Алексей Челноков - Сытый бунт. «Грязное белье» оппозиции

В Тирасполе Малышева сначала включили в отряд коммунистов, который дислоцировался в городе. Напросился на «передовую» – месяц охранял мост через Днестр в Бендерах. С конца июня – уже в составе спецподразделения территориально-спасательного отряда Приднестровья – находился в Дубоссарах. Был дважды контужен взрывами мин.

«Зачем, – спрашиваю его, – тебе нужно было участвовать в боях? Ведь ты в армии не служил, даже с оружием обращаться не умел».

Да, до Приднестровья, говорит Малышев, я держал автомат лишь один раз – на школьном уроке по начальной военной подготовке. Но профессиональным военным стать несложно. Большого ума не надо – нажимать курок, почти любой через два месяца может стать хорошим солдатом. Только чтобы выжить на войне, не надо сразу лезть в пекло. Первый раз я брал «языка» так. Наша спецгруппа переправилась на правый берег Днестра, где проходила передовая румын (так Малышев окрестил молдаван). Солнце уже зашло, мы ползли вдоль невысокой изгороди, за которой горел костер, а вокруг него сидели молдавские полицейские. У кого-то из наших не выдержали нервы – бросил гранату.

От взрыва кострище разметало, стало темно. Исход решали секунды: «быков» гораздо больше, опомнятся и перестреляют нас, как баранов. Пришлось, не раздумывая, браться за нож. До сих пор в ушах стоит хруст, с которым вошел штык в грудь моего первого врага…

В Москву Малышев, сам о том не подозревая, приехал профессиональным наемником. Попытка вернуться к прежней жизни не удалась. На 4-й день по возвращении устроился на работу, а на 6-й узнал: жены у него больше нет – суд расторг их брак, пока он воевал. В его доме остановились приятели из Санкт-Петербурга, с которыми он познакомился в Приднестровье. Их профессия «защитников интересов славян» на этот раз понадобилась в раздираемой междоусобными войнами Югославии. Перед отъездом его познакомили с неким Ястребовым, занимавшимся отправкой русских волонтеров в Сербию под видом туристов.

7 декабря 1992 года Малышев был в Белграде. В тот же день его отправили в Вишеград. Поначалу он не понимал, почему к нему, добровольцу, так пренебрежительно относятся. Спрашивает о контракте, который, по словам вербовщика Ястребова, должны подписать чуть ли не в первый день, а сербские командиры в ответ сердятся, поворачиваются спиной. Оказалось, Ястребов обманул и сербов, и русских. Ему поручили сколотить отряд из 60 человек, заплатив авансом за каждого по 500 немецких марок. (Доверили, потому что он одно время проводил у югославского посольства в Москве голодовку протеста). Идейный аферист, прежде чем исчезнуть, завербовал только 20 человек, да и те не получили причитающейся суммы. Малышев, по его признанию, пересекал границу с рублем в кармане.

Контракт Малышев все-таки заключил – задним числом, спустя два месяца после приезда в Югославию. Русским добровольцам положили 180 немецких марок в месяц, семьям павших на поле брани обещали 1000 марок единовременной помощи и 100 пенсионных – ежемесячно. «Спонсорами, – сказал Малышев, – были негосударственные коммерческие фирмы или местные скупщины, то есть общины».

Отряд русских добровольцев РДО-2, которым командовал покойный Михаил Трофимов, из Вишеграда перебазировали в Прибой. Оттуда через два месяца перебросили под город Пале, в двадцати километрах от Сараево. Добровольческий отряд, по словам Малышева, входил в состав регулярной сербской армии. Основная его задача – патрулирование прифронтовых территорий и охрана сербских селений. Однако часто русские участвовали и в совместных боевых операциях против боснийских мусульман. Распорядок был таков: три дня на передовой, три – отдыха. Жили в брошенных домах.

– Воевали мы хорошо, – рассказывает Малышев, – сербы были нами довольны. На акцию шли человек 60, из них русских – 10-15, остальные сербы. Акцию провели, смотришь – все русские рядом, а 50 сербов разбежались кто куда. Это считалось нормальным. Наш отряд всего из 20 бойцов был ударной силой, наводил ужас на мусульман.

За девять месяцев в акциях погибли пять волонтеров из РДО-2, один пропал без вести. Всего, по словам Малышева, за время войны в Сербии провоевали примерно 600 русских, около 30 из них погибли.

Зарплату часто задерживали, хотя русских одевали и кормили даже лучше, чем своих солдат. «Вы – наше знамя, – говорили им сербы, – можете даже не воевать. Мусульмане знают, что вы здесь, и нам уже спокойнее. Мы написали коллективное прошение о гражданстве, справку-подтверждение о нашем участии в боях дал армейский штаб, а скупщина утвердила». Семеро из РДО-2 получили сербское гражданство всего через полгода после приезда. Сейчас в живых осталось пятеро и один из них – Малышев.

Теперь, как полноправные граждане, русские наемники могут занять любой приглянувшийся им дом мусульманина, открыть в Югославии свой бизнес.

– Но я прежде всего гражданин России, – убежденно говорит наемник, – сербское гражданство – награда для меня.

Малышев называет себя и своих друзей-наемников настоящими «новыми русскими».

– «Нью рашенз», о которых пишут в газетах, – твердит он, – просто дерьмо, спекулянты, продающие Родину.

Его «братья по оружию» воевали в Карабахе и Абхазии, некоторые из них были кровавой осенью 93-го в Белом доме. На свет народилась следующая генерация «новых русских» – боевиков, готовых в любой момент взять автомат в руки.

Эту потрепанную тетрадку вручил мне Василий Шлычков, несколько месяцев провоевавший на стороне сербов в Боснии и Герцеговине. Двести страниц, исписанных неразборчивым почерком. Озаглавлен дневник несколько претенциозно: «Отдых на Балканах, или Записки русского наемника». На обороте вклеена карта бывшей СФРЮ, на которой кружочками обозначены места боевых действий наемника. На последней странице – что-то вроде словарика общепринятых терминов наемника. Например: куча – дом, РБ – ручной гранатомет, тромбон – мина, которая выстреливается из подствольника на автомате, телевизор – мина направленного действия…

– Я хочу, чтобы люди узнали всю правду об этой войне, – сказал мне Шлычков, передавая свой дневник для публикации.

Идея перенести свои впечатления на бумагу пришла ему спустя месяц после приезда на войну. Записи велись нерегулярно. Хронология не всегда точно соблюдалась (прочитав, нетрудно понять – отчего). Предваряется дневник описанием отряда наемников, быта, короткими биографиями некоторых его членов. В середине – подробное описание одной из акций, в которой участвовал Шлычков.

Текст говорит сам за себя и в комментариях, на мой взгляд, не нуждается.

Отряд

3-й русский добровольческий отряд (РДО-3), в котором я числюсь, состоит из шестнадцати человек. Один парень второй месяц лежит в госпитале – гниет легкое, температура под 40. (Подонок, расстрелявший этого пацана во время разборки, перебежал к хорватам).