Роман Злотников - Арвендейл. Император людей

Когда глаза немного привыкли, оказалось, что в пещере не так уж и темно. Эгмонтер сделал несколько шагов и остановился у огромной глыбы, покрытой мхом, озираясь по сторонам и пытаясь отыскать хоть что-то, что натолкнуло бы его на идею, куда идти. Он все еще озирался, когда глыба вздрогнула, отчего с нее посыпались мелкие камешки, и пророкотала:

— Гхыто гррывело гхыбя гхуда, гхеловекх?

Герцог Эгмонтер замер, не решаясь даже вытереть холодный пот, который прошиб его, едва зазвучали эти слова. Похоже, даже чудовищный язык троллей давался этой древней глыбе с трудом. Во всяком случае, он не столько понял, сколько догадался, о чем его спросили.

— Йи-а… хотел бы поговорить с вашим… с вашей… с главным шаманом.

— Гха — хсамыйх гхлахныйх.

Герцог Эгмонтер еще раз украдкой окинул взглядом пещеру. Если ЭТО, конечно, можно было назвать пещерой. Расщелина, заполненная всяким скальным мусором величиной от булыжников в пару его кулаков до глыб, которые высотой превосходили стену Парвуса, вот что это было. Никакого намека на ложе или место, где эта древняя замшелая глыба принимала пищу. Если она, конечно, еще хоть что-то ела. И когда-нибудь спала… Глыба молча ждала ответа. Впрочем, ей-то что, для нее, наверное, вообще не существует такого понятия, как минута, а может, даже и час.

— Я… хотел бы пройти Посвящение.

Произнести это было нелегко. Несмотря на все прежние решения и поступки. Но он смог. Произнес. И теперь путь назад был отрезан.

Глыба некоторое время сидела молча, так что Эгмонтер даже начал опасаться, что она уснула… или окончательно окаменела. Но затем чудовищная пасть снова разверзлась, и оттуда прозвучало:

— Гхалц.

— Что? — не понял герцог.

— Гхай гхне гхвой гхалц.

Герцог мгновение недоуменно пялился на глыбу, а затем до него внезапно дошло.

— Палец? Мой палец?!

— Гха.

— Но… зачем?

— Гхесть.

Герцога передернуло. ЭТО хочет сожрать его палец!

— Но… я не понимаю, я же принес вам великую реликвию вашего народа и… рассказал о том, кто все это время хранил ее у себя. Так что вы теперь можете исполнить свой древний закон и…

— Гхалц.

Герцог недоуменно покосился через плечо на провал, через который он проник в… ладно, будем считать это пещерой.

— Гхалц гхли гхади.

Уходить? После всего, что он перенес? После того как скормил этим тварям половину своего отряда? Ну уж нет! Герцог решительным жестом выхватил кинжал и огляделся в поисках подходящего обломка, способного послужить разделочной доской. Но тут из глотки глыбы вновь раздались слова.

— Гхне гхетм.

Герцог недоуменно воззрился на… Темные боги, ЭТО никак не было возможно обозначить привычным словом «собеседник».

— Но чем?

— Гхоложих гсюдах.

— Сюда?

— Гхв гхменях. Гсамх гхадгхрыху.

Герцог содрогнулся. ЭТО собирается лично отгрызть у него его собственный палец. Он медленно убрал кинжал, затем спохватился и вытащил его снова. Отхватил им полосу от своего и так уже изодранного плаща. Опять убрал кинжал. Обмотал отрезанным куском руку, оставив снаружи только мизинец. Все это время прекрасно понимая, что делает все это лишь для того, чтобы максимально отдалить тот момент, когда ему все-таки придется вложить свой палец в эту уродливую пасть… Но всему рано или поздно приходит конец. И вот все, что он мог придумать, дабы отдалить тот страшный миг, было исполнено, и герцог замер, глядя на темный провал пасти, как кролик на удава.

— Гхалц!

Герцог вздрогнул и, глубоко вдохнув, вытянул руку вперед. Чудовищная пасть пришла в движение, и в следующее мгновение герцог закричал…

— Вот они!

Старшина Фодр зло оскалился и, приподнявшись, показал кулак разведчику, прошептавшему эти слова. Орки — это тебе не тугоухие тролли. Они — твари чуткие. А засада, она засада, только если тебя не обнаружили. Во всяком случае до времени. А уж эту засаду пошло прошляпить совсем не хотелось бы. Уж больно место удачное. Дорога идет вдоль топкого ручья, текущего по дну оврага, и до того склона, на верху которого они засели, простирается луг. Так что для стрелков открывается едва не три сотни шагов открытого пространства. Стреляй — не хочу. Вполне можно положить отряд раза в три, а то и в четыре больше, чем тот, что засел в засаде. К тому же выше по течению ручья устроена запруда. Не то чтобы очень, но метра на три воду поднимает. Это сопляк-герцог хитро придумал, ничего не скажешь. Правда, образовавшееся озерцо пока еще не все водой заполнилось, да еще из-за этого и берега ручья тоже подсохли и стали более или менее проходимыми. А если бы не пара ключей, что выбивались из-под земли как раз на этом участке, ручей бы и вовсе пересох. Но, может, это и к лучшему. Больше шансов за то, что орки двинутся этой дорогой, а не свернут где-нибудь еще. Впрочем, похоже, теперь об этом можно не беспокоиться…

Всадники на варгах выскочили из-за поворота почти сразу же после того, как Фодр вновь приник к земле. Востороглазый паренек из Калнингхайма, которого Фодру порекомендовал сам мастер Титус, сумел-таки углядеть их разъезд сквозь густую листву задолго до того мига, как они вошли в зону обстрела. Так что, пожалуй, даже выволочка была не к месту. Кажется, его звали Парбой… но сейчас пока было не до похвал. Передовой варг внезапно остановился, упершись в землю всеми четырьмя лапами, взметнув клубы пыли, и, вытянув морду к земле, принялся принюхиваться. Фодр зло ощерился. Унюхал-таки. Несмотря на то что он, старшина Фодр, самолично посыпал пыль истолченными в мельчайшую крошку сушеными цветками икиля. Считалось, что он отбивает любой запах. Неужто придется начать стрелять с такого расстояния? Ох, не хотелось бы…

Но, похоже, варг унюхал не человеческий запах, а именно этот самый сушеный икиль. Потому что, втянув носом воздух, он внезапно сморщился и… гулко чихнул. Остальные варги тут же отозвались на это злобным ворчанием, а орки утробно зарычали. Орк, сидевший на первом варге, злобно рявкнул и пнул своего варга тяжелой когтистой лапой. Тот зарычал, но послушно тронулся вперед. Фодр тихо перевел дух: вроде пронесло, но тут же вновь напрягся. До той линии, которую он определил как начало атаки, первому варгу осталось сделать всего шесть прыжков. Пять. Четыре. Три. Два.

— За Арвендейл! — взревел старшина Фодр, вскакивая на ноги и натягивая лук.

— За Арвендейл!! — проревели ему в ответ почти два десятка глоток. И спущенные тетивы запели свою смертоносную песню…

Орочья орда накатывалась на Арвендейл с неумолимостью морского прилива. Вернее, это была даже не орда, а так называемая Гурьба. Множество мелких орд, объединенных в одну. И их численность была больше, чем первоначально известные цифры. Семьдесят тысяч было только в орде западных орков. А все остальные, которых западные сумели объединить в Гурьбу, дали еще почти шестьдесят тысяч воинов. И западные без стеснения использовали их как пушечное мясо, заставляя своими телами проламывать Гурьбе дорогу сквозь завалы и заслоны, которыми Трой пытался хоть немного замедлить продвижение орков.