Олег Угрюмов - Все демоны: Пандемониум

Но сейчас Галармону показалось, что глаза его подводят. Привычной площади за воротами он не обнаружил. Свободного места не нашлось ни пяди, бесплотный призрак и тот вынужден был бы протискиваться между всадниками — так плотно они стояли.

Стройные ряды закованных в серебряную броню шеннанзинских рыцарей, лучшая тяжелая кавалерия западных земель выстроилась перед своим генералом. Полк смотрелся как на королевском параде. Сверкали щиты, украшенные фамильными гербами; едва слышно бряцало оружие; звякала конская упряжь. И трепетал на ветру треугольный флажок — золотой лев на небесно-голубом поле, — известный далеко за пределами Тиронги.

— Что это? — спросил потрясенный Галармон.

И полковник Уизбек Райри Тинн, лихо отдав ему честь, отвечал громко и четко, как отвечал обычно в строю:

— Отпускники!

— Это всегда так или только в самом начале? — спросил Такангор, щедрою рукою наливая генералу полную кружку мугагского.

— Что именно?

— Ну, вот тосковал по сражениям, с удовольствием вспоминал, а как наладилась новая война, так сразу поник духом. Нет, я сам искренне рад — а то застоялся, как конь в стойле. Но за других переживаю. Милорд Зелг бегает по замку встопорщенный, Карлюза с Левалесой в герои намылились — не удержать мальцов. А куда им против демонов? Уши навыпуск, глаза навыкат. Кажется, вот только что делал смотр войскам, чтобы помутузить вашу армию, и снова нужно отрывать всех от семьи, от любимого дела. Неуютно на душе.

И минотавр приложил руки к животу, определяя положение собственной души.

— Всегда, — мурлыкнул опытный Галармон, наслаждаясь волшебным напитком. — Причем постоянно кажется, что вот еще чуть-чуть, и привыкнешь, притерпишься. Ан нет, все как в первый раз. За себя не так страшно, как за подчиненных. И думать об этом нельзя. Категорически запрещено, иначе проиграешь сражение. Как говаривал дед Агига: не разбив чьих-нибудь яиц, не сделаешь яичницы. И не думать об этом тоже невозможно. Вот такие пироги.

— Податься, что ли, в странствующие рыцари? — вздохнул добрый Такангор. — Маменька как-то обмолвились, что папенька долгое время работал странствующим рыцарем. Слава, конечно, не та, но и отвечать нужно только за себя, что не в пример легче.

— А кто будет отвечать за них? — И Ангус мотнул головой в сторону окна, за которым обитатели замка, как умели, готовились к войне.

Кехертус, как заведенный, ткал шатры. Ему внезапно пришло на ум, что в обществе демонов просто неприлично появляться без шикарных шатров из изысканной шелковой паутины. Дядя Гигапонт помогал племяннику, взяв на себя самую сложную, кропотливую работу вышивальщика.

Карлюза с Левалесой бубнили заклинания. Ветераны «Великой Тякюсении» отрабатывали боевые приемы под началом полковника Уизбека и капитана Ржалиса. Эмс Саланзерп тренировал кавалеристов и кентавров на той самой равнине, где они познакомились, приучая их действовать сплоченно и слаженно. Кентавры, в свою очередь, учили рыцарей распивать горячительные напитки на всем скаку, без отрыва, так сказать, от основного занятия.

Мардамон доводил серповидный нож до идеального состояния.

Остальных не было видно с вершины башни, где прославленные генералы закатили маленький междусобойчик, но они наверняка знали, что каждый житель Кассарии собирается внести свою скромную лепту в благородное дело борьбы с Князем Тьмы.

— Да, — кивнул Такангор, опрокидывая в себя кувшин под восхищенным взглядом коллеги. — Кто-то должен. Иначе они примутся наперебой заниматься благородным самопожертвованием и художественным плетением корзиночек. А нужно жертвовать противником и заняться производством вражеских флагов.

— Это еще зачем?

— Как зачем? — изумился практичный минотавр. — Всех великих воинов принято отправлять в последний путь, укрыв флагом. Откроем палаточку с погребальными принадлежностями прямо у подножия горы. Место я уже присмотрел. Очень удобно: и на безопасном расстоянии, и недалеко от поля битвы. Нужно только разнообразить товар. Набуцкаем сотенку демонов, от покупателей не будет отбоя. В первый день окупим все затраты. И дядя Гигапонт опять же при деле.

— Даже боюсь думать, что будет, если мы проиграем эту войну, — признался Ангус.

— Это не беда, — заявил минотавр. — Обращусь к маменьке и начнем по новой. Тогда поглядим, что они запоют.

Если мы проиграем эту войну, я начну другую, под фамилией своей жены.

— Вы думаете?

— Я не думаю. — Такангор уставился на собеседника алым глазом. — Я уверен. Но с кирпича в рукаве приличные люди войну не начинают. Давайте дадим им шанс.

Он собрался сказать что-то еще, но в люке появилась голова призрака с выпученными глазами. Казалось, его кто-то напугал.

— Прошу прощения, милорды. Милорд Такангор! — молвил призрак. — Вас желает видеть дама Цица.

Зелг выбирал необходимый минимум из книги заклинаний против демонов под названием «Справочник культурного диалога» под чутким руководством Думгара. Дедушка Узандаф куда-то смылся на втором часу занятий, сославшись на страшную занятость.

Перед молодым некромантом стояла на столе полная чашка травяного отвара, усиливающего магические способности. Усиления способностей герцог не замечал, а вот состояние духа заметно улучшилось, из чего он сделал вывод, что его отпаивают успокоительным. А может, причина заключалась в чашке — той самой, голубой, в мелкий синий цветочек, которую он когда-то поднял из осколков, даровав ей следующую жизнь.

Зелгу казалось, что с тех пор благодарный сосуд испытывает к нему особенную симпатию. Такие вещи не принято произносить вслух — не ровен час, обвинят в безумии. Но любой чай в ней оказывался крепче и слаще, рялямса — пикантнее, а травяной настой — вкуснее и никогда не горчил. Кроме того, все напитки становились не горячими и не холодными, а именно такими, как любил некромант.

Он сделал небольшой глоток и перевернул страницу.

Думгар — этот колосс экономической науки — подсчитывал расходы за неделю, методично щелкая счетами, костяшки которых были выполнены в виде разноцветных черепов. Равномерный этот перестук не раздражал Зелга, а напротив — успокаивал. Ему становилось уютно и тепло на душе.

Идиллия не может длиться вечно, сказал бы мудрец.

Какое там вечно? Обычно она не длится и нескольких часов.

Очередная костяшка легла на свое место с ужасающим грохотом, от которого подпрыгнули: Зелг — на кресле, чашка (едва не расплескав содержимое) — на письменном столе и наш старый знакомец, симпатичный столик для напитков, мирно дремавший все это время возле хозяина, поджав под себя шесть ножек.