Токацин - Долгое лето

- Она и тебя перреместила бы, - сказал Уску без тени сомнения в голосе, - если бы не священные оковы. А эта махина для неё тяжеловата.

Кошка оглянулась на белого пленника и протяжно мяукнула. Уску моргнул.

- Скверрно я понимаю язык сегонов, - посетовал он. - А говоррю ещё хуже.

Он издал несколько странных фыркающих звуков и басовито мявкнул. Сегон прижал уши, оглянулся на Кессу и подбежал к белому коту. Вернулся он скоро, боком потёрся о плечо Речницы и ткнул лапой туда, где скрылся в темноте вырезанный на граните знак. Он вспыхнул снова - золотое око, высеченное в камне. Кошка трогала его и сердито шипела. Теперь светились не только уши, но и распушившийся хвост.

- Ты хочешь открыть замок? - шёпотом спросила Речница. Кошка виновато посмотрела на неё и опустила уши.

- Если бы желания было достаточно... - с явным сожалением подал голос Уску. - Священные оковы хорроши тем, что откррыть их может только потомок бога... иначе говорря - Ханан Кеснек. Напрримерр, Льоке. Ррассветные стрранники почему-то к потомкам богов не относятся. Да, непрриятно...

Кошка встряхнулась всем телом, захлопав крыльями, и свернулась в клубок рядом с Кессой. Её свечение медленно угасло, как и золотое око на граните. Наступила тишина. Речница опустила голову на камень и закрыла глаза, но сон к ней не шёл.

- Уску, - решилась она нарушить молчание, - скажи, когда тут кормят узников?

Зелёные светящиеся глаза медленно раскрылись - йиннэн, как видно, дремал всегда, когда его не будили, каждую свободную секунду.

- Знаешь, дева, за трри дня мне еду не прриносили ни рразу.

Речница вздохнула. По её ощущениям, день клонился к закату, а ела она в последний раз на рассвете. Да, умеют тут сделать смерть желанной...

Жёлтая кошка зашевелилась, зажигая огоньки на кончиках ушей, и растаяла во мраке. "Наверное, ушла на охоту," - подумала Речница, пытаясь удобно устроиться на камнях. "Вот же напасть! Она тут весь день, а я ей даже воды не могу дать. Нехорошо..."

Кесса зашевелила пальцами и еле слышно прошептала слова сжигающего заклятия. Может, камень всё-таки лопнет от перегрева?

Сквозь звон в ушах, белые круги перед глазами и нестерпимую боль - Речнице казалось, что её руки кто-то сунул в лаву - Кесса услышала короткий мяв и недовольное ворчание Уску:

- Не торропись так, дева, казнить нас успеют...

Золотистые огоньки сверкнули рядом с каменным блоком. Из темноты высунулась мордочка жёлтой кошки. Из её пасти свисали хвост и голова некрупной ящерицы. Сегон положил добычу перед носом Кессы и тихо мяукнул, подталкивая ящерицу лапой.

- Ррассветный стрранник говоррит, что прринёс тебе еду, - перевёл из темноты Уску.

- Я не голодна, - покачала головой Речница. - А вот Уску не ел три дня. Отнеси ему, пусть он поест.

Сегон шевельнул ушами, внимательно глядя на Кессу, подобрал ящерицу и убежал на другой край каменного блока.

- Благодаррю, ррассветный стрранник, - отозвался Уску и проглотил еду, не жуя. Кошка тихо мяукнула, поставив уши торчком. Кот зашевелился, перекладывая с боку на бок закованные в валун крылья.

- Эта сегоница говоррит, что её зовут Койя, - сказал он вполголоса.

- Койя! - Речница повернула голову, высматривая в темноте зверька. Он незаметно появился из пустоты и уставился на Кессу, вскинув широкие уши.

- Утром тут будет очень опасно, - вздохнула Речница. - Если стражники тебя тут найдут, они могут тебя ранить. Не оставайся тут до рассвета. Тут недобрые люди.

Сегон качнул ушами, тихо фыркнул и притронулся носом к носу Речницы. Она растерянно хмыкнула.

- Койя говоррит, что не боится недобррых людей. Она будет тут, чтобы знать, что тебе ничего не сделали, - перевёл Уску. - Так или почти так - я ррасслышал не все звуки.

- Спасибо, - выдохнула Кесса и опустила голову на камень. Рук и ног она уже не чувствовала. Сквозь тяжёлую дрёму она чувствовала, как сегон ложится рядом и щекочет усами её щёку.

Ей снилась Река, чайки над обрывом, рыбачьи плоты и солнце, то прикасающееся лучами к лицу, то уходящее в тучи. Они смыкались и набухали влагой - и когда оглушительный раскат грома заставил Кессу вздрогнуть всем телом и распахнуть глаза, она не сразу поняла, сон это или явь.

У темницы не было стены - вместо неё, тускло блестя золотой чешуёй, торчал из камня нос диковинного колючего корабля. Вдали слышались взрывы и крики, под потолком тесной норы горел золотой шар. Двое воинов в жёлтых панцирях стояли у пролома, придерживая откинутые дверцы в бортах корабля. Рослый человек, укутанный в белую накидку с угловатым чёрным узором, возился над крыльями Уску. Спустя мгновение каменные тиски разжались, человек подхватил валун и легко, как комок пуха, швырнул его в стену. Гранит разбрызгался крупными каплями.

- Сколько там до ррассвета? - Уску, судя по голосу, был совершенно спокоен. - Ильюэ, я ррад безмеррно, что ты в пути не задерржался.

- Уску... - пришелец слегка нахмурился, но тут же усмехнулся и быстро подошёл к тому краю каменного блока, где темнел вырезанный знак солнечного ока. Взгляд сверкающих зелёных глаз - таких же, как у стражника из рода Хурин Кеснек, но наполненных странным огнём - скользнул по Речнице. Она смотрела на него с опаской - казалось, от него исходит жар. Из-под пёстрого шлема, сходного с мордой дикой кошки, высовывалась ярко-красная бахрома налобной повязки, очень похожая на языки пламени.

- Зген, небесный отец... - прошептал он, прикасаясь к знаку. Тот взорвался золотыми лучами. Камень чавкнул, хватка ослабла, и Кесса кубарем выкатилась из гранитных оков, на лету хватая Зеркало и прижимая к груди. Сегон пронзительно мяукнул, хлопая крыльями над корзиной, полной метательных ножей. Речница рассовала их по карманам куртки так проворно, что сама удивилась. Только тогда, когда все её вещи оказались при ней, а подхваченный с пола сегон - на руках, обхватив лапами шею Кессы, она подняла взгляд на пришельцев и странный корабль.

Уску уже освободился и медленно переминался с лапы на лапу, судорожно дёргая крыльями. Человек в белой накидке поддерживал его под грудь и брюхо, постепенно перемещая к кораблю. Взрывы за стеной стали громче, крики - злее.

- Времени нет, Уску. Я тебя понесу, - человек выпрямился, закидывая лапы кота к себе на плечи. Йиннэн гневно фыркнул.

- Ильюэ, постой. Тут Кесса Хуррин Кеснек. Твой брратец поврредился умом и обвинил благорродную деву в Некрромантии, - Уску снова фыркнул. - С ней сегон. Не брросай их здесь.

Пришелец обернулся. Его взгляд остановился на повязке Речницы, потом скользнул по чёрной броне и замер, наткнувшись на сегона. Кесса видела, что Ильюэ старается сохранить каменное лицо, но не может скрыть изумление.

- Ясного тебе неба, - он слегка наклонил голову. - Я - Ильюэ Ханан Кеснек. Поднимайся на корабль. Мы улетаем немедленно.