Lissa Madness - Гарри Поттер и месть Некроманта

- Ты - самый ничтожный и жалкий темный маг из всех, что здесь были! – унизительно выкрикнул всё тот же голос за спиной подсудимого, - Ты даже мышь не можешь без палочки отогнать! Ничтожество!

«Интересно, откуда он узнал про крысу? Он же не видел мою щеку…» - пронеслась мысль в голове тёмного мага.

Он попытался провести пальцами по щеке, но ржавые кандалы, сковывающие ему руки, не позволяли поднять ладони и на сантиметр от неструганных подлокотников стула. И правда, щека саднила от укуса…

По ходу «разбора» его дела, оскорбления типа «ничтожество» были самыми мягкими словами. Наверное, инквизиторы думали, что таким способом смогут сломать его волю, сделать еще хуже, чем есть…

Хотя куда уж хуже? За все время существования Магической Инквизиции, здесь не выносили оправдательных приговоров. И любому темному магу, сидящему в цепях на деревянном стуле в центре Знака Отрицания – знака, «убивавшего» любую магию – оставалось только ждать, когда поднимется Великий Инквизитор и огласит обвинительный приговор. Мучаясь ожиданием не самого решения – оно-то известно заранее – «виновен», - а того, как тебя упокоят – будешь мучаться на плахе, подергаешься в петле или погреешься перед смертью в магическом огне?

«Да, я – темный маг и действительно творил зло, в котором меня обвиняют, но я не доставлю им удовольствия меня сломать…», - решил для себя заключённый.

- Итак, Раймус де ля Диск, - сидевший прямо перед ним маг-инквизитор встал, чтобы огласить приговор, - вы виновны. Казнь через сожжение произойдёт через десять минут. Ваше последнее слово?

Раймус улыбнулся:

- И вы когда-нибудь будете гореть на кострах!

Цепи со звоном упали на пол, и, встав, темный маг направился к выходу с гордо поднятой головой, где его уже ждали двое магов–охранников, чтобы сопроводить на площадь позади храма магической Инквизиции.

Когда за ним захлопнулись тяжёлые двери подземного зала суда, на несколько минут воцарилось молчание.

- Не сломался, - вздохнув, расстроенно сказал тот инквизитор, который больше всего оскорблял подсудимого.

- Да, - не то ответил ему, не то просто подвёл для себя какой-то итог главный.

Главный судья быстро что-то чиркнул в деле Раймуса, потом в приказе, лежащем перед ним.

В обычных кострах маги не горят, но это никогда не останавливало магическую Инквизицию – и к топору палача сначала присоединилась пеньковая верёвка, а потом и хорошие яркие магические костры… И в них тёмные маги горели хоть и не охотно, но насмерть.

Через пять минут слуга внёс следующее дело. Главный маг-инквизитор бегло взглянул на имя, и побледнел. Волна холода прокатилась по его телу, когда губы прошептали имя подсудимого. Инквизиции уже не раз приходилось сталкиваться и с самим этим магом, и с фактами злодеяний этого человека, если он ещё хоть на малую толику оставался таковым. Рассказы об этом чародее наводили такой ужас на великого мага, не один десяток лет руководившего судом магической Инквизиции, что волосы, уже давно подёрнутые сединой, вставали дыбом. Врать ему не смог бы никто – любой инквизитор наделён способностью ощущать малейшую ложь, любую эмоцию человека, его потаённые желания, и даже может читать мысли, правда, недолго.

Ксандро Сандрийский… В Инквизиции поговаривают будто он само зло…

- Введите его! – приказал маг-судья, предчувствуя что-то плохое.

И его привели. Переступив порог зала, Ксандро бегло огляделся: зал с круглым потолком, стены сложены из неотёсаного камня, ровно в центре зала стоит стул из досок. Расположен стул был в центре Знака Отрицания – поколдовать можно будет только в мечтах…

В подземелье царила жуткая аура – каждый камень, казалось, был пропитан страхом, ненавистью подсудимых и надменностью инквизиторов.

- Проходи! – его больно ткнули факелом в спину.

В нишах по стене зала располагались столы инквизиторов – двадцать пять столов, все они были заняты – судебная коллегия магической Инквизиции в полном составе.

Пока подсудимый шел к стулу, инквизиторы успели его внимательно рассмотреть. Высокий, очень высокий – для того времени рост метр восемьдесят был пределом – Ксандро же был выше двух метров росту. И при своем великанском росте он был необычайно худ. А его лицо с несколькими шрамами, с запавшими тёмными глазами, обрамлённое длинными грязными спутанными волосами, было настолько худым, что казалось, будто кожу с неимоверным усилием натянули на череп.

- Ксандро Сандрийский, вы обвиняетесь, - начал маг-инквизитор, - в занятиях чёрной магией, наведением порчи, …

«Интересно, а что они будут делать, когда поймут, что меня нельзя убить?» - размышлял слабо интересующийся своими злодеяниями волшебник. Вряд ли Инквизиции известно всё, что он успел сделать, а сам он сбился со счета пару лет назад. - «Хотя я, наверное, уже совершил все известные миру преступления, и не по одному разу», - подумав с минуту, решил черный маг.

Он чувствовал, как инквизиторы боятся его, как они нервничают, как страх и ужас бежит по их жилам.

Маг-инквизитор, сидевший за спиной Ксандро, продумывал мощное оскорбление этому кладезю прегрешений и злодеяний. Но, взглянув на сутулую спину закованного в цепи мага, судья не смог произнести и слова – волна ужаса захлестнула его настолько, что зубы начали стучать. От подсудимого исходила такая сила, такая мощь, что с ней, казалось, не справиться никому в этом мире.

- Ксандро Сандрийский, вы виновны в преступлениях многочисленных и страшных. Суд Инквизиции приговорил вас к сожжению на костре. Ваше последнее слово?

Приговорённый ничего не сказал, только залился таким ужасным смехом, что его одного хватило бы, чтобы лишить коллегию судей сна на недельку-другую.

Когда за осуждённым закрылись двери, все облегчённо выдохнули. Глава судейской коллегии тяжело рухнул на кресло – от страха его ноги дрожали так, что он не мог стоять. Джордано била крупная дрожь. Никогда. Никогда! Никогда он не чувствовал такой силы у осужденных. Никогда он не испытывал страха перед заключенными. И еще никогда он не чувствовал такого спокойствия в маге, земной путь которого должен закончиться минут через пять.

Восхвалив Мерлина за то, что это было последнее на сегодня дело, судья чуть ли не бегом направился в свою комнату, где постарался хоть как-то успокоиться.

А еще через полтора часа к нему забежал испуганный Николо Россини, человек, который занимался казнью еще тогда, когда Джордано даже колдовать не умел. За всё то время Россини насмотрелся такого, что страх у него должен был атрофироваться полностью. И сейчас эта каменно-спокойная личность тряслась, как осиновый лист, стоя на коленях перед креслом Джордано.