Юрий Никитин - Зубы настежь

Воевода сказал брезгливо:

– Ну да?.. А на кой черт глиной перепачкали?

– Так у них весь монастырь из глины, – объяснил мужик словоохотливо. – И все там из глины!.. У нас же глина в редкость. Вот и строим из каких-то паршивых бревен, а потом глиной только замазываем, чтобы на бедность нашу не соромно смотреть самим.

На окраину русского села с китайским обликом въезжали передние всадники, принцесса и герцог во главе. Воевода с таким остервенением замахал обеими руками, чтобы проезжали мимо, словно здесь все уже пошли трупными пятнами от испанской чумы.

Герцог пожал плечами, холеное лицо оставалось холодным и надменным. Не поворачивая головы, проехал мимо врат, а мы с воеводой пустили коней вглубь двора. Воевода еще крикнул зычно:

– Езжайте, езжайте!.. Мы только воды студеной напьемся, а там нагоним.

Герцог бросил в мою сторону ненавидящий взгляд, в котором читалось: не торопитесь. Пусть вас там хоть эти желтые чем-нибудь заразят.

Во дворе один бедолага изгибался как припадочный, руки и ноги выворачивало, а широкая рожа устрашающе перекашивалась. Воевода сочувствующе покачивал головой, сколько ж тут собралось богом обиженных, увечных еще в утробе, юродивых и слюни пускающих. Одному, особо жутко дергающемуся, бросил монетку. Несчастный был даже подпоясал веревкой черного цвета, что явно означало скорую черную смерть.

На крыльцо вышли двое в желтых халатах в желтых высоких шапках. Мы с воеводой сразу признали старших, только они в шапках, а что один тощий как жердь, а другой грузный как корова на задних нонах, то явно ж болезнь дает о себе знать

Оба держали по широкой миске, наполненной водой. Воевода подозрительно хрюкнул, ему бы в простом ковшике, ему ж не обязательно рылом влезать в кувшин, я пихнул его в бок:

– Это не нарочно. Пиала!

– Пи...

– Пиала. Эх, широк русский человек, широк...

Воевода не понял, переспросил

– Что говоришь?

– Широк, говорю, русский человек... Чересчур широк! Надо бы – сузить.

Последние слова я произнес со злостью, воевода понял по-своему, с лязгом бросил руку на рукоять топора, он любил этот лязг металла, а я напомнил:

– Ты пей воду. Нам еще догонять тех... которые свои.

Мои пальцы соприкоснулись с пальцами настоятеля или тренера этого монастыря, я ощутил короткий электрический разряд. Его глаза расширились, а я взял чашу и припал к холодной чистой воде.

Воевода, напротив, пил медленно, осторожно, брезгливо процеживая воду как конь из болота сквозь стиснутые зубы. Настоятели, поглядывая на нас благожелательно, улыбались, кланялись, потом тощий сказал толстому:

– У меня растет хороший ученик. Я говорю о Степ-ке. У него какой стиль?

– Сунь-ху, – ответил толстый горделиво.

– А... гм... Это хорошо. Но не противоречит ли... У тебя какой?

– Вынь-су-хим... К тому же у меня школа кинь-ху в традициях наху, с элементами факъю, так что направление одно..

Тощий, воскликнул восторженно, одним глазом поглядывая украдкой, какое впечатление это производит на нас:

– Ого!.. А это что?

– Влияние заморских шкод, – объяснил толстый напыщенно, – довольно сильное влияние. Правда, грубоватое, без глубокой философской школы, что характерно для наших школ, но сейчас все грубеют, тупеют, наши древние школы теряют изысканность и непостижимость через внепостижимость Запостижимости.

Тощий кивал, сказал глубокомысленно:

– Да, только наши школы и остаются последними хранителями сокровенных тайн бытия, что заключены в наших мистических откровениях, вписанных умело и гибко в наши тренировки, ритуалы...

Оба рассуждали важно и жирно, спесь выплескивала из ушей и разливалась широкими лужами. Они походили на двух домохозяек, что рассуждают о хоккее, да и походили на домохозяек как фигурами, так и уверенностью, что от рассуждений о методах исхудания уже стали стройными и красивыми.

– А в самадхи асампрайната происходит слияния Высшего Сверхзнания с Неземным Внезнанием, – рассуждал толстый глубокомысленно, даже на лбу двигал складками, а на животе колыбахались уже не складки, а могучие волны, – тогда происходит Великое Околознание, что плавно переходит в сферу Полного Незнания, что и является высшей целью нашей философской системы! Тогда высшие космические силы пробуждаются и переполняют на энергетическом уровне так, что из задницы пар, душа переображается как будто червяк переходит в жука,

– А в сунь-ху при влиянии звезд Нянь и Манянь, – сказал тощий важно, взгляд стал очень-очень задумчивым, – пробуждается высшая сила низших уровней Околознания. Наша система, именно потому что лучшая в мире по боевым искусствам, именно потому позволяет через философское осмысление бытия придти к Высшему Незнанию, что и является конечной целью Высшей Мудрости.

– Совершенно с вами согласен, – воскликнул толстый. – Вчера мы ехали в чистом бескрайнем поле, и тут неожиданно из-за угла выскочили разбойники. Я их лихо побил, демонстрируя высочайшую технику нанесения ударов в стиле сунь-хунь-вчай-и-вынь-су-хим школы на-ху-козе-баян с элементами духовного учения у-попа-бы-ла-бусука. Конечно, эти простые и неграмотные мужичье долго не понимало, зачем это я перед ними прыгаю, кривляюсь и визжу истошными голосами, один даже бросил мне монетку, что-то не так поняв, другой улыбался до ушей и начал ритмично хлопать, пытаясь навязать мне чужеродный ритм, но третий, наконец что-то сообразив, завопил дико: юрод!.. юрод!.. покусает! Представляете, тут же все разбежались, сломленные моей высочайшей техникой и духовным превосходством.

Он встал в позу тигра, надул щеки, вбирая в себя космическую энергию. Я перегнулся через конскую голову, щелкнул его пальцем по лбу, а конь мой повернул и пошел обратно к воротам, даже не оглянувшись на познающего Знание через Незнание, и так и не понявшего, какая из звезд его подвела.

По карте до земель принцессы оставалось все те же сутки. Я наметил маршрут, конь мой нетерпеливо вырвался вперед. Отряд остался позади а я некоторое время ехал один, наслаждался той свободой, которую дает скачка на сильном и выносливом животном. Когда сзади застучали копыта тяжелого коня, я сперва решил, что догоняет этот дурак герцог, нашел повод для ссоры, но это оказался воевода.

Некоторое время он ехал молча рядом, сопел. Я смотрел вперед, внимания не обращал. Наконец он буркнул озадачено:

– Что-то я не понял.

– Что?

– Герцог и принцесса все толкуют, какой ты лгун! Мол, распустил слух, что убил Громоблещущего, но сам же случайно проговорился, что не убивал...

Я пробормотал:

– Толкуют, и пусть толкуют.

– Но я слышал, – возразил он, – что именно ты убил Громоблещущего Низвергателя!

Я пожал плечами:

– Мне пришлось в прошлом квесте убить несколько человек. Но я не помню, чтобы я интересовался кого как зовут.