Slav - Центр круга

Антонин забежал чуть вперед, руки, как крылья, раскинулись в стороны, вздернул лицо к небу, загорланил на весь парк:

Тони и Томми – сиротские дети.

Тони и Томми всех лучше на свете.

Кто им дорогу хоть раз перейдет,

Тот себя мертвым в могиле найдет.

Пара белок со страху прыснули с газона обратно на деревья. Том вдруг осознал, что застыл на месте с открытым ртом.

Отдыхающие в неге летнего парка стали оборачиваться в их сторону, недовольно морщить лбы, пожилой джентльмен на ближайшей скамейке буркнул нечто о нерадивой молодежи, сдвинул шляпу на глаза. Молодая мать с трехгодовалым карапузом нарочно свернула на другую тропинку, в сторону тихого и безмятежного пруда.

Антонин несколько раз проорал четверостишие, и заметно заскучал. Парк наслаждался его молчанием всего несколько минут, ровно столько понадобилось, чтобы сочинить новый стих. Содержание оказалось таким же, как и у первого, очень мальчишеским. А потом были и третий, и четвертый.

Том смотрел куда угодно, но только не на друга, нарочно держал дистанцию шагов в двадцать, лицо оставалось невозмутимым, но опасно бледным. Лишь, когда парковая зона закончилась, и за редкими домиками безлюдной окраины проступила полноводная Итчен, Антонин смолк окончательно.

— И что это было? – спросил Том с непроницаемым взглядом.

Антонин улыбнулся с видом победителя.

— Что, неловко? То‑то! Когда я такие финты выкидываю, у деда или Августуса схожее выражение лиц.

— Говоря простым английским, ты мне, вроде как, поставил меня на место?

— М–м-м… вроде того.

— Буду иметь в виду.

Конопатое лицо сияло от удовольствия, Антонин с большим трудом сдерживался от новой пакости, в раж войти легче, чем утихомириться. Но сдержанность Тома в эмоциях мешала насладиться триумфом в полной мере, и Антонин напустил на себя добропорядочный вид.

Том оглядел таблички на ближайших домах, свернул на улицу имени Кристофера Рена.

Окраина. Так, наверняка, выглядят пригороды Лондона, уютные, тихие, воздух напоен почти сельскими ароматами цветов, благодатное место для ищущих покой и уединение пожилых англичан.

Согласно ежегодной статистике муниципалитета Офэнчестер считался городом пенсионеров: преобладающая часть горожан наслаждалась маленькими радостями преклонного возраста. Да и сам Офэнчестер был стар и безмятежен, как и его жители. Здания его говорили не только о древней и славной истории, но и о привычном укладе жизни, размеренном течении времени: готический собор одиннадцатого века; некогда госпиталь Сент–Кросс, а теперь сиротский приют, с одноименной романо–готической церковью двенадцатого века; школа–интернат «Офэнчестер», основанная в 1387 году, ансамбль ее в «перпендикулярном стиле» английской готики; несколько мелких фабрик по производству шерстных изделий тоже остались в память от средневековья.

Молодые редко задерживались здесь по своей воле, но их удержали силой, подтверждением тому были сиротский приют и школа–интернат. После аскетичной юности вне стен родительского дома желания остаться в Офэнчестере навсегда, как правило, не возникало. Этот город слишком стар, слишком неповоротлив, зануден и брюзглив, как и любой одинокий старик. Редкие веяния нового времени утопали здесь, словно в болоте, исчезали без следа и воспоминаний.

Теперь повидав улицы Лондона и Косой переулок волшебников, Том мог сравнить Офэнчестер с магическим миром. Он тоже, будто застыв в средневековой эпохе, навсегда забыл об окружающем мире.

Все три дома пенсионеров, которые удалось «выкупить» у Гилберта, располагались на одной улице, два с нечетными номерами, один – с четным. Том сверился с запиской, стал по очереди указывать на дома:

— Дом номер восемь – одинокая пожилая дама, мисс Вудгроуз. Дом номер десять – семейная пара, мистер и миссис Коузи. Дом номер тринадцать – недавний вдовец, мистер Дикрепит. Итак… Какой будет первым?

— А есть разница? – поскреб за ухом Антонин.

Том лучезарно улыбнулся:

— Ты уже расхотел завтракать?

Антонин скорчил гримасу страдания, Том улыбнулся еще шире:

— Тогда выбирай. В одном из этих домов нас точно накормят.

— На пустой желудок мне плохо думается, – заскулил Антонин. – Кто из нас двоих Реддл? Ты загадал, ты и разгадывай.

— С тобой неинтересно, – подытожил Том. Не задумываясь, указал на ближайший к ним аккуратный домик с террасой, светло–бежевые стены, высокий забор, увитый плющом, светлое чердачное окошко с занавесками, явный запах цветов. – Мисс Вудгроуз. Дама одинокая, наверняка, у нее переизбыток любви к детям и животным.

Антонин усомнился.

— Может лучше к семейной паре?

— Только не к ним. Готов биться об заклад, им и внуков на Рождество достаточно. К тому же их двое, вряд ли истосковались по общению сильнее, чем мисс Вудгроуз.

Скорее всего, к калитке был приспособлен некий механизм, потому что едва они вошли во двор, Том услышал отдаленный колокольчик в доме. Через минуту на крыльце возникла миниатюрная старушка с добрым улыбчивым лицом, какая‑то очень худенькая и легкая, седые волосы заправлены в густой пучок, передник с воздушными оборками.

На Тома взглянули совсем не по–старчески ясные глаза.

— В дом, в дом, – зачастила старушка радостно. – Живо в дом. Сейчас и чай подоспеет.

Том одарил Антонина красноречивым взглядом, тот побеждено развел руками:

— А я никогда и не оспаривал твоих умственных способностей.

Мисс Вудгроуз, не дожидаясь гостей, исчезла в доме, дверь осталась открытой. Едва шагнув за порог, мальчики стали как вкопанные, также, не сговариваясь, распахнули рты. Оцепенение продлилось мгновение, но показалось несколькими минутами.

Антонин ожил первым, охарактеризовал увиденное:

— Кукольный домик… из… гм… из глазури?

Том тряхнул головой, сбрасывая оцепенение.

— Даже я не выразился бы лучше.

Пастельные и кремовые тона на обоях и шторах, обилие рюшек на перилах лестницы, картинок в рамочках на стенах и кружевных половичков и полосатых дорожек на полу, фарфоровые фигурки тонконогих балерин.

Том огляделся кругом. По правую руку – гостиная, никакой двери, виден камин с гипсовой лепниной, на полке с десяток статуэток–наград, вязанные подушечки в креслах, плетеные салфетки на тумбах и столике. По левую руку – небольшой затемненный коридорчик, несколько дверей, возможно кладовая и уборная. Лестница на второй этаж, там обязательно жилые комнаты и чердак. Стены прихожей оформлены панелями из темного дерева, яркие цветки роз, нарисованы умело, красными и белыми красками.

Коридор вдоль лестницы заканчивался еще одной дверью, оттуда и возникла мисс Вудгроуз.