Надежда Кузьмина - Магиня для эмиссара

Пока пробирались туда, рассказала Рейну, как читала на стене ратуши объявления о приёме на работу. Со своими комментариями. Тот фыркнул, улыбнулся.

— Твоё показалось мне самым безобидным. — Покосилась на него и добавила: — А зря!

Он снова фыркнул.

Увы, на мельникову дочку поглядеть не удалось — в кукольном театре шла пьеса о трёх купцах, решивших снарядить один общий корабль. И о том, какая неразбериха из этого вышла… Особенно меня позабавила бочкообразная кукла с рыжей бородой торчком, отвечавшая на абсолютно любую реплику собеседников вопросом: «А сколько это даст прибыли?» Хохочущая толпа скандировала хором вместе с жадным купцом.

— Пошли, скоро начнется салют, — Рейн, проталкиваясь вперёд, потянул меня за собой прочь из толпы. — Зря мы сюда влезли…

Я двинулась следом, крутя головой. Странно, поначалу вокруг было много женщин, а сейчас вокруг стеной стояли одни мужики. Ускорила, спеша за мужем, шаг. И не среагировала вовремя. Просто, продолжая смеяться, совсем-совсем не была готова к тому, что случится. Меня сильно толкнули в спину, а потом что-то ударило по голове. Чувствуя, как подгибаются ноги и темнеет в глазах, попыталась крикнуть, предупредить Холта — но не успела. Мелькнула, опускаясь на голову мужа, волосатая ручища с зажатой в кулаке свайкой, а потом всё исчезло. Последним, что почувствовала, были подхватившие меня неласковые руки.

— Что делать с бабой? Она, оказывается, на сносях.

— Свяжи покрепче!

— Руки за спиной я ей скрутил. Кляп в рот запихнул. А ноги тоже? Если связать — ей совсем плохо будет. Давай просто верёвку к кольцу в стене прицеплю, пусть сидит — куда она денется до утра?

— Чего паришься, жалеешь? Всё равно ей рыб кормить. Она только и нужна, чтобы этому хмырю язык развязать.

— Сэд, хочешь, сам ей ноги связывай. Говорю — к стене я её привязал.

— Ноешь и ноешь… — бас говорящего звучал недовольно. — Ладно, мужика связали, дверь — кашалоту не вышибить, пошли праздновать. А утром вернётся хозяин — пусть сам разбирается. Мы своё дело сделали.

Хлопнула закрывшаяся дверь.

Я терпела боль в вывернутых плечах и молчала. Моя главная драгоценность — живот — я чувствовала это — цел, на месте. А всё остальное — ерунда. Сейчас я предупреждена и не оплошаю — главное не спешить. Только темно так, что хоть глаз выколи… Вот бы знать — где Рейн? Если сказали, что я нужна, чтобы развязать ему язык, значит, жив. Но где? Пожевала запихнутую в рот тряпку — даже голоса не подать! Может, он тут в другом углу и валяется. Тоже с заткнутым ртом. Дрыгнула ногой — ага, хоть нога свободна… заёрзала на заду, устраиваясь поудобнее.

Прислушалась. После того, как захлопнулась дверь, стало совсем тихо. Попробовала стукнуть пяткой по полу. Камень? Наверное, погреб. В пещере двери б не было. Во всяком случае, пещер с дверями и ровным полом я не встречала.

Пока размышляла, пыталась жевать кляп.

На крайний случай оставался выход, о котором думать не хотелось. Но он был. Если не смогу ничего сделать за ночь, утром меня поведут к «хозяину» и начнут мучить на глазах у Рейна. А чтоб орала громче — вынут кляп. Того, что я — маг, они не знают. Иначе б убили сразу. А так, как только увижу Рейна, их убью я. Жаль, конечно, что девятимесячные старания дать дочке магию пойдут прахом, — но я сделаю всё, чтобы она осталась жива. Мы остались живы. Всё. Что бы это «всё» ни значило.

В темноте раздался шум. Рейн? Попробовала замычать. Ничего не вышло, только чуть не задохнулась. Замерев, стала слушать.

В дальней от двери стороне кто-то, тяжело дыша, возился. Заморгала, вглядываясь. Бессмысленно — не вижу, вокруг черным-черно.

Возня продолжалась. Что-то стукнуло раз, потом другой. Потом послышался шум, словно что-то перекатилось. Затем всё затихло. И, наконец, когда я уже чувствовала, что схожу с ума от ожидания и неведения, знакомый голос прохрипел:

— Сита, ты жива?

Я выразительно замычала и стукнула трижды пяткой по полу. Надеюсь, примет за «да».

— Пришлось повозиться, пока просунул ноги в связанные сзади руки. Давно я такого не делал. Потом вынул кляп. Сейчас приползу к тебе, жди.

Жду.

Я так и не смогла разглядеть Холта в кромешной темноте. Только иногда по его просьбе стучала пяткой по полу, чтобы дать направление. А потом почувствовала, как голова мужа боднула меня в бок.

— Сейчас попробую сесть. Или ты наклонись… выну пальцами твой кляп.

Успех операции увенчался моим облегчённым: «Тьфу!»

— Где мы, знаешь?

— Нет. Дверь тут. Похоже на погреб. А ушли до утра. Я привязана за руки к стене. Зато ноги свободны.

— Очень актуально, — в голосе мужа послышалась невесёлая усмешка. — Надо освободить мне руки.

— Как?

— Можно попробовать перегрызть веревку на запястьях. Попытаешься? Сам попробовал — очень неудобно. Хотя… Ну-ка, Сита, сейчас я подсуну тебе шею. Твоя задача — отодрать зубами угол воротника рубахи. Он пришит некрепко. Но мне самому не сделать.

— Зачем?

— Там в шве узенькая пилка. Гибкая. Вроде как для лобзика. Надо достать. Сможешь?

Чтобы сохранить магию в своём ребёнке? Смогу.

Пыхтя и сопя, придвинулись друг к дружке. Он старался не наваливаться мне на живот. Я пыталась дотянуться до его шеи. Длинные волосы, лезущие куда не надо — в основном в рот и в нос, — счастья не добавляли. От него пахло кровью. Похоже, опять голову разбили…

Наконец мне удалось ухватить зубами угол воротника. Потянула. Рубаха поползла следом…

— Сейчас. Я могу придержать лацкан руками, а ты дергай воротник…

Хорошо иметь выбор. Вообще, выбор — главное в жизни. Будешь несчастной в запертом дворце и счастливой в хижине, если распахнута дверь. И неважно, что лучшее — вот как сейчас — это не всегда хорошее. Главное — свобода выбора!

У меня было целых три возможности. Мусолить и грызть пахнущую смолой верёвку — наверняка она не очень толстая — на толстой неудобно узлы вязать. Воспользоваться магией — зажечь свет и рассечь путы воздушным лезвием. И, наконец, делать то, что я делала, — терзать воротник, уткнувшись носом в мужнину шею. Он, зажав руками лацкан, натягивал ткань рубашки.

Пришито и в самом деле было на живую нитку. Раздался треск, ткань или шов — не разобрать — поехали.

— Сита, теперь аккуратнее. Постарайся нащупать и прихватить зубами конец пилочки. Как найдёшь — тяни.

Ага. Тяните пилы зубами! Звучит-то как! Но после этой ночи, если выберемся без потерь, я тоже назашиваю во все платья чего-нибудь актуально-полезного.

— Нащупала, — сообщила я ему прямо в ухо. — Говори сейчас, что делать дальше.

Ясно, с пилой в зубах, если чего не поймёшь, уже не переспросишь.