут опять гибнуть и гибнуть люди.

Можно наделать самого совершенного оружия и боевых кораблей — но без бойцов это всё так, груда металлолома и древесины. Можно обладать великолепными рудниками, плодородными полями да пастбищами — однако без работных рук то всё замрёт в вековечном сне матушки-природы. Люди, вот главная ценность любого государства; и как же трудно доходят до власть имущих иные простые истины!..

Собравшиеся чуть расслабились, зашептались. Но круглая зала со сводчатым потолком, как оказалось, отменно глушила эхо — шагнувший к стене Ларка обнаружил, что поверхности выложены меленькими изразцами с рифлёной поверхностью, изобилующей чудными выступами наподобие рукоятей вонзённых по самый эфес мечей. "А, чтоб звук гасить — неплохая находка" — устало сообразил поручик.

В самом деле, голоса робко или же с жаром совещавшихся доносились словно из-под воды. Под настороженным, колючим взглядом часового Ларка тихо приоткрыл выходящую на балкон дверь и выскользнул под летние звёзды. Только здесь он вздохнул чуть свободнее — просто душившая всю его сущность атмосфера святости уступила место ночной прохладе. А если учесть, что у пары-тройки дам и святых сестёр определённо наступили лунные дни — то некурящий и почти непьющий поручик ощущал по запаху сполна — то здесь, снаружи, определённо показалось получше…

Изящная тень выскользнула следом. Ловкие пальчики тут же проворно мазнули по мундиру поручика и ловко расстегнули пару верхних пуговок на воротнике.

— Ты был просто неподражаем, сир дворянин, — едва заметный в слабых отблесках изнутри здания корнет легонько засмеялся. — Особенно они заводились, глядя на это…

Ладонь коснулась груди парня раз, другой — в том месте где под единственной наградой малой звезды чести обретались самолично сделанные из брони павших паладинов стальные значки. А затем, в полном соответствии со старой пословицей, что житейские пакости столь же неисчислимы как полчища комаров, руки корнета обняли командира за шею.

— А с балкона полететь? — Ларка кое-как попытался отстраниться от коварно прильнувшего всем телом юнца.

Тот странно заколыхался, и лишь потом напрягшийся парень осознал, что нахал беззвучно смеётся. Зато сам он сейчас весьма дорог дал бы, чтоб оказаться как можно дальше отсюда. За кинжал взяться, что ли?..

— Мы с тобой оба по бумагам числимся в вихлянутых , — сладко и многообещающе мурлыкнул сей развратный вьюнош. — И я таки воспитаю из тебя достойную девятку. А ну, не дёргаться!

Остренькие ноготки корнета — единственное послабление, сделанное себе столь мастерски преобразившейся волшебницей — немилосердно впились в ухо и наклонили голову поручика к себе…

"Спасибо хоть, что помадой или блеском для губ не пользуется" — Ларка просто с неимоверным трудом удерживал себя в шаге от тошноты или уже ставшего почти нестерпимым желания нашинковать тут кое-кого тонкими ломтиками. А бесстыжий юнец всё смаковал его губы, пил словно дорвавшийся наконец до воды жаждущий — ещё и язычком шалил.