Джордж Мартин - Танец с драконами. Грёзы и пыль

Квентин понятия не имел, устроит ли Дейенерис такой подарок. Он обещал отцу привезти ее в Дорн, но все больше сомневался, может ли с этим справиться.

Сам бы он никогда напрашиваться не стал.

За широким голубым Ройном виднелась Черная Стена, поставленная валирийцами, когда Волантис был не более чем далекой окраиной их империи: огромный овал из расплавленного камня высотой двести футов. Ширина стены позволяла проехать в ряд шести упряжкам из четырех лошадей, что и делалось ежегодно в день основания города. Иноземцы и вольноотпущенники допускались в огороженное стеной пространство лишь по приглашению тех, кто там жил — потомков древних валирийских родов.

Движение здесь сделалось более оживленным. Хатай приближался к западному концу Длинного моста, связывающего две половинки города. Улицу запрудили повозки и экипажи, а рабов, выполняющих хозяйские поручения, было что тараканов.

Недалеко от Рыбной площади и «Купеческого дома» на перекрестке послышались крики. Откуда ни возьмись появилась дюжина Безупречных с копьями, в нарядных доспехах и плащах из тигровых шкур: они расчищали дорогу для едущего на слоне триарха. Башенка на спине серого гиганта в позвякивающей эмалевой броне была так высока, что задела за арку, под которой слон проходил.

— Триархам во время их годового правления не разрешается ступать ногами на землю — считается, что они выше этого, — объяснил Геррису Квентин.

— Поэтому они загораживают всю улицу и оставляют за собой кучи навоза. Не пойму, зачем Волантису целых три принца — Дорну и одного хватает.

— Триархи — не короли и не принцы. В Волантисе республиканский строй, как в древней Валирии. Все свободнорожденные землевладельцы имеют право голоса, даже женщины, если у них есть земля. Триархи выбираются сроком до первого дня нового года из благородных семей, могущих доказать прямое валирийское происхождение. Ты бы сам знал все это, если б потрудился прочитать книгу, которую дал тебе мейстер.

— Она без картинок.

— А карты?

— Карты не в счет. Она подозрительно смахивает на исторический труд — скажи он, что там говорится про слонов с тиграми, я бы, может, и попытался.

На краю Рыбной площади их маленькая слониха задрала хобот и затрубила, как белая гусыня, — ей не хотелось лезть в гущу повозок, паланкинов и пешеходов. Возница толкнул ее пятками, посылая вперед.

Торговцы рыбой, предлагая утренний улов, голосили вовсю. Квентин понимал их с пятого на десятое, но здесь можно было обойтись и без слов: треска, рыба-парус, сардины и бочонки с моллюсками сами за себя говорили. Один лоток украшали связки угрей, над другим висела на железных цепях гигантская черепаха. В чанах с соленой водой и водорослями скреблись крабы. Тут же рыбу жарили с луком и свеклой и продавалась в маленьких котелках сильно наперченная уха.

В центре площади под безголовой статуей давно умершего триарха собиралась толпа: какие-то карлики в деревянных доспехах готовились представить потешный турнир. Один сел верхом на собаку, другой вскочил на свинью и тут же свалился, к общему хохоту.

— Давай поглядим, — предложил Геррис. — Посмеяться тебе не повредит, Квент: ты похож на старика, который уже полгода запором мается.

«Какой же я старик, — хотел сказать Квентин. — Мне восемнадцать, я на шесть лет моложе тебя».

— На что мне карлики, если у них корабля нет, — ответил он вслух.

— Может, и есть, только малюсенький.

Четырехэтажный «Купеческий дом» высился над низкими портовыми зданиями. Здесь останавливались торговые люди из Староместа и Королевской Гавани, их конкуренты из Браавоса, Мира и Пентоса, волосатые иббенийцы, бледнолицые квартийцы, черные жители Летних островов в сшитых из перьев плащах и даже заклинатели теней из Асшая, прячущие лица под масками.

Квентин вылез из хатая. Плиты мостовой были горячими даже сквозь подошвы сапог. В тени гостиницы поставили стол на козлах; над ним развевались белые с голубым вымпелы, и четверо наемников окликали всех проходивших мимо мужчин и мальчишек. Сыны Ветра: им требуется свежее мясо для пополнения рядов перед отплытием в залив Работорговцев. Каждый, кто запишется, станет юнкайским мечом и будет пускать кровь будущей Квентиновой невесте.

Один из Сынов Ветра и ему что-то крикнул.

— Не понимаю по-вашему, — сказал Квентин. Он умел читать и писать на классическом валирийском, но разговорной речью почти не владел, да и волантинское яблочко откатилось далеко от валирийского дерева.

— Вестероссцы? — спросил наемник на общем.

— Дорнийцы. Мой хозяин — виноторговец.

— Ты раб? Иди к нам — будешь сам себе господин. Мы научим тебя обращаться с копьем и мечом. Пойдешь в бой с Принцем-Оборванцем и вернешься богаче лорда. Будут тебе и девочки, и мальчики, что захочешь. Мы, Сыны Ветра, вставляем в зад богине резни!

Двое других наемников затянули военный марш. Квентин улавливал смысл: Сыны Ветра обещали полететь на восток, убить короля-мясника и поиметь королеву драконов.

— Будь с нами Клотус и Вилл, мы прихватили бы здоровяка и перебили бы всю их честную компанию, — сказал Геррис.

Но Клотуса и Вилла нет больше.

— Не обращай внимания, — посоветовал Квентин. Купец и его приказчик вошли в гостиницу под дразнилки наемников, обзывающих их бабами и трусливыми зайцами.

Здоровяк ждал их в комнатах на втором этаже. Капитан «Жаворонка» отзывался об этой гостинице хорошо, но Квентин все-таки опасался оставлять без присмотра золото и другое добро. В каждом порту есть воры — в Волантисе даже поболее, чем в других.

— Я уж собирался идти искать вас, — сказал, отперев засов, сир Арчибальд Айронвуд. Здоровяком его прозвал кузен Клотус, и было за что: шесть с лишком футов росту, широченные плечи, огромное пузо, ноги как древесные стволы, ручищи как окорока, а шеи, считай, вовсе нет. Из-за перенесенной в детстве болезни у него выпали волосы, и голова, совершенно лысая, напоминала Квентину розовый гладкий валун. — Ну как, наняли корыто? Что контрабандист вам сказал?

— Что готов отвезти нас… в ближнее пекло.

Геррис, сев на кровать, стянул сапоги.

— Дорн с каждым часом кажется мне все милее.

— Предлагаю выбрать дорогу демонов, — сказал Арч. — Может, там не так опасно, как говорят. А если опасно, то тем больше нам будет чести. Кто посмеет нас тронуть? У Дринка меч, у меня молот — такого ни один демон не переварит.

— А что, если Дейенерис умрет, не дождавшись нас? — возразил Квентин. — Нет, надо плыть морем. Пойдем на «Приключении», раз ничего лучше нет.

— Сильно же ты любишь свою Дейенерис, раз готов терпеть эту вонь месяцами, — фыркнул Геррис. — Я, к примеру, дня через три начну молить, чтоб меня прирезали. Нет уж, мой принц, только не «Приключение».