Корнелия Функе - Чернильная кровь

Он вошел в пустую комнату последним, задержавшись на пороге. На подушке у Мегги лежало письмо. «Милый Мо…» Дальше он читать не стал, не хотел видеть слова, которые будут только терзать его сердце. Пока Реза жадно читала письмо, он оглядывался в поисках другого листка, листка, который принес Фарид, но его нигде не было. «Ну конечно, его здесь нет, идиот! — сказал он себе. Мегги унесла листок с собой, ведь он был у нее в руках, пока она читала». Лишь годы спустя он узнал от дочери, что листок Орфея все же был в ее комнате, в книге, конечно, где же еще? В учебнике по географии. А если бы Мо его тогда нашел? Смог бы он пойти за Мегги? Наверное, нет. Для него был уготован в эту историю другой путь, темнее, труднее.

— Может быть, она просто сбежала с мальчишкой! Девочки в ее возрасте выкидывают такие штуки. Я, конечно, ничего в этом не понимаю, но…

Голос Элинор доносился до него словно издалека. Реза вместо ответа протянула ей письмо, оставленное на подушке.

Ушла. Мегги ушла.

У него больше нет дочери.

Вернется она когда-нибудь, как ее мать? Выудит ее чей-нибудь голос обратно из моря слов? Когда? Через десять лет, как Резу? Но тогда она будет взрослой, и он ее, наверное, даже не узнает. Все расплылось у него перед глазами: тетрадки и учебники Мегги на столе у окна, ее одежда, аккуратно сложенная на спинке стула, словно хозяйка и правда собиралась скоро вернуться, ее плюшевые звери с зацелованными до плешин мордочками, все еще жившие возле кровати, хотя Мегги давно не нуждалась в них, чтобы заснуть. Реза заплакала, беззвучно, прижав руку к немому рту. Мо хотелось ее утешить, но как он мог это сделать с таким отчаянием в сердце?

Он повернулся, оттолкнул Дариуса, который застыл в дверях, похожий на грустного нахохлившегося филина, и пошел в свой кабинет, где все еще громоздились стопкой на столе проклятые блокноты. Он сбросил их на пол один за другим, как будто хотел заставить замолчать все эти слова, зачаровавшие его дитя, заманившие Мегги, как сказочный Крысолов, прочь от дома — туда, куда он когда-то уже не смог проникнуть вслед за Резой. Мо казалось, что он снова видит один и тот же дурной сон, но только на этот раз у него не было книги, на страницах которой он мог бы искать свою пропажу.

Позже он спрашивал себя, как он пережил этот день и не сошел с ума, и не мог вспомнить. Он помнил только, что много часов бродил по саду Элинор, словно Мегги могла отыскаться там под одним из больших деревьев, где так любила читать. Когда стемнело, он пошел искать Резу и застал ее у Мегги в комнате. Она сидела на пустой кровати и неотрывно смотрела на три крошечных существа, кружившихся под потолком, как будто отыскивая там дверь, через которую пришли. Мегги оставила окно открытым, но они туда не летели. Их, наверное, пугала незнакомая тьма за окном.

— Огненные эльфы, — сказали руки Резы, когда он сел рядом с ней. — Если они на тебя сядут, сгоняй их, а то обожгут.

Огненные эльфы. Мо вспомнил, что читал о них. В той самой книге. Похоже, на всем свете была теперь только одна книга.

— Почему их трое? — спросил он. — Один за Мегги, один за мальчика…

— Куницы, кажется, тоже нет, — сказали ее руки.

Мо чуть не рассмеялся. Бедняга Сажерук! Несчастье, видно, прилипло к нему прочно. Но Мо не чувствовал к нему сострадания. Сейчас, по крайней мере. Без Сажерука не было бы этих букв на листке бумаги, и у него была бы дочь.

— Как ты думаешь, Мегги там хоть нравится? — спросил он, кладя голову на колени Резе. — Тебе ведь там понравилось, правда? По крайней мере, ты ей без конца об этом рассказывала.

— Прости меня, — сказали ее руки. — Прости.

Но он удержал ее пальцы.

— О чем ты? — тихо сказал он. — Ведь это я принес проклятую книгу в дом, разве ты забыла?

Они сидели молча. Смотрели на бедных потерянных эльфов и молчали. В конце концов крошечные существа все же вылетели через окно наружу, в чужую ночь. Когда их крохотные красные тельца исчезли в темноте, как гаснущие искры, Мо спросил себя, не бредет ли и Мегги сейчас через такую же густую тьму. Эта мысль преследовала его в путаных снах.

С того дня, как исчезла Мегги, в доме Элинор снова поселилась тишина, но теперь у нее был другой вкус, чем в ту пору, когда только книги жили здесь вместе с хозяйкой. Тишина, заполнившая теперь комнаты и коридоры, отдавала грустью. Реза все плакала, а Мортимер молчал, как будто бумага и чернила поглотили не только его дочь, но и все слова на свете. Он проводил много времени у себя в мастерской, мало ел, почти не спал, и на третий день к Элинор прибежал встревоженный Дариус рассказать, что Мо складывает в дорожную сумку свои инструменты.

Когда Элинор вошла в мастерскую, запыхавшись, потому что Дариус слишком нетерпеливо тащил ее за собой, Мортимер как раз небрежно бросал в чемодан золотые клейма, за которые обычно брался так осторожно, будто они были стеклянные.

— Что ты, черт побери, делаешь? — резко спросила Элинор.

— Как ты думаешь? — ответил он, разбирая свой переплетный станок. — Я решил сменить профессию. Я не прикоснусь больше ни к одной книге, будь они все прокляты. Пусть другие слушают их истории и делают им новые платья. Я их больше знать не желаю.

Элинор попыталась призвать на помощь Резу, но та только покачала головой.

— Что ж, неудивительно, что от них обоих теперь толку мало, — констатировала Элинор, сидя за завтраком вдвоем с Дариусом. — Как Мегги могла так с ними поступить? Чего она добивалась — разбить сердце своим родителям? Или доказать раз и навсегда, что книги — вещь опасная?

Дариус промолчал — его обычный ответ в эти печальные дни.

— О господи, все молчат, как воды в рот набрали! — набросилась на него Элинор. — Надо же что-то делать, чтобы вернуть эту дуреху! Хоть что-нибудь! Не может быть, чтоб это было так уж сложно. У нас ведь в доме целых два Волшебных Языка!

Дариус с ужасом уставился на нее и подавился чаем. Он так давно не пользовался своим даром, что дар этот, наверное, казался ему страшным сном, о котором совсем не хочется вспоминать.

— Ладно, ладно, читать тебя никто не просит, — ворчливо успокоила его Элинор.

О господи, это взгляд разбуженной совы! Ей хотелось взять Дариуса за плечи и потрясти.

— Читать может Мортимер. Но что читать? Подумай, Дариус! Если мы хотим вернуть Мегги, надо читать что-то о Чернильном мире или, наоборот, о нашем? Я что-то совсем запуталась. Может быть, надо написать что-нибудь вроде: «Жила-была ворчливая, нелюдимая женщина средних лет по имени Элинор, которая любила только свои книги. Так было до тех пор, пока у нее не поселилась племянница с мужем и дочерью. Элинор это очень понравилось, но однажды дочь отправилась в очень-очень глупое путешествие. Тогда Элинор поклялась, что отдаст все свои книги до единой, лишь бы девочка вернулась. Она стала складывать их в большие ящики, и, когда клала последнюю, Мегги вдруг появилась…» О господи, да не гляди же на меня с таким сочувствием! — рявкнула она на Дариуса. — Я хоть пытаюсь что-то придумать! И потом, ты сам говорил: Мортимер настоящий мастер, ему дай всего несколько фраз…