Клайв Баркер - Имаджика

– Хуберт упомянул о том, что приближается годовщина. Это действительно так. И силы, стремящиеся нарушить спокойствие этого Доминиона, возможно, готовятся к тому, чтобы ее отпраздновать. В настоящее время вот это, – он указал на газету, – является единственным свидетельством того, что такие приготовления действительно велись, но если найдутся и другие, то они будут немедленно уничтожены нашим Обществом и его агентами. Вы понимаете? – Он не стал ждать ответа. – Это очень опасно, – продолжал он. – Люди заинтересуются и начнут исследования. Ученые. Мистики. Они начнут задумываться. Потом они начнут мечтать, грезить.

– Я понимаю, это действительно очень опасно, – сказал Дауд.

– Не пытайся подлизываться, ты, самодовольный ублюдок! – взорвался Блоксхэм. – Мы все знаем, чем ты там занимался вместе с Годольфином. Скажи ему, Хуберт!

– Я напал на след кое-каких артефактов... внеземного происхождения. И след этот ведет к Оскару Годольфину.

– Это еще неизвестно, – вставил Лайонел. – Наверняка эти уроды навешали нам лапши на уши.

– Я рада, что вина Годольфина доказана, – сказала Элис Тирвитт. – А заодно и этого типа.

– Я возражаю, – сказал Дауд.

– Вы занимались магией! – завопил Блоксхэм. – Признавайся! – Он поднялся и стукнул кулаком по столу. – Признавайся немедленно!

– Сядьте, Джайлс, – сказал Макганн.

– Вы только гляньте на него, – продолжал Блоксхэм, тыча пальцем в направлении Дауда. – Он же виновен, как смертный грех.

– Я же сказал, сядьте, – повторил Макганн, слегка повышая голос. Сконфузившись, Блоксхэм сел. – Мы не собираемся судить вас, – сказал Макганн Дауду. – Нам нужен Годольфин.

– Вы должны найти его, – сказала Фивер.

– А когда найдете, – добавил Шейлс, – скажите ему, что у меня есть несколько предметов, которые могут показаться ему знакомыми.

Над столом воцарилась тишина. Несколько лиц повернулись к Матиасу Макганну.

– Я полагаю, мы закончили, – сказал он. – Если, конечно, у вас нет желания что-то сказать.

– Не думаю, – ответил Дауд.

– Тогда вы можете идти.

На этом разговор был окончен, и Дауд удалился. До лифта его сопровождала Шарлотта Фивер, а спускаться ему пришлось в одиночестве. Они знали больше, чем он предполагал, но все же были далеки от истины. Возвращаясь на машине на Риджентс Парк-роуд, он восстанавливал в памяти детали допроса для того, чтобы суметь пересказать их впоследствии. Пьяные несообразности Уэйкмена, неосторожность Шейлса, слова Макганна, вкрадчивые и мягкие, как бархатные ножны. Все это, а в особенности расспросы о местонахождении отсутствующего, он повторял про себя для того, чтобы передать Годольфину.

«Где-то на востоке» – так сказал о нем Дауд. На востоке Изорддеррекса? – что ж, вполне возможно. Например, в Кеспаратах, возведенных недалеко от гавани, где Оскар частенько закупал контрабанду, доставленную из Хакаридека или с Островов. Но там ли он был, или в каком-нибудь другом месте, у Дауда не было никакой возможности вернуть его назад. Он вернется тогда, когда вернется, так что Tabula Rasa придется подождать, хотя чем дольше им придется ждать, тем скорее один из них выскажет вслух подозрение, которое, без сомнения, уже пришло многим в голову: подозрение о том, что игры Годольфина с талисманами и женщинами сомнительной репутации являются лишь верхушкой айсберга. Возможно, они даже могут заподозрить, что он совершает путешествия.

Он, конечно, не был единственным обитателем Пятого Доминиона, пересекавшим границу в том и другом направлении. Много путей вело от Земли к Примиренным Доминионам. Некоторые из них были безопасней других, но все они использовались, и не только магами. Иногда находили свой путь и поэты (случалось, они возвращались и рассказывали об увиденном). На протяжении столетий происходило это и со многими священниками, и с отшельниками, которые так упорно размышляли о сущности этих путей, что Ин Ово поглощало их и выплевывало уже в другой мир. Любая душа, оказавшаяся в бездне отчаяния или поднявшаяся на вершины вдохновения, могла получить туда доступ. Но лишь несколько человек на памяти Дауда превратили для себя это путешествие в такое же обычное дело, каким оно стало для Годольфина.

Но сейчас для путешественников с обеих сторон наступили не лучшие времена. Примиренные Доминионы находились под контролем Автарха Изорддеррекса уже более ста лет, и каждый раз, когда Годольфин возвращался назад, он рассказывал о новых беспорядках. На огромных пространствах, от окраин Первого Доминиона до Паташоки и ее городов-спутников в Четвертом, все чаще стали раздаваться голоса, призывающие к восстанию. Соглашение по вопросу о том, как свергнуть тиранию Автарха, пока еще не было достигнуто, но повсюду зрели семена недовольства, постоянно прораставшие восстаниями и забастовками, зачинщики которых неизменно арестовывались и предавались смертной казни. Но в некоторых случаях меры Автарха носили еще более драконовский характер. Целые сообщества были уничтожены во имя Двигателя Изорддеррекса. У племен и небольших народов были отняты их боги, их земли и их право на произведение потомства, а некоторые из них были просто-напросто вырезаны во время погромов, происходивших под личным покровительством Автарха. Но ни один из этих ужасов не заставил Годольфина отказаться от путешествий в Примиренные Доминионы. Может быть, события сегодняшнего вечера заставят его сделать это? Во всяком случае, хотя бы на время, до тех пор, пока подозрения Общества не рассеются.

Как это ни было утомительно, но Дауд знал, что другого выхода нет: этой ночью он должен ехать в поместье Годольфина, среди пустынных земель которого находится стартовая площадка Оскара. Там он будет ждать его возвращения, словно стосковавшаяся по хозяину собака. Но не только Оскару придется оправдываться в ближайшее время, та же участь предстоит и ему. В свое время убийство Чэнта казалось ему очень проницательным маневром – да и так приятно было поразвлечься в отсутствие подходящего театрального спектакля, – но Дауд не предвидел, какой фурор оно произведет. Это же надо было оказаться таким непредусмотрительным! Англичанам ведь так нравятся убийства, в особенности с пояснительными рисунками и чертежами. А тут еще этот пронырливый мистер Берк с Соммы, да и политических скандалов почти не было, – словом, все будто сговорились, чтобы обеспечить Чэнту долгую посмертную славу. Надо быть готовым к гневу Годольфина. Впрочем, надо надеяться, что вскоре он сменится более серьезными опасениями по поводу подозрений Общества. Дауд понадобится Годольфину для того, чтобы рассеять эти подозрения, а человек, которому нужна его собака, никогда не станет бить ее слишком больно.