Токацин - Долгое лето

Корабль неуверенно взмахнул крыльями и остановился, словно ткнулся носом в незримую стену. Кости на бортах зловеще зашуршали, а потом крылья плавно выгнулись назад, возвращая тхэйгу в безопасное пространство, подальше от испепеляющих лучей.

- Как знаешь, - прошептала Речница, похлопав по штурвалу. - Тогда лети вдоль города, но берегись грозы! Я буду искать тебя на восточной окраине...

Она осторожно достала из сумки одно из драгоценнейших сокровищ, вещь, которую человеку не купить ни за какие деньги, - лёгкий сарматский скафандр. На всей Реке такая ценность была лишь у двоих людей - у Кессы и у отважнейшего из Речников - Фриссгейна... и он-то заслужил такой подарок, и эта штука не раз спасала ему жизнь, а вот Кесса до сих пор один лишь раз надевала странную сарматскую броню - и то не по необходимости, а из любопытства. И сейчас она, дрожа от волнения, влезла в тёмно-синюю "шкуру", тщательно проверяя, не осталось ли открытых швов, помедлила, глядя на раздробленные здания, и накинула на голову шлем.

Едва глаза Речницы скрыл прозрачный щиток, зелёные дебри под кораблём как-то потускнели и съёжились, зато развалины заблестели многоцветными гранями. Кесса различала отдельные дома, засыпанные русла улиц, вывороченные и раздавленные трубы из прочного стеклоподобного рилкара, осколки гигантских куполов... и что-то блестящее и многоцветное в самом центре Старого Города, что-то, похожее на стеклянное озеро.

Капля упала на прозрачный щиток. Речница вздрогнула, ещё раз провела рукой по борту корабля - тхэйга качнулась в воздухе, как будто не узнала владелицу - и шагнула вниз, на лету меняя облик. Тёмно-синий крылан взлетел над шевелящимися листьями и умчался на восток, туда, где мекха становилась низкорослой и безобидной. Там на верхушках поломанных кустов желтели черепа гигантских крыс - кто-то усердно развешивал их вдоль окраины, проводя границу руин.

В городе было тихо, и каждый шаг Речницы по хрустящему крошеву фрила и рилкара громом отдавался в ушах. Капли с монотонным шелестом падали на землю, скрытую под россыпью обломков, и не оставляли на ней следов. Кесса медленно шла по тому, что когда-то было подвижной лентой дороги - сейчас остатки "живой" мостовой были рассечены тысячами трещин, а ломкий пёстрый фрил осыпался на них и намертво к ним прикипел. Кессе казалось, что всё вокруг покрыто хрупкой прозрачной плёнкой, как будто весь город когда-то залило расплавленное стекло - и застыло навеки. Земли внизу не было - лишь обломки и осколки, сотнями сваленные друг на друга, выползающие из-под ног и не хранящие следов.

Холод и жар сменяли друг друга, и Речницу била мелкая дрожь. Как будто две великие силы сражались в её крови... Она заставила себя нагнуться и подобрать ярко-оранжевый обломок фрила. Он оплавился и утратил форму, такие осколки валялись вокруг во множестве... Кесса подняла ещё один, потом вынула из многоцветной россыпи ярко-малиновые и фиолетовые куски не то рилкара, не то стекла. Жители степей плавили фрил и отливали из него бусины, фигурки и пуговицы. Кесса думала, что продаст осколки в Мертагуле, пусть даже за бесценок, и соберёт немного денег на дорогу. Или, в крайнем случае, запасётся пуговицами и бусинами.

Дождь как будто притих. Речница выглянула из-за груды битого рилкара, под которую заползла, увлечённо выкапывая цветные "камешки", и увидела яркий солнечный луч, бьющий в последний разрыв в теле иссиня-чёрной тучи, закрывшей уже всё небо. Кесса поёжилась и одним прыжком скрылась в овраге... точнее, в широком проходе меж двух полуразрушенных башен. В стене одной из них была трещина - такая большая, что Кесса даже не оцарапала скафандр о стены, когда в неё пролезла.

Пол оказался ниже, чем думала Речница. Она оступилась на краю трещины и шмякнулась вниз, на груды мелкой рилкаровой гальки и невнятных ошмётков. Из-под них выкатилось что-то желтоватое. В неярком свете, сочащемся из пролома, Кесса увидела маленькую кость - фалангу пальца.

Речница закопала останки обратно под кучу рилкара. Зелёный огонь вспыхнул на её ладони - большой, яркий, такой она никогда не наколдовала бы на Реке! Излучение города подпитывало её магию, Речница даже опасалась - не вышло бы взрыва...

Кесса встала и огляделась. Комната была меньше, чем ей показалось вначале - не огромный таинственный зал, а мрачная каморка, почти полностью заставленная какими-то коробками со множеством поблескивающих пластин и кнопок. Речница потыкала в них пальцем, собрав на себя всю пыль, но ничего не случилось.

Дальше была дверь - толстая пластина фрила, обитая металлом, от сотрясения лопнувшим и повисшим ржавыми лохмотьями. Кесса потянула за край фольги и отскочила в сторону, подальше от водопада серых хлопьев. Лучи изъели металл, он ещё сохранял прежнюю форму, но неосторожное прикосновение превращало его в пыль. "Верно, и сам он излучает, и ещё как..." - поёжилась Речница и бочком протиснулась в дверь.

Фриловая пластина заскрежетала по полу, отбросив в сторону обломки стены. Вторая комната была ещё меньше - тут начиналась шахта древнего подъёмника, тут стояла и его кабина - открытая настежь, тёмная и жуткая, как смертельная западня. В противоположной стене была раздвижная круглая дверь - кто-то давным-давно положил плиту рилкара меж её створками, и с тех пор она всегда была открыта. Кесса не увидела следов в пыли на полу - кто бы ни открыл двери, он тут давно не появлялся.

За древними воротами лил дождь, издалека доносились раскаты грома, а ещё - странное громкое шипение, будто рядом свились в клубок гигантские змеи. Речница выглянула за дверь, но не увидела ничего, кроме стены соседнего здания, потоков дождя и отдалённых сполохов молний.

Она оглянулась на подъёмник. Утопленная в стену кабины пластинка красноватого рилкара горела тусклым огоньком - даже теперь, когда свет, падающий снаружи, Кесса загородила. "Эта штуковина - живая..." - Речница прикусила от волнения палец и на цыпочках вошла в кабину. Фрил заскрипел под её ногами, хлопья пыли и краски опали на пол, когда Кесса коснулась красной пластины. Что-то на крыше подъёмника тихо щёлкнуло и засвистело, по волосам Речницы прошёл слабый ветерок, несущий запах плавящегося фрила. Подъёмник медленно закрылся.

Зеркало Призраков ожило, загорелось зловещим багряным светом. Кесса заглянула в него, не надеясь на приятное видение, и всё равно вздрогнула. Там была чья-то ладонь, как будто прижатая к прозрачному фрилу с другой стороны, и быстро чернеющая и вздувающаяся пузырями. Потом догорающая рука сползла вниз, за ней мелькнули угловатые конструкции, корчащиеся, как солома в огне, сворачивающиеся в спирали и рассыпающиеся на куски. Они падали на что-то, похожее на кипящую воду - Кесса даже видела круги на ней, когда бурлящая масса поглощала обломки. Дрожащий красный свет рвался наружу из тонкой пластинки фрила, казалось, что клокочущая там "лава" сейчас польётся из Зеркала. Кесса закрыла его ладонью - и тут же отдёрнула руку. Зеркало было обжигающе-горячим.