Токацин - Долгое лето

- Всегда мечтал увидеть, как по этой тропе поднимается караван, - задумчиво сказал Нецис и удивлённо мигнул. - Что ты делаешь, Фрисс?

- Исследую, - отозвался Речник, вынимая из сумки притихший дозиметр. Перистые "усы" развернулись, прощупывая дорогу. Прибор молчал и подмигивал сменяющимися цифрами. Что бы ни взорвалось тут двадцать два века назад, это было не Старое Оружие...

- Твой железный зверёк ничего не унюхал? - усмехнулся Некромант и стряхнул с сапога белесую пыль. - Тут бушевала колдовская буря, Фрисс. Твоего зверька сделали сарматы... я слышал об их могуществе, но никогда мне не говорили, что они искушены в чародействе...

...Бездонно-чёрный мрак колыхался над ступенчатыми и округлыми башнями, струился по белой мостовой, лежал на ветвях развесистой Гхольмы, запустившей корни в каменную кладку. На обломке камня у подножия Гхольмы догорал костёр. Охапка веток потихоньку превращалась в золу, угли тлели, порой взрываясь россыпью искр. Фрисс сидел у костра, спиной прислонившись к тёплому стволу Гхольмы, и старательно распутывал свалявшуюся шерсть на боку Алсага. Хесский кот растянулся у ног Речника и негромко урчал. В неверном свете костра не видно было, удалось ли его отмыть.

С другой стороны костра, обернув хвостом сброшенную поклажу, дремал Гелин, и Нецис устроился у него под боком. Лепестки Гхольмы падали на демона и путались в его шерсти.

- Ночью в Шайогоне всегда спокойно, - заметил Некромант, вслушиваясь в тишину. Высоко над башнями, распустив длинные хвосты, носились Клоа - как летучие мыши в Талкенноре, пожиратели энергии были здесь повсюду, на каждом заброшенном чердаке, на ветвях каждого дерева. Город, пропитавшийся магией, притягивал их. Даже Фрисс чувствовал здесь, как жар идёт от земли, и как глубоко под Шайогоном шевелится что-то огромное и могущественное...

Что-то твёрдое попало Речнику под копчик. Он неохотно отодвинулся и нащупал край плиты с глубоко прорезанным узором. Фрисс раздвинул корни, выгреб из-под них кучу прелой листвы. Под деревом лежала плита рыжеватого гранита, сплошь покрытая резьбой. Речник, просунув под Гхольму светильник, различил множество значков - несомненных букв Шулани, но в слова они не складывались.

- Можно бы вытащить её оттуда, - задумчиво сказал Нецис, наблюдая за Речником, - но дерево потеряет половину корней. Навряд ли Шул был бы этому рад. Его народ не губит деревья понапрасну.

- Кто похоронен здесь? - тихо спросил Речник, отодвигаясь от плиты. - Кем был Шул?

- Неясно, где он похоронен, - пожал плечами Нецис. - После того землетрясения всё так перемешалось... Он жил тут, и долго. Тогда город был меньше... Его звали Шул э-Вэинар. Он придумал эти буквы, поэтому их и высекли на плите.

- Так это создатель Шулани... - покачал головой Речник и с почтением взглянул на плиту. - Нам о нём не рассказывали.

- И я знаю немного, - вздохнул маг. - Он был Гевахелгом, а они скрытные. Известно, что ему интересны были разные существа и разные народы. Поэтому он ушёл от сородичей и поселился в городе знорков...

Нецис потянулся и медленно поднялся на ноги.

- Здесь безопасно, Фрисс. Защитное кольцо не пропустит никого из тех, кто блуждает по ночам. Оставайся здесь, а если хочешь, броди по Шайогону, только не заходи в башни - там очень много несработавших заклятий. Я вернусь через день и две ночи. Тут жили Маги Камня - поищу для тебя самоцвет взамен твоего оникса...

- Нецис, не рылся бы ты в костях, - покачал головой Речник. - А за нас не бойся.

- Тррудно Некрроманту не ррыться в костях, - вполголоса заметил Алсаг, махая хвостом. Нецис беззвучно рассмеялся и растворился в ночи.

Тихо было в Шайогоне и днём - только гудели мохнатые красные пчёлы, шипело пламя на крыльях сверкающих бабочек, тихо шелестели, цепляясь к стенам, бирюзовые Клоа, да мерно бурлила вода - где-то там, в центре города, за бессчётными кольцами стройных и приземистых башен, там, откуда поднимались к облакам клубы пара. Фрисс брёл по улице, мощённой пятнистым камнем, мимо башен, увитых лианами, по зарастающим переулкам, пробирался по извилистым корням Гхольм и Чинп. На площади, у могилы Шула, остались Гелин и Алсаг - первый спал, утомлённый блужданиями по душным моховым джунглям, второй заявил, что первому нужен защитник. Фрисс, вспомнив, как Гелина в пустыне едва не убил полуденник, согласился - и сам пообещал скоро вернуться.

Он хотел посмотреть, откуда поднимается пар, - и улица, почти непроходимая из-за переплетённых лоз и белесых растений, невыносимо жгучих и таящих в себе смертельный яд, вывела его к кольцу резных столбов, увенчанных пламенем. Некоторые из них лежали на боку - но огонь продолжал гореть. Пар клубился над кольцом, и вода клокотала совсем рядом, внизу, за неровным краем огромного провала.

Когда-то провалов было несколько - ещё и сейчас Фрисс видел остатки каменных "мостов" и стен, которые их разделяли, но потом земля просела. Речник осторожно подполз к краю. Огромный колодец, заполненный кипятком, бурлил и пузырился, и от обжигающего пара Фрисс попятился назад. Ни одного строения не было рядом с провалом - только резные столбы, но в отдалении Речник увидел приземистую ступенчатую пирамиду. Корни деревьев обвили её, на плоской вершине выросла Гхольма с кроной, подобной пламени. Чаши негасимого огня, украшавшие когда-то ступени и вершину, теперь едва чадили.

- Силы и славы тебе, Куэсальцин, Древний Владыка... - прошептал Фрисс, склонив голову. Он нашёл в сумке янтарную крошку и высыпал в чашу. Здесь, у храма Кеоса, он не чувствовал ни страха, ни отвращения. Здесь было тихо и грустно. И даже кости, желтеющие под корнями, и чей-то рассыпавшийся скелет у подножия лестницы не заставили Фрисса отшатнуться. В Шайогоне тихие мертвецы...

Немного в стороне от храма, между резных опор из красного гранита стоял, нанизанный на каменный стержень, огромный круг - вернее, пять вложенных друг в друга колец из светло-жёлтого, белого и красноватого мрамора. Вырезанные на кольцах знаки заполнены были чёрным стеклом, чтобы их можно было разглядеть, даже когда туф искрошится. Фрисс потрогал тёплый камень, присмотрелся к значкам и усмехнулся. Это были символы лет - росток с парой листиков, обозначающий Год Инальгона, и летучая мышь - знак Года Квэнгина, и палица Инальтека, и Дракон, и молния Аватта... Тринадцать символов во внутреннем кольце, и по двадцать - в двух следующих, как знаки месяцев и дней. И ещё два кольца... но эти рисунки были Фриссу незнакомы.

"Ага, вот что Нецис называл календарным камнем..." - усмехнулся Фрисс и потрогал длинный кристаллический зубец, вырастающий из каменного шеста и ложащийся на огромный диск. Сверкающая стрела соединяла символы в одну черту - одну дату. Речник хмыкнул. Календарь Шайогона показывал правильный год, но с месяцем и числом безнадёжно отставал.