Макс Далин - Слуги зла

Пырей, как и его подруга, был благодарен мертвому — за эти дополнительные силы, которые могут очень понадобиться.

У второго стража Клык с Красавчиком тоже нашли чуть початый запас настоя, но бальзама у него не обнаружилось.

— Знали, на что шли, — констатировал Клык. — На смерть. Им резерв силы нужен был, а не здоровье. Хорошие ребята.

— Что нам с того, что они хорошие, — буркнул Красавчик. — Барлог побери, нам-то лекарство нужнее… еще закапывать их… совсем превратились в каких-то плакальщиков по мертвым…

— Давай, давай, кусайся, — усмехнулся Клык. — Тебя самого бросят гнить у всех на виду, допрыгаешься!

Он бы еще пораспространялся о чести и благодарности, тема хорошо ложилась на душу, но еле слышный шорох насторожил уши Клыка и заставил ноздри нервно раздуться.

— Что? — не шепнул, а только двинул губами Красавчик.

В ответ Клык очень медленно положил флягу на грудь трупа и так же медленно обернулся, раскрыв вперед пустые ладони.

— Я тебя чую, — сказал он в густые кусты, торчащие между двух замшелых валунов. — Твоих бойцов тоже чую. Выходите.

Красавчик вздохнул и сел, положив руки на колени.

Из-за кустов выбрался совсем молодой арш, одетый в роскошную широкую куртку из гнедой лошадиной шкуры, накинутую поверх легкого панциря, в штаны из мягкой кожи и высокие башмаки. Его лицо, усталое, но удивительно свежее по сравнению с бойцами Клыка, еще выражало напряжение и нервозность, хотя арбалет он уже опустил. За франтиком показались еще двое, не старше Мелкого; их одежда и вооружение явно выдавали гражданских — в лучшем случае, охотников.

— А ты немало стоишь, ворюга, — сказал франтик. — Чуешь… с подветренной стороны?

— Я не ворюга, — возразил Клык, выпрямляясь. — Мы заплатим, раз есть живые. Мы слышали взрывы вчера вечером, но из-за перевала, потому в драку и опоздали.

— Вы двое? — спросил франтик. По-видимому, ему было неловко, а его свита косилась на Клыка с опаской.

— Нет. Нас восемь. А ты не стражник, — произнес Клык настолько бесстрастно и между прочим, что франтик не оскорбился.

— Не стражник, — сказал он, чуть пожав плечами. — Мы были смотрителями Линии Ветров.

Эта фраза, по мнению Клыка, стоила целого пространного монолога.

Линия Ветров, сложные пути, по которым проходят воздушные потоки, — для подземного города все равно, что кровеносные сосуды для человека. Сквозняки, циркуляция воздуха — вентиляция для пещерных кузниц и шахт, вытяжки для очагов, сложная система связи, когда вместо почтового голубя сведения несет запах… Обвал, сбивший Линию Ветров, — стихийное бедствие, творящее много бед, смотрители должны вычислить и расчистить завал как можно скорее. Постройка не на месте, перемешивающая или перекрывающая потоки воздуха, — преступная небрежность, караемая изгнанием из клана, если только хозяева постройки не уничтожат ее сами раньше, чем случится несчастье.

Эти ребята в мирное время занимались чрезвычайно ответственной и почетной работой. Ребята с головами. Ученики инженеров, не иначе. Специалистам такого класса простительно детское франтовство, они его отрабатывают, но дико видеть тут, на поле боя, эти челки ниже бровей, куртейки в крученых шнурах, светлые рубцы на зеленовато-смуглой коже щек, складывающиеся в охранные знаки… Этих ребят надо было увести одними из первых, заботиться и беречь, чтобы поселок выжил.

— Кто ж тебя с ними отпустил в патруль? — спросил Клык. — Не говорю, что ты слабак, но тебе тут совсем не место…

— Я не патрульный, — хмуро ответил франтик. — Мы за Громом и его бойцами пришли, — пробормотал он, отводя глаза. — Раньше нельзя было, всю ночь прочищали пути, которые взрывом засыпало…

— Почему вы? — спросил Красавчик. — А стража где?

— Где положено, — отрезал один из сопровождавших франтика, тоже тот еще франтик. Красавчик, глядя на его хмурую рожицу, подумал, что ни один боец в здравом уме не станет продевать стальные колечки в ноздрю, даже если это дивно выглядит и нравится девушкам до писка. В первой же рукопашной это колечко будет стоить владельцу половины носа. — Кто ты такой, чтоб тебе все рассказывать?!

Тем временем команда Клыка, заслышав голоса, собралась вокруг. Среди бестий войны, спокойных, грязных, в боевых ранах, с отчаянными осунувшимися физиономиями, юным смотрителям стало совсем неуютно — они инстинктивно придвинулись друг к другу, им заметно хотелось держаться за оружие.

— Да ты не нервничай, — сказал Паук. — Мы же шли сюда, чтобы вашим помочь, только опоздали. Что ж, отношения выяснять сейчас, что ли?

— Мы хотели закопать товарищей вашего Грома, как своих друзей, — пояснил Клык. — И искать ваш поселок, чтобы предложить свои услуги. Вы ведь сами пошли, потому что бойцов мало и они очень заняты?

Смотрители переглянулись.

— Вы можете решать, — сказал Клык. — Вы и более важные вещи решали…

— Да что за глупость? — встряла Шпилька, сморщив нос. — Что за секреты? Мы что ж, по-вашему, людям побежим рассказывать? Мы сюда шли как к своим…

Франтик взглянул на Шпильку и невольно улыбнулся. Даже с выбитым клыком, со ссадиной на щеке, мокрая и грязная, она выглядела неотразимо.

— Вы нездешние… вы — наемники? Вряд ли мы сможем как следует заплатить, мышка.

Хорек и Красавчик разом выпалили какое-то возражение, которое было понято лишь по интонации — Клык остановил их жестом.

— Мы много не спросим. Приютите наших девочек, а нам дадите бальзама и пожрать. Сейчас время такое, что никто ни на ком наживаться не станет.

— Меня не надо ютить, — сказала Шпилька. — Мне тоже бальзама и жрать. Мы от Серебряной реки сюда добрались — как думаете, стоим чего-то, а?

Женские чары работали безотказно. Местные расслабились настолько явно, что Мелкий подумал: «Если этот пижон будет нюхаться со Шпилькой, я дам ему в ухо». Впрочем, смотрители понимали ситуацию лучше, чем Мелкий предположил.

— Меня звать Шорох, — сказал франтик, обращаясь в основном к Клыку. — Ты прав, у нас сложное положение. Еще какое! Так что, если пойдете с нами, просто пойдете… я не знаю, насколько это для вас важно, но эти горы вас примут.

— Важно, — сказал Клык твердо. — Идем.

…Изначально Шорох и его спутники собирались забрать тела вниз, в Последний Приют здешнего клана, но у смотрителей появились защитники, а значит, можно было оставить мертвых бойцов наверху, закопать в землю — лучшее, что может ожидать арша после смерти. Арши — дети Земли, плоть — земля, кости — камни; все они верили, что при жизни и посмертно вернее всего быть как можно ближе к матери.

Крыса хотела вернуть панцирь лучнику, она уже знала, что его последнее имя — Лезвие, но Шорох возразил:

— Не стоит, наверное. Он бы сам отдал девочке, тем более — тяжелой, так что оставь.