Джордж Мартин - Танец с драконами. Грёзы и пыль

Клеон, сам себя нарекший Великим, ничем, однако, не лучше. Он тоже восстановил в Астапоре рабство: вся разница в том, что бывшие рабы стали теперь господами, а бывшие господа — рабами.

— Я еще молода и мало смыслю в военном деле, — сказала Дени лорду Шаэлю, — но мы слышали, что в Астапоре начался голод. Королю Клеону следовало бы сначала накормить своих подданных, а потом уж вести их в бой. — Она жестом отпустила посла, и он удалился.

— Не изволит ли ваше великолепие выслушать благородного Гиздара зо Лорака? — спросил Резнак мо Резнак.

Опять? По знаку Дени Гиздар вышел вперед — высокий, стройный, с безупречно янтарной кожей. Он отвесил ей поклон на том самом месте, где еще недавно лежал Крепкий Щит. «Этот человек нужен мне», — напомнила себе Дени: у купца много друзей и в Миэрине, и в заморских краях. Он бывал в Лиссе, Волантисе, Кварте, у него родня в Толосе и Элирии. Говорят даже, он пользуется некоторым влиянием в Новом Гисе, где Юнкай пытается найти сторонников против Дени.

Притом он баснословно богат… и будет еще богаче, если она удовлетворит его просьбу. Когда Дени закрыла городские бойцовые ямы, цена на их аренду тут же упала, и Гиздар скупил почти все.

Из черно-рыжих волос на его висках изваяны крылья — голова того и гляди спорхнет с плеч. Длинное лицо еще больше удлинено схваченной золотыми кольцами бородой, пурпурный токар окружен каймой из аметистов и жемчуга.

— Ваша блистательность знает, по какой причине я здесь.

— Видимо, вам просто нравится досаждать мне. Сколько раз я вам отказывала?

— Пять, ваше великолепие.

— Это шестой. Бойцовые ямы не будут открыты.

— Если вашему величеству угодно выслушать мои доводы…

— Я их выслушивала пять раз. Вы подобрали новые?

— Доводы все те же, — признался Гиздар, — но в новых словах, более способных тронуть слух королевы…

— Слова не имеют значения. Я так хорошо запомнила ваши доводы, что могу изложить их сама — не желаете ли? — Дени наклонилась вперед. — Бойцовые ямы существовали в Миэрине со дня его основания. Бои религиозны по сути своей — они представляют собой жертвоприношение богам Гиса. Это не просто бойня, это искусство: мужество и сила, выказываемые бойцами, угодны вашим богам. Победоносных бойцов прославляют, павших почитают. Открыв ямы заново, я докажу, что уважаю обычаи миэринцев. Ямы знамениты по всему миру: они привлекут в Миэрин торговых людей и наполнят городскую казну звонкой монетой. Все мужчины любят кровавые зрелища: если вернуть городу любимую забаву, он станет гораздо спокойнее. Преступникам, осужденным умереть на песке, ямы дают последний случай доказать свою невиновность. — Дени снова откинулась назад. — Ну что, недурно я справилась?

— Гораздо лучше, чем это вышло бы у меня. Ваша блистательность не только прекрасны, но и одарены красноречием. Вы меня вполне убедили.

— А вот вы меня — нет, — не удержалась от смеха Дени.

— Ваше великолепие, — зашептал ей на ухо Резнак, — в городе заведено брать с владельцев ям десятую долю выручки за вычетом расходов. Эти деньги можно потратить на многие благородные цели.

— Да… но если уж открывать ямы, десятину нужно брать, не вычитая расходов. Я, конечно, еще молода, но общение с Ксаро Ксоаном Даксосом кое-чему меня научило. Гиздар, если б вы распоряжались армиями столь же легко, как словами, то могли бы завоевать мир, но я все же отвечаю вам «нет». В шестой раз.

— Королева сказала свое слово. — Он низко склонился, звякнув аметистами и жемчугами о мраморный пол. Гибкий человек этот Гиздар зо Лорак. И мог бы считаться красивым без своей дурацкой прически.

Резнак и Зеленая Благодать уговаривали Дени взять в мужья кого-то из миэринских вельмож, чтобы примирить с собой город. К Гиздару зо Лораку, пожалуй, следует присмотреться. Он больше подходит ей, чем Скахаз. Дени покоробило обещание Лысого оставить свою жену ради нового брака; Гиздар хотя бы улыбаться умеет.

— К вашему великолепию желает обратиться благородный Граздан зо Галар, — сверившись со списком, доложил Резнак. — Угодно ли вам его выслушать?

— Почту за удовольствие. — Дени полюбовалась золотом и жемчугом на туфлях, подаренных Клеоном, хотя они и жали немилосердно. Ее предупредили, что этот Граздан приходится кузеном Зеленой Благодати, чья поддержка была для нее бесценной. Жрица выступала за примирение и повиновение законным властям; ее кузена, чего бы он там ни хотел, следовало выслушать с уважением.

Хотел он, как оказалось, золота. Дени отказалась возмещать великим господам стоимость их рабов, но миэринцы изыскивали все новые способы выжать из нее деньги. Благородный Граздан владел прежде искусной ткачихой, чьи изделия высоко ценились не только в Миэрине, но в Новом Гисе, Астапоре и Кварте. Когда она состарилась, Граздан купил дюжину юных девушек и велел ткачихе обучить их секретам своего ремесла. Теперь старой мастерицы уже не было в живых, а ее ученицы открыли в гавани лавку и продавали там свои ткани. Граздан просил отчислять ему долю их выручки.

— Своим мастерством они обязаны мне, — говорил он. — Это я купил их на невольничьем рынке и посадил к станку.

Дени слушала спокойно, с непроницаемым лицом.

— Как звали старуху? — спросила она, когда Граздан закончил.

— Рабыню? — нахмурился он. — Эльза, кажется… или Элла. Уже шесть лет, как она умерла. У меня, ваша блистательность, было много рабов…

— Хорошо, пусть будет Эльза. Наша воля такова: девушки вам ничем не обязаны. Это она обучила их мастерству, а не вы. Вам, с другой стороны, я велю купить девушкам новый станок, самый лучший — за то, что забыли имя старой ткачихи.

Резнак хотел вызвать очередного вельможу в токаре, но Дени сказала, что желает выслушать кого-нибудь из вольноотпущенников и после чередовала бывших рабов и бывших господ. Перед ней снова и снова вставали вопросы о компенсациях. Город после падения был разграблен. Ступенчатые пирамиды избежали наихудшего, но по более скромным кварталам прошлись ураганом как городские рабы, так и голодные орды, пришедшие с Дени из Юнкая и Астапора. Безупречные в конце концов восстановили порядок, однако потерпевшие ущерб горожане не уставали осаждать королеву.

Богатая женщина, муж и сыновья которой погибли на городских стенах, укрылась в доме своего брата, а после обнаружила, что ее собственный дом превращен в бордель. Она требовала обратно свое жилище и драгоценности, которыми завладели девицы.

— Одежду, так и быть, могут оставить себе.

Дени вернула драгоценности, но не дом — хозяйку никто не принуждал его покидать.

Вольноотпущенник обвинял вельможу из дома Цхаков, на бывшей наложнице которого недавно женился. Господин лишил свою рабыню невинности, пользовался ею в свое удовольствие и обрюхатил ее. Муж требовал оскопить господина за изнасилование, а себе просил кошель золота — он ведь растит господского ублюдка, как своего. Дени присудила ему золото, но наказывать вельможу не сочла нужным.