Александра Петровская - Клятва Мерлина

– Составлял завещание одному сумасшедшему магу, который живет неподалеку отсюда. Вот мне и захотелось немного побыть в обществе нормальных людей, – объяснил Роксбридж.

– Приятно слышать, что ты считаешь меня и Памелу нормальными, – подмигнул ему давний приятель. – Было время, когда ты утверждал, что человек, не отвергающий мистику, заведомо не может не иметь нарушений психики.

– Ну, я надеюсь, что мы поговорим о чем-нибудь другом.

– Питер, что вы себе позволяете? – рассердилась Памела. – Вломились в наш дом и указываете, о чем нам говорить, а о чем нет? Как вам не стыдно?

Большинство людей, хоть немного знакомых с Памелой, сходились во мнении, что она глупа и некрасива. Однако эти мелкие недостатки с лихвой компенсировались миллионами ее отца, так что брак Майкла они же расценивали как очень удачный. Хотя их дети, насколько мог судить Роксбридж, умом и красотой пошли в мать.

– Мне очень стыдно, Памела, – согласился он. – Тем не менее я продолжаю питать надежды, что мистика для меня на сегодня кончилась.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Майкл. – Если я правильно понял, тебя утомил какой-то маг, а магия и мистика – понятия бесконечно далекие друг от друга.

– Мистика тут связана не с магией, а с завещанием, – пояснил стряпчий. – Ты же говорил, и не раз, что мистика – это влияние на реальность путем воздействия на ее образ. Завещание – образ имущества наследодателя. Составляя его, я влияю на само имущество. Майкл, поверь: в случае старого Гарри это очень утомительно.

– Ты действительно такое говорил? – с недоверием уставилась на мужа Памела.

– Говорил.

– Почему тогда я этого не слышала?

– Ты не раз слышала, но, наверно, всякий раз забывала.

– Так что же это получается, дорогой? Я вызываю демонов, он пишет завещания для сумасшедших, и при этом мистик он, а не я?

– В какой-то степени он тоже занимается мистикой, – признал Майкл. – Хотя его трактовка для меня несколько неожиданна. Но я вынужден признать, что он прав.

Оленина обильно запивалась вином, и беседа текла все более и более непринужденно.

– Я всегда прав, – хвастливо заявил Роксбридж. – Не веришь? Спроси у любого королевского прокурора, он непременно подтвердит, хотя и сквозь зубы.

– А ведь это и в самом деле мистично, – развивал свою мысль хозяин дома. – Вот возьмем, к примеру, смертную казнь. Палач взмахивает топором, и чья-то аристократическая голова катится под ноги ликующей толпе…

– Почему обязательно аристократическая? – не поняла Памела.

– Потому, что головы рубят только аристократам. Чернь, включая достопочтенных, казнят через повешение.

– Мне не нравится быть чернью. Почему бы тебе не купить какой-нибудь титул?

– Купить можно, – согласился Майкл. – Но зачем? Тратить деньги единственно ради того, чтобы тебя не вешали, а отрубали голову, я считаю неоправданными расходами.

– Ну, отрубили голову, и что? Продолжай, – попросил изрядно захмелевший Роксбридж.

– Да! Палач отрубил приговоренному голову, но разве это палач определил его судьбу? Нет! Все решил судья, вынесший приговор. С другой стороны, если судья честен, то приговор и от него не зависит, а однозначно вытекает из законов королевства. Эти законы принимает лично король, но мы же знаем, что на самом деле он просто подписывает то, что подготовили его советники. Да, бывает, что он вносит собственные поправки, но это именно поправки! Опять же, если проект закона ему не по нраву, то он не подпишет, так что и советники не свободны в этом деле. Ты еще не запутался в моих рассуждениях?

– Лишь бы ты в них не запутался. А я просто слушаю тебя и отдыхаю душой. Как будто мы с тобой снова юноши и спорим о мистических явлениях в кембриджском пабе. Только вино гораздо лучше, чем было там.

– Так вот, законодательство, или свод законов, – это образ нашего королевства, и когда его изменяют, меняется и само королевство. Кроме того, король вправе помиловать любого приговоренного, но! Это происходит, только если короля кто-нибудь попросит. Король может и отказать в такой просьбе, но если оной не будет, то не бывать и помилованию. А теперь переходим от королевства к нашему миру в целом. Он имеет свои законы, верно? Кто пишет и принимает эти законы?

– Бог, надо полагать. И что бы он ни сотворил, видит, что это хорошо.

– Питер, не смейте богохульствовать в моем доме! – возмутилась Памела.

– Простите меня, пожалуйста, – смиренно извинился Роксбридж. – И вы, и Господь.

– Верно, дружище, это делает Он, то есть Господь! – с энтузиазмом продолжал Майкл. – И молитва – это просьба к Нему, чтобы Он что-то сделал для молящегося. Господь не обязан исполнять наши просьбы, но иногда все-таки это делает. Вот, например, послал мне в жены Памелу, за что я Ему искренне благодарен.

На самом деле Майкла и Памелу соединил общий интерес к мистическим явлениям. В желающих жениться на ней (и на миллионах ее отца) недостатка не наблюдалась, но только Майкл был способен помочь ей вызвать из Преисподней или откуда-то еще нужных демонов. Относительно того, зачем ей требовалось вызывать их сюда, Роксбридж терялся в догадках.

– Браки заключаются на Небесах, – брякнул первое пришедшее на ум Роксбридж, осушая очередную кружку отменного вина. – Особенно если приданое большое.

– Воистину так, Питер! – согласилась Памела. – Ничто не происходит иначе, нежели по попущению Его. Ибо Он всемогущ и всеведущ.

– Майкл, что же это выходит? Если Памела права, то реальность вообще изменить невозможно. Ни мистическими методами, ни как-либо еще. Сплошной детерминизм получается.

– Ничего подобного! – с жаром жестикулируя левой рукой с зажатым в ней куском мяса, отверг это абсурдное, на его взгляд, предположение хозяин дома. – Да, Господь именно такой, как сказала моя дражайшая супруга. От Него ничего нельзя скрыть, и ничего невозможно сделать вопреки Его воле. Но, как стряпчий, уверенно заявляю: отсюда никоим образом не следует, что Господь вмешивается абсолютно во все. Зачем Ему лезть в дела, которые не затрагивают Его интересов, в чем бы оные интересы ни заключались?

– Интересная точка зрения, – признал Роксбридж. – Кстати, о браках. Совсем недавно ко мне обратились за консультацией двое молодых людей. Он не женат, она не замужем, и тем не менее в брак им вступить совершенно невозможно. Наша реальность такова, что несчастным приходится жить во грехе. Я не смог ничем помочь этой милой влюбленной паре.

– Это все потому, Питер, что вы с презрением относитесь к мистическим практикам, – назидательно произнесла Памела. – Если вас не устраивает реальность, нужно всего-навсего придумать другую реальность, которая вам больше подходит, найти демона, обладающего достаточными силами, чтобы провести изменение, а затем убедить его это сделать.