Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки — принц-консорт

— Ну и что это за колдовство?

— Не колдовство, — ответил я терпеливо, — а торжество логики. Кстати, ты чего такая сердитая?

— Я не сердитая, — отрезала она.

— Мы же договорились забыть, — напомнил я. — Ты сама предложила! Даже велела. И ногой топнула.

— Я ногой не топала!

— Не топала, — согласился я моментально. — Видишь, как я иду на уступки и компромиссы?

— Ну да, — сказала она едко, — сперва соврал, а потом якобы уступил! Очень по-мужски!.. Я и забыла, а вот ты все напоминаешь!

Я изумился:

— Как?.. Тем, что дышу? Что существую?..

Она нахмурилась:

— Ладно, какое это заклинание? Что-то слишком простое…

— Напротив, — сказал я, — настолько сложное, что уже голова трещит. Ищу логику. Первым погиб барон, затем самая простая служанка, ниже которой в замке не было, третьем пал сенешаль, затем охранник…

— Какая логика, — возразила она, — у неразумного зверя?

— Он разумен, — напомнил я, — иначе как объяснить, что никого не трогал, пока не добрался до барона? А уже потом начал других… и то как-то избирательно… Знаешь, надо съездить в деревню, откуда взяли ту служанку.

— Зачем?

— Хочу поговорить с родителями, — сказал я. — Утешить, заодно расспросить, не водилось ли за нею чего-то еще… необычного.

Она откинулась всем корпусом, прогнувшись в пояснице, из-за чего я тут же невольно перевел взгляд на ее вторичные, но спохватился и посмотрел в ее ясные глаза.

— Какое еще необычное? — буркнула она. — Простая деревенская служанка.

— Верно, — согласился я, — но я весьма тщательно знакомился с картой Мезины… Мезина — это здешнее королевство, а карта…

— Догадываюсь, — прервала она. — И что?

— После Великих Войн, — напомнил я, — везде остались аномалии, которые называют то Зачарованными, то Гиблыми, то Колдовскими, то еще как. Где-то это болота, где-то пустоши, горы, леса, пески, так вот, дорогуша, этих мест в Мезине больше, чем во всех королевствах, которые я подгреб к демократии и либеральным ценностям ближе, вместе взятых!

Она, как и все, пропустила насчет демократии, но сразу уцепилась за аномальность.

— Значит, — спросила она быстро, — здесь это не редкость?

— Нет, — ответил я, — потому и наведу справки о служанке. А ты это имей в виду тоже.

Она фыркнула:

— Я ведь тоже из Мезины! Так что, подумаешь, новость открыл!

— Но я ее сформулировал, — подчеркнул я. — В доступной форме. Зайчик!.. Ты где? Забери меня от этого чудовища в юбке…

Деревня в отличие от замка вся с иголочки в том смысле, что ни одного дома с виду старше трех лет, что и понятно, если вспомнить, что здесь прошла конница императора Карла. Это каменные чудовища, называемые замками, не горят, а деревни и сами по себе выгорают время от времени от пожаров… К счастью, любую деревню можно поставить заново меньше чем за неделю.

На околице навстречу выбежали собаки, Бобик с великим презрением показал им клыки и, пригнув голову, пустил по земле такой низкий рык, что на ярд в глубину наверняка оглохли все мыши.

Собаки, обезумев от ужаса, развернулись и ринулись обратно в деревню, а там кто забился под крыльцо или спрятался поглубже в будку, а другие пронеслись, ничего не видя перед собой, на другую сторону и пропали в пыли, поднятой их лапами.

Я расспрашивал самых отважных, что выглядывают из-за плетней, наконец одна женщина сумела понять, что я спрашиваю, и объяснила, что дом Кегичей, откуда в замок взяли девушку, находится во-о-он там, сразу за хатой с провалившейся крышей.

Отыскав нужный дом, я долго стучал в почему-то опущенные ставни, наконец вышел согбенный мужчина, горбится не столько от груза прожитых лет, как от привычки гнуть спину перед всеми, начиная со старосты и кончая лордами.

Я оставался в седле, а крестьянин, часто и пугливо моргая, кланялся при каждом слове и суетливо повторял, что у них ничего нет, они люди бедные, но если господин пожелает переночевать…

Я прервал:

— Слушай сюда!.. У тебя дочь по имени Аладель есть?

Он часто закивал, глядя снизу вверх со страхом и подобострастием.

— Да-да, старшенькая. У меня их пятеро, и два сына, но Аладель самая старшая, ее взяли недавно в замок прислуживать господам.

Из сада вышла и пошла в нашу сторону молоденькая девушка с большим лукошком, полным крупной спелой клубники. Я определил на глаз, что ей лет четырнадцать, но юное тело уже вполне развито, хотя она пользуется, судя по всему, правом носить платье не девушки, а еще девочки, потому короткое, вроде сарафана, руки и плечи голые, а внизу потрепанный подол даже не скрывает полные поцарапанные колени.

Она кротко улыбнулась мне, глаза крупные, масляные и чуточку удивленно-зовущие, взгляд радостный, словно я ее лучший друг, которого она хочет обнять за шею и посидеть у него на коленях.

Я почти ощутил сладкую и горячую тяжесть ее полноватого нежного тела, чресла моментально прогрелись, а она протянула мне обеими руками лукошко.

— Может быть, господин хочет отведать сладкого?

Ее отец оглянулся, лицо потемнело, и он сказал непривычно резко для такого согнутого жизнью человека:

— Асандра, немедленно иди домой!

Она взглянула на меня с вопросом в глазах, взгляд теплый и ласковый, я отчетливо ощутил, как могу взять ее за податливые плечи и притянуть к себе, упиваясь ее чистотой, молодостью и сладостью ее горячего тела, что ждет меня, как раскрывающаяся мне навстречу устрица с ее нежной плотью внутри.

Я взял горсть ягод, взамен бросил в лукошко золотую монету, услышал потрясенный вздох отца, а его дочь лишь ласково и обещающе улыбнулась, заверяя взглядом, что она так жаждет оказаться в моих руках и ощутить на себе тяжесть моего ждущего тела сильного и свирепого самца.

— Очень сладко, — сказал я. — Иди домой, как отец велит, а я пока поговорю с ним.

Она ласково улыбнулась мне и пошла к крыльцу. Зад ее широк и вздернут, а под тонким подолом чувствуются сильные полные ноги.

Отец вздохнул, лицо несчастное, смотрит в землю и постоянно вздыхает.

— Старшая такая же? — спросил я.

Он вздрогнул, судорожно кивнул.

— Да, Асандра всего на год моложе… Вы что-то хотите, господин?

— Трудновато тебе с ними? — спросил я. — Нет-нет, я не собираюсь приглашать ее в замок, Боже сохрани!.. Она слишком, как ты понимаешь. Старайся ее держать подальше от мужчин.

Он коротко и недоверчиво зыркнул на меня.

— Да как ее уберечь?

— Поскорее выдай замуж, — посоветовал я. — Она уже вполне, сам видишь. Пусть муж с нею мучается, а у тебя останутся еще три таких же… наверное, таких же. Это они в твою жену пошли? Кстати, где она?

Он ответил угрюмо:

— Она не выходит на улицу. Домашней работы много! Накормить девять человек, постирать, спрясть… а во дворе я справляюсь, девчонки помогают.