Кирилл Кащеев - Хадамаха, Брат Медведя

У Хадамахи, отлично расслышавшего каждое слово, аж уши шевельнулись! Мальчишка торопливо свернул за угол. А может, и впрямь не стоит ему влезать? Не его дело. Не для того он сюда приехал, чтоб ворованных оленей искать! Его дело – играть, и он будет играть… Как только площадку в порядок приведут.

А пока что на игровой площадке ужасно – Хадамаха там давеча побывал. Поверхность медного круга вздулась так, что на нее и ступить невозможно. Вокруг бродили мастера из кузнечной слободы и лишь качали головами, как знахари у постели безнадежно больного. От тойона их команды сильно разило хмельной аракой. Пошатываясь, он наткнулся на Хадамаху, поглядел на мальчишку глазами насмерть избитой собаки и заплетающимся языком пробормотал:

– Обмануть хотел «храмовых»… Пока они не знали, какой ты быстрый… сильный… Потягаться могли… Теперь они знают… Теперь они тебя не подпустят, – и, безнадежно мотнув головой, на подгибающихся ногах побрел мимо площадки.

Сидящие кучкой, как вороны на ветках, игроки провожали тойона потерянными взглядами. Хадамаха сбежал оттуда.

А здесь, с этим расследованием… Хадамаха чувствовал себя так только раз, когда молодой Амба забрел в охотничьи угодья их племени. Как здорово было идти по его следу, вглядываясь до рези в глазах в потревоженные листья, ища царапину на мерзлой земле… Втягивать носом почти неслышимый запах и мчаться, все ускоряя и ускоряя бег, чувствуя, что незваный пришелец уже совсем рядом. Сойтись с Амбой грудь на грудь и, задыхаясь от усталости и боли, глядеть, как бежит, спасая свою жалкую шкуру, его противник!

Мать и родичи потом лечили и ругали его, говоря, что Амба и сам бы ушел с чужой территории, но Хадамаха никогда не был так счастлив, как идя по следу чужака! Ему казалось, что и Амба хотел их встречи – только он хотел победить! А победил Хадамаха!

Сейчас здесь, в городе, ощущение, что он снова встал на след, стало еще сильнее и острее – потому что вокруг были люди. Каждый из них жил своей жизнью, и внутри них, как вода в кипящем котле, крутились и булькали мысли и желания, заставляя ноздри Хадамахи раздуваться, втягивая пьянящий запах начавшейся охоты. К тому же, если, глядя на него, никто не верит, что он может хоть что-то соображать, может, от него и таиться не будут? Окончательно решившись, Хадамаха зашагал в сторону оленьего рынка. Не то чтоб он надеялся отыскать нечто, пропущенное старшими стражниками. Просто недавно он видел там интересное – могло пригодиться! А в оленекрадов из Нижнего мира он не верит! Он и в Нижний-то мир… как-то… не особенно… Белые шаманы говорят, что есть девять небес Верхней земли Сивир с верхними духами и есть подземное царство Нижнего мира – соответственно, с нижними (а странно было бы, если б наоборот!). Соединяет их Великая река, чьи черные воды густы и непрозрачны, как масло, и вспыхивают от малейшей искры. И будто бы белые шаманы могут становиться не живыми и не мертвыми, а души их тем временем странствуют по этой Реке к Верхнему миру (путь вниз по течению, к обители мертвых, был открыт только для давно исчезнувших Черных) – просить у духов оленей для Средней земли. Только вот Хадамахины сородичи Мапа всегда считали, что оленей надо добывать в тайге, а шаман, если ему свернуть шею, становится таким же мертвым, как и любой человек, а потому вряд ли его словам можно верить больше, чем любым другим. Даже если и есть Верхняя да Нижняя земля – ее обитателям нет никакого дела до Средней! Когда у тебя беда – не ищи причину в других, ищи в себе, когда у твоей земли беда – не ищи виновных под землей, ищи на земле!

Хадамаха пошевелил ноздрями и звучно чихнул – запах за три квартала оповещал о том, что впереди много-много оленей. Хадамаха ускорил шаг, отлично зная, что скоро и олени почуют его приближение и начнут беспокойно переступать ногами, судорожно натягивая поводья в руках хозяев. Запах все усиливался – первые нотки тревоги сменились смрадом ужаса, с мелкими брызгами угрозы и решимости драться до последнего. Из-за отгораживающего рынок частокола слышался нарастающий шум и трубные крики оленей. Хадамаха вихрем влетел в широко распахнутые ворота. У самого входа в рынок крупный черный олень отчаянно молотил копытами, запрокидывая увенчанную ветвистыми рогами голову. Его немолодой хозяин, истошно вопя, висел на поводьях, пытаясь удержать рвущегося прочь зверя. Видно было, как по всему рынку то вздымаются, то опускаются, будто ныряют, рога и мелькают в воздухе копыта. От криков людей и воплей оленей звенело в ушах.

Хадамаха наклонил голову и тихо-тихо, на пределе человеческого слуха, зарычал. Вставший на дыбы черный олень вдруг на мгновение замер с застывшими в воздухе копытами… и рухнул на передние ноги с такой силой, что колени у него подогнулись. От сильного рывка недоуздка его хозяин опрокинулся на землю.

– Что ж ты бесишься, Эрликова скотина! – рявкнул тот, с трудом подымаясь на ноги. – О, надо же, затих! – Олень стоял перед ним, низко наклонив голову и мелко, испуганно дрожа. Налитый страхом глаз, не отрываясь, следил за Хадамахой.

Старательно сохраняя небрежный вид, парень двинулся между рядов оленей. Звери и впрямь постепенно успокаивались. Маленькие оленята, мелко перебирая тоненькими ножками, прятались за оленихами-важенками. Украшенные шрамами от волчьих клыков вожаки стад угрожающе рыли копытами и опускали увенчанные ветвистыми коронами головы, намекая, что уж к ним-то лучше не подходить. Хадамаха невозмутимо проталкивался сквозь человеческую толпу, искренне надеясь, что никому из людей не придет в голову поинтересоваться, куда это уставились все олени разом. Молоденькая важенка надрывно застонала, когда Хадамаха проходил мимо, но мальчишка бросил на нее хмурый взгляд из-под насупленных бровей, и олениха застыла, как окаменев.

– Вот нижнемирские твари! – выругался кто-то рядом. – Взбесились непонятно из-за чего и успокоились точно так же!

Хадамаха усмехнулся, приоткрывая крупные желтые зубы. А не много на Средней земле найдется существ, которые станут сильно дергаться, если пообещать за любое движение свернуть шею! На голову возвышаясь над толпой, он медленно плыл в людских волнах, приближаясь к своей цели. Позади вдруг послышался довольно громкий девчоночий голосок:

– Смотри, смотри! Видишь? Это он, тот самый, который за городскую стражу играет! Говорят, самого Содани вырубил!

– Не красавец! – категорически откликнулся второй девчоночий голос. – И рожа тупая!

– Зато сильный ка-акой! – протянула первая девчонка. – А что тупой – так даже лучше! – и обе дружно захихикали.

Покраснев и стараясь ни в коем случае не оглядываться, Хадамаха заторопился, с силой пробиваясь сквозь толпу, и едва с разгону не врезался в здоровенный деревянный щит, прислоненный к дальней стене рынка. За спиной снова послышалось хихиканье. Покраснев, как из бани, и почти до хруста выпрямив спину, парень принялся старательно изучать объявления, щепочками пришпиленные к щиту. На плоских деревянных дощечках и обрывках бересты было нацарапано: «Распродажа ненецкой сантехники – все для санного пути!», «Питомник «Белый клык» – собаки охотничьи и ездовые…», «Умка ищет друга! Детеныши чистопородной белой умки – охранники, транспорт и отличные друзья вам и вашим детям!» и множество объявлений про оленей. «Продам оленя», «Куплю оленя», «Меняю оленью упряжку и элитный чум в Сюр-гуде на домик за городом…» – последнее объявление, похоже, висело тут давно, еще до появления мэнквов.