Три мудреца в одном тазу

- Хуймяк... – задумчиво почесал лысину Колобков.

Он всегда произносил это слово именно так. А когда ему пеняли, что звучит уже как-то немножко не того, всегда с возмущением парировал: «Может, тогда и «застрахуй» не говорить, а?!»

- Ну ладно, ладно, утри глаза – помер и помер, что ж тут сделаешь? – попыталась утешить дочь Зинаида.

От этих слов Оля заревела еще громче.

- Купим мы тебе другую крысу, не расстраивайся! – сделала вторую попытку мама.

- Это хомя-я-я-як!!! – возмущенно зарыдала дочь.

- А я тебе предлагала собаку завести – они долго живут. Давай возьмем у тети Любы щеночка? У них как раз скоро Полкан кутят принесет.

Пуделиху тети Любы действительно звали Полканом – когда покупали, то не смогли разглядеть половые признаки под кудрявой шерстью, и в конце концов какой-то знаток сказал, что это мальчик. Через два года, когда «мальчик» принес щенков, ошибку поняли, но переименовывать не стали – слишком уж привыкли к имени. Да Полкан и сама привыкла – всегда откликалась, когда ее так называли.

Третья попытка тоже завершилась неудачно – Оля не слишком-то любила собак.

Отец семейства задумчиво почесал переносицу и сунул руку в клетку – вытащить усопшего. В следующую секунду раздалось сразу четыре оглушительных крика.

- Папа, папа, он живой, живой!!!

- А-а-а, [цензура], мой палец!!!

- Петя, не смей материться при детях!!!

Четвертым орал хомячок Рикардо. Громче всех. Он возмущался до глубины души – подумаешь, не дошел до спаленки, уснул прямо рядом с кормушкой! Обязательно надо тыкать в бок всякой гадостью!

Но про него все тут же забыли. Счастливая Оля схватила свою клетку и убежала в каюту – да побыстрее, пока обозлившийся папа не выкинул грызуна за борт. А все остальные устроили консилиум вокруг приплясывающего и вопящего от боли Колобкова – озверевший Рикардо прокусил ему палец насквозь.

- Прямо сквозь кость!.. прямо сквозь кость!.. – орал Петр Иванович, брызгая на всех кровью. – Чертов хуймяк!!!

- Надо говорить «хомяк», папа! – вякнула Оля, еще не дошедшая до каюты. И едва успела увернуться – любящий папочка швырнул в нее тапок.

- Петя, убери руку, дай я посмотрю, Петя, убери руку, дай я посмотрю... ну, Петя! – приговаривала жена, хлопоча вокруг мужа.

- Это вас бог наказал! – довольно хрюкнула Зинаида Афанасьевна. – Господь шельму метит!

- Надо прижечь ранка, этот крыс может быть ядовитый! – вмешался Грюнлау.

- Да не, надо просто водочкой сполоснуть, - сипло посоветовал Петрович. – Иваныч, давай я принесу, а? Где у тебя ключи от бара?

- Папа, ты чего скачешь? Сам же говорил – на палубе не скакать!

Это явились на шум близнецы. Вадик и Гешка – оба одинаково пухлые, широкоплечие, коренастые. Они крайне обрадовались развлечению и начали пихать отца в спину и живот, только усилив болезненные вопли.

- У? О? – задумчиво посмотрел на столпотворение Гена.

- Уяк, - согласно кивнул Валера.

Эти двое так давно работали в паре, что научились разговаривать одними междометиями. И отлично друг друга понимали.

- Эй, на баке! – крикнул из ходовой рубки Василий Васильевич. – Ветер уже в четыре балла, а тут еще вы штормите! Возьмите фордун, да выдерните его!

- Кого взять? – не понял Сергей.

- Веревку, мазут, веревку! Вон, от мачты к борту тянется! Отвяжите ее к чертям – зря болтается только! И выдергивайте!

- А кого выдергивать-то?

- Зуб! У Иваныча ведь зуб болит? – усомнился Фабьев.

- Нет, шкипер, палец! – крикнул Грюнлау. – Палец выдергивать?

- Выдергивай, выдергивай! – обрадовалась теща. – Чтоб не совал, куда не просят!

Сергей обратил внимание, что шеф уже не вопит. Оказалось, что пока они проводили «консилиум», явилась Света с аптечкой, смазала отцу прокушенное место йодом и туго перебинтовала.

- Вот, одна у меня дочка! – умилился Колобков, глядя на белую блямбу вместо пальца. – Помру, все наследство ей оставлю!

- Что?! А нам?! – возмущенно завопили дети мужского пола.

- А вам – дулю с маком! – прикрикнул на близнецов Петр Иванович. – Я вас еще за табеля не отлупил!

Вадик и Гешка закончили девятый класс крайне скверно – причем оценки у них оказались абсолютно одинаковыми. Они все делали вместе – иногда даже говорили хором. Пятерки по физкультуре и труду, четверка за гражданскую оборону и трояки за все остальное. Если бы круглая отличница Светочка, закончившая в этом году школу, тут же не подсунула свой красный аттестат в качестве успокоительного, с папой мог бы случиться инфаркт.

- Ща снаряжу вас к Петровичу – кочегарами! – пригрозил Колобков.

- Да на фуя мне кочегары на дизеле? – пожал плечами механик, снова берясь за костяшки. – Ты, Иваныч, мне лучше стопочку налей. А то у меня запасы уже того... насухо...

- Ну ты даешь, Петрович, - уважительно посмотрел на него Колобков. – Мы ж только вчера из Лиссабона вышли! Ты разве там не отоварился?

- Ну так надо же мне плавание обмыть как следует? – задал риторический вопрос Угрюмченко. – Я, может, последний раз в море вышел!

- А это уж от тебя зависит! – развел руками Петр Иванович. – Я, Петрович, теперь каждое лето так отдыхать буду – проявишь себя с хорошей стороны, и в следующий раз найму. Да и еще всякое там – рыбалка, то, се... Вон, к Гюнтеру в гости плавать будем.

- О, вряд ли, Мюнхен по вода не доплыть! – рассмеялся немец. – Надо лететь самолет, или ехать поезд... Или автомобиль.

- Я с вами, Петр Иваныч, больше не поплыву! – решительно заявила Матильда Афанасьевна. – Так и знайте!

- Да что вы гав... говорите? – обрадовался зять. – Какое сча... огорчение! Василь Василич, может, нам повернуть, пока еще не далеко, а? Высадим Матильду в Лиссабоне, а сами... и-эх!.. да без Матильды я хоть в кругосветку готов!

- О, круглосветное плавание? – заинтересовался Грюнлау. – Это быть весьма интересный приключений, я бы не отказаться от такой отпуск. Думай, Клаус справиться с дела и без меня – он есть хороший заместитель. Петер, ты серьезно говорить насчет круглосветный путешествий?

- Если только Матильду высадим, - хитро покосился на тещу Петр Иванович.

- Петя! – возмутилась Колобкова. – Никуда мы маму не высадим! Мама, ну успокойся, не плачь!

Матильда Афанасьевна недоуменно посмотрела на дочь. Плакать она даже не думала. Выдавить из нее слезу могло только одно средство – резаный лук. Ну, правда, еще она однажды всплакнула в далеком детстве – во время просмотра «Чапаева». Вряд ли стоит уточнять, на каком именно моменте.

- Петр Иваныч, я вам еще сегодня понадоблюсь? – спросил Сергей, вставая из-за стола.

- Ты куда это, Серега, мы ж еще пулю не дописали! – возмутился шеф.

- Поздно уже – солнце почти зашло...

- А мы вот сейчас лампочку зажжем... Василь Василич, у тебя там как – порядок? Смену прислать?