Джули Кагава - Железный король

— Тем не менее. — Сдержанные слова Оберона непонятным образом перекрыли завывания ветра. — Она моя кровь, и ты ее не тронешь. Если вы чем-то недовольны, миледи, говорите со мной, а не с моей дочерью. Она тут ни при чем.

— Пожалуй, я превращу ее в кочан капусты, — задумчиво проговорила королева, окинув меня взглядом, полным черной ненависти. — И посажу в своем саду, на радость кроликам. Тогда-то она сделается полезной и желанной.

— Ты ее не тронешь, — повторил Оберон, властно повысив голос. Мантия взметнулась у него за спиной, и он вдруг словно вырос; тень, которую он отбрасывал на землю, удлинилась. — Я повелеваю так, жена. Я дал слово, что ей не причинят вреда при моем дворе, и ты мне в этом подчинишься. Все понятно?

Зашипели молнии, земля содрогнулась от взглядов владык фейри. Феи скорчились у подножия трона, охранники Оберона схватились за рукояти мечей.

Хрустнула ветка, едва не оцарапав девушку с арфой, прятавшуюся за древесным стволом. Я вжалась в землю и постаралась держаться как можно незаметнее.

— Ну что ж, супруг, как скажешь. — В голосе Титании звенел лед, но ветер постепенно стих, земля перестала дрожать. — Я не причиню вреда этой полукровке, пока она находится при дворе.

Оберон коротко кивнул.

— И твои слуги также не причинят ей зла.

Королева скривилась, как от лимона.

— Да, муж мой.

Лесной владыка вздохнул.

— Поговорим об этом позже. Доброй ночи, госпожа моя. — Он отвернулся, взмахнув мантией, и покинул поляну в сопровождении своих рыцарей. Мне хотелось окликнуть его, но после размолвки с Титанией это выглядело бы, словно я бросаюсь за защитой к папочке.

Кстати, о птичках…

Я сглотнула и повернулась к королеве фейри. Та сверкала глазами, будто хотела взглядом вскипятить кровь у меня в жилах.

— Ты слышала его величество, полукровка, — ядовито прошипела Титания. — Убирайся с глаз моих, пока я не забыла своего обещания и не превратила тебя в слизняка.

Мне только того и надо было. Однако не успела я и шагу сделать прочь с поляны, как Титания щелкнула пальцами.

— Подожди! — приказала она. — Я придумала получше. Козочка, иди сюда.

Пижма в ужасе приблизилась; глаза миниатюрной сатирочки едва не выскочили из орбит, мохнатые ноги дрожали.

Королева ткнула в меня пальцем.

— Забери отродье Оберона на кухню. Передай Саре, что мы нашли ей новую подавальщицу. Раз уж полукровка останется, пусть работает.

— Н-но, моя госпожа… — заикаясь, пробормотала Пижма, и я восхитилась, как это ей хватило мужества перечить королеве. — Король Оберон сказал…

— Да-да, но короля Оберона здесь больше нет! — Титания сверкнула глазами и улыбнулась. — Чего он не видит, то его не обидит. А теперь иди, пока я окончательно не потеряла терпение!

Мы бросились прочь и побежали в туннель, подальше от грозного королевского ока.

Едва мы оказались в ежевичных зарослях, за нами что-то полыхнуло, громыхнуло, и феечки при троне разразились испуганным писком. В следующую секунду в туннель вспышкой красного меха ворвался лис, застыл в нескольких шагах перед нами и уставился на нас полными ужаса янтарными глазами. На шее зверя сверкнул золотой ошейник. Лис с перепуганным лаем отскочил в сторону и скрылся в зарослях.

Я молча последовала за Пижмой по колючему лабиринту, силясь осознать случившееся. Итак, Титания всерьез меня невзлюбила; это плохо, очень-очень плохо. Пожалуй, королева фейри способна возглавить список моих нечаянных врагов. Теперь придется вести себя как можно осторожней, иначе окончу свои дни мухомором в чьем-нибудь супе.

Мы с Пижмой подошли к массивным каменным дверям в шипастой изгороди. Клубы пара вырывались из щелей, в воздухе стояли жар и копоть.

Двери распахнулись; изнутри вырвался горячий и дымный воздух.

Я заморгала и слезящимися глазами уставилась на огромную кухню. В печах ревел огонь, на плитах что-то кипело в медных котлах, в нос ударили десятки запахов. Мохнатые человечки в фартуках сновали взад и вперед вдоль длинных столов, парили, жарили, пробовали еду на вкус. На одном столе лежала окровавленная туша кабана, над ней с разделочным ножом нависла огромная зеленокожая женщина с мощными клыками, каштановыми волосами, стянутыми в косу, и в фартуке, перепачканном кровью.

Повариха заметила нас в проходе и затопала к нам.

— Мне бездельники на кухне не нужны! — загрохотала великанша, размахивая у меня перед носом огромным бронзовым мясницким ножом. — Никаких объедков не получите! Нечего вынюхивать тут, крысы!

— С-Сара Шкуродерка, это Меган Чейз.

Пижма представила нас друг другу, и я просительно улыбнулась этой женщине-троллю, как бы умоляя ее: «Пожалуйста, только не убивайте меня!»

— Она будет помогать на кухне по приказу королевы.

— Мне не требуется помощь тощей человеческой девчонки, — проворчала Сара Шкуродерка и окинула меня неодобрительным взглядом. — Она нас только задержит, а мы и так стараемся изо всех сил, готовимся к празднику. — Она вздохнула и поскребла в затылке тупой стороной ножа. — Нет, занятие ей найдется, только передай ее величеству, что, если хочется еще кого-нибудь помучить, пусть отсылает неугодных на конюшни или на псарню. Мне тут помощнички не нужны.

Пижма кивнула и торопливо убежала, оставив меня с великаншей. Меня бросило в жар, но вовсе не от горячих плит.

— Ладно, крысеныш, — рявкнула Сара Шкуродерка, тыча в меня ножом. — Мне все равно, что ты отродье его величества, теперь ты — у меня на кухне! Правила простые: кто не работает, тот не ест. Видишь плетку в углу? Не зря меня зовут Шкуродеркой.

Всю ночь я терла, драила и чистила как заведенная. Я отмывала кровь и мясные обрезки с каменного пола, выметала золу из печей, перемыла горы тарелок, кубков, горшков и сковородок. Стоило остановиться и размять натруженные руки-ноги, как троллиха подскакивала ко мне, лаяла новые команды и давала новые задания. Ближе к утру, застав меня присевшей на табуретку, она проворчала что-то насчет «ленивых людишек», выхватила у меня из рук метелку и вручила свою собственную метлу. Едва мои пальцы сомкнулись на ручке, метла ожила и принялась стремительно подметать резкими и жесткими рывками. Ноги сами несли меня вслед за ней по комнате. Я попыталась отшвырнуть эту штуку, но пальцы как будто приклеились к ручке, и мне никак не удавалось их разжать. Я мела полы до тех пор, пока ноги не заныли от боли, руки жгло от усталости, а глаза ничего не видели от пота.

Наконец великанша щелкнула пальцами, и безумная метла остановилась. Колени у меня подогнулись, и я рухнула на пол, еле сдерживая желание зашвырнуть швабру-мучительницу в огонь.

— Понравилось, полукровка? — поинтересовалась Сара Шкуродерка.