Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и философский камень

— Не уверена, что это поможет, Вернон.

— О, у этих людей странная логика, Петуния. Они не такие, как мы с тобой, — заверил дядя Вернон, пытаясь забить гвоздь только что принесённым тётей куском фруктового кекса.

В пятницу Гарри пришло не меньше дюжины писем. Так как в заколоченное отверстие для почты они не пролезали, их просунули под дверь, в щель между дверью и косяком, — и даже пропихнули несколько штук в окошко ванной комнаты на первом этаже.

Дядя Вернон вновь остался дома. Он сжёг все письма, затем вооружился гвоздями и молотком и заколотил все щели вокруг входной и задней дверей, — теперь никто не мог выйти на улицу. Работая, он напевал « Tiptoe through the tulips » и вздрагивал от малейшего шума.

В субботу всё начало выходить из-под контроля. Двадцать четыре письма для Гарри попали в дом, свёрнутые и спрятанные в двух дюжинах яиц, которые крайне удивлённый молочник передал тёте Петунии в окно гостиной. Пока дядя Вернон, вне себя от ярости, названивал на почту и в молочный магазин, пытаясь найти кому пожаловаться, тётя Петуния искрошила письма в кухонном комбайне.

— Кому это так охота пообщаться с тобой? — потрясённо спросил Дадли у Гарри.

В воскресное утро дядя Вернон уселся завтракать, выглядя усталым и даже больным, но счастливым.

— По воскресеньям почту не носят, — радостно сообщил он, размазывая джем по газете. — Сегодня — никаких писем, будь они…

Не успел он договорить, как что-то просвистело в трубе и ударило его по затылку. В следующий миг из камина пулей вылетело тридцать или сорок писем. Дёрсли пригнулись, а Гарри подпрыгнул, пытаясь схватить хоть одно…

— Вон! ВОН! — дядя Вернон обхватил Гарри поперёк туловища и вышвырнул в прихожую. Тётя Петуния и Дадли выбежали из кухни, прикрывая головы руками, и дядя захлопнул дверь. Слышно было, как письма всё ещё сыпались в комнату, отскакивая от пола и стен.

— Ну, хватит, — подытожил дядя Вернон, пытаясь говорить спокойно и в то же время выщипывая целые пучки волос из усов. — Чтобы через пять минут все были готовы. Мы уезжаем. Просто соберите что-нибудь из одежды. И без разговоров!

Он выглядел так устрашающе с наполовину выдранными усами, что никто не посмел спорить. Через десять минут они, взломав заколоченные двери, уже ехали к магистрали. Дадли всхлипывал на заднем сидении, — отец отвесил ему затрещину, потому что он всех задержал, пытаясь запихнуть в спортивную сумку телевизор, видеомагнитофон и компьютер.

Они ехали. И ехали. Даже тётя Петуния не осмеливалась спросить — куда. Дядя Вернон то и дело резко разворачивался и какое-то время ехал в противоположном направлении.

— Сбить их со следа… сбить их со следа… — бормотал он в таких случаях.

Они ни разу за весь день не остановились поесть. К вечеру Дадли уже выл. Это был самый ужасный день в его жизни. Он проголодался, пропустил пять телепередач, которые надеялся посмотреть, и никогда ещё не делал таких длинных перерывов в сражениях с виртуальными пришельцами.

Наконец дядя Вернон притормозил возле унылого вида гостиницы на окраине большого города. Дадли и Гарри достался номер с двумя односпальными кроватями и влажными, пахнущими плесенью простынями. Дадли сразу же захрапел, а Гарри сидел на подоконнике, завороженно следя за фарами проезжающих внизу машин и размышляя…

Завтракать пришлось чёрствыми хлопьями и тостами с холодными консервированными помидорами. Едва они поели, к ним подошла хозяйка отеля:

– ‘Звиняюсь, среди вас нет мистера Г. Поттера? У меня на конторке около сотни таких писем.

Она протянула им конверт, и Гарри различил выведенный зелёными чернилами адрес:

Кокворт,

гостиница «У железной дороги»,

комната 17,

м-ру Гарри Поттеру

Гарри попытался схватить письмо, но дядя Вернон ударил его по руке. Женщина удивлённо взглянула на него.

— Я их заберу, — проговорил дядя Вернон, быстро поднимаясь на ноги и следуя за хозяйкой отеля к выходу из столовой.

— Может быть, нам лучше вернуться, дорогой? — робко спросила тётя Петуния через несколько часов, но дядя Вернон, похоже, не услышал. Никто не понимал, чего он вообще ищет. Он привёз их в лесную чащу, вылез из машины, осмотрелся, покачал головой, сел обратно, и они продолжили путь. То же самое повторилось на вспаханном поле, на подъёмном мосту и на верхнем уровне многоярусной стоянки.

— Папа сошёл с ума, да, мам? — апатичным тоном спросил Дадли позже в тот же день. Дядя Вернон припарковался на побережье, запер их в машине и исчез.

Начался дождь. Крупные капли стучали по крыше машины. Дадли захныкал.

— Сегодня понедельник, — объявил он, обращаясь к матери. — Вечером будут показывать «Великого Умберто». Я хочу, чтобы мы остановились там, где есть телевизор .

Понедельник. Это напомнило Гарри кое о чём. Если сегодня действительно понедельник, — что-что, а дни недели Дадли знал, благодаря телевизору, — значит, завтра, во вторник, Гарри исполнится одиннадцать лет. Конечно, его дни рождения нельзя было назвать особенно весёлыми, — в прошлом году Дёрсли подарили ему вешалку и пару старых носков дяди Вернона. Но всё же не каждый день тебе исполняется одиннадцать.

Дядя Вернон вернулся с широкой улыбкой. В руках у него был узкий, длинный свёрток, — и он промолчал, когда тётя Петуния спросила, что он такое купил.

— Я нашёл отличное место! — доложил он. — Пошли! Все выходите из машины!

На улице оказалось довольно прохладно. Дядя Вернон указывал на огромный утёс, возвышавшийся посреди моря. Там ютилась самая убогая избушка, какую только можно было вообразить. Можно было с уверенностью утверждать лишь одно: телевизора там точно нет.

— Сегодня обещают шторм, — торжествующе объявил дядя Вернон, хлопнув в ладоши. — А этот джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку.

К ним неторопливо подошёл беззубый старик, с мерзкой ухмылкой указывая на старую рыбацкую лодку, покачивающуюся внизу на свинцово-серых волнах.

— Я раздобыл немного провизии, — сообщил дядя Вернон, — так что — все на борт!

В лодке было ещё холоднее. Ледяные морские брызги и капли дождя затекали за воротник; промозглый ветер хлестал в лицо. Какое-то время спустя, показавшееся вечностью, они добрались до утёса, и дядя Вернон, оскальзываясь, начал пробираться к покосившейся хижине.

Внутри оказалось просто ужасно; сильно пахло водорослями; ветер свистел сквозь щели в деревянных стенах; пустой камин давно отсырел. И к тому же — всего две тесные комнаты.