Елена Звездная - Принцесса особого назначения

– Ваше высочество!

Громоподобный рев Хантра все же заставил открыть глаза и мило улыбнуться нескольким десяткам городских стражников.

– А… что вы тут делаете? – поинтересовалась я и невольно хихикнула, потому что губы рыжего переместились к локтевому сгибу, а это было уже не столько приятно, сколько щекотно.

Стражники очень странно на нас смотрели, затем Хантр предложил:

– Ваше высочество, а давайте в постельку, а? Папенька вас заждался… весь город на ушах стоит, даже квартал Гильдии Наемников обыскали… к демонам! Ну, ваше высочество, а там тепленько, и подушечка, и одеяльце, давайте домой!

Я сурово посмотрела на своего личного охранника, который отчего-то двоился, и уже собиралась послать его в… Готмир, как очнулся Динар:

– Я тоже хочу в постельку!

– Нет, – возмутилась я, – я хочу… бои без правил!

Динар попытался сфокусировать взгляд на мне и лениво поинтересовался:

– Кому рассказать правду жизни?

Я оглядела таверну, и почему-то от моего взгляда половина стражников сбежала на улицу, открыв взору Хромого.

– Ему! – возвестила я.

Динар попытался узреть тех несчастных, которые не успели сбежать при появлении стражи, после чего поднялся и, передав меня на руки Хантру, заплетающимся языком попросил:

– Подержи… я сейчас!

Обняв своего охранника, я зевнула, закрыла глаза и с чистой совестью постаралась заснуть. Какой-то шум, крики, треск ломающейся мебели и разбитого стекла несколько отвлекали от данной задачи, но затем я услышала:

– Все, мы спать! – И меня кто-то попытался забрать из рук Хантра.

– Эээ, айсир Динар, вы на ногах не стоите… а давайте спать, а? Ребята вас донесут…

– Мое! – прорычал даллариец и, выхватив меня, понес куда-то.

– Собственник, – зевнув, сообщила я рыжему.

– Знаю, – совершенно трезвым голосом ответил Динар.

Возвращение во дворец почему-то вылетело из памяти, сохранив в воспоминаниях лишь сильные, нежно сжимающие меня руки Динара. Кажется, я просыпалась, когда он нес меня по лестнице и ругался со взбешенным отцом. Потом меня кто-то раздевал, и это были не мои служанки… А потом мне приснился ласковый голос рыжего и слова, которые он просто не мог произнести:

– Спи, мое совершенство…

Моя бедная голова… открыть глаза боюсь, уже раз пробовала, так балдахин тут такие пляски устраивал… и почему я сплю в рубашке, причем не в ночной?

– Ваше высочество!

Кому неймется расстаться с жизнью? Нет меня… умерла или умираю… кажется, умираю… плохо-то как!

Стук в двери повторился, барабанной дробью отозвавшись в моей больной голове.

– Ваше высочество, айсир Динар требует срочной аудиенции… он настаивает!

Ну уж нет! Я тут умираю, мне плохо, и, кажется, я знаю, кто в этом виноват…

– Меня ни для кого нет, – прохрипела я и потянулась за подушкой, намереваясь накрыться с головой и поспать до тех пор, пока балдахин не прекратит изображать уличного танцора.

Дверь распахнулась с таким грохотом, что даже подушка не помогла, и я застонала от боли. И застонала громче, когда раздался отвратительно бодрый голос Динара:

– Утырка, распитие спиртных напитков не освобождает тебя от ответственности и данного мне лично обещания! Поднимайся, нас ждут великие дела!

– Чтоб ты сдох! – искренне пожелала я, корчась под одеялом и мечтая протянуть подушку между ушами, но только бы не слышать громких звуков. Потом вспомнила вчерашнее и добавила: – И желательно, чтобы сдох всеми теми способами, которые тебе убийцы вчера предложили!

– Жестокая, я же для тебя столик отвоевывал! – попытался воззвать к моей совести даллариец.

– Уйди, рыжий, – мой стон был полон мольбы, – и без тебя плохо!

Блаженная тишина вновь наполнила мою спальню, позволяя, наконец, провалиться в спасительный сон…

Сон был прерван внезапно исчезнувшим одеялом, а затем меня взяли на руки.

– Шенге, – пробормотала сонная я, – Утыррка хотеть спать… очень-очень…

– А нечего было вчера столько пить! – ворвался в мое сонное состояние голос рыжего, а в следующую минуту я полетела куда-то… Выныривая из ванной, я была уже в совсем отвратительном настроении, а уж узрев довольную рожу рыжего…

– А! Чтоб тебя волки задрали! Чтоб тебя на совете Прайды унизили! Чтоб Илери на тебя досье собрал, а затем на представлении уличных актеров его забыл! Да чтобы…

Раздался тихий смешок, и даллариец объявил:

– Мокрая рубашка… мм… какое зрелище!

Прикрыв грудь руками, я попросту приказала:

– Вон!

Динар, облаченный в походный серо-зеленый костюм, нагло рассмеялся и, уходя, сообщил:

– Одежду для тебя я оставил на постели, служанок разбудил сам, лично, цени. У тебя не больше десяти минут, после чего я войду и помогу тебе одеться, причем сам и лично. Завтракать будем после рассвета, а выезжаем немедленно.

И тут я осознала сказанное:

– После рассвета? А сейчас что, ночь?

– Ее вторая половина, – невозмутимо ответил даллариец, захлопывая двери.

Ненавижу его!

Зевающих и сонных служанок оказалось девять, но все очень оживились, увидев меня, и торопливо пытались помочь одеться… я их понимаю, когда я уеду, они снова спать лягут… Холодно, голова болит, спать хочется так, что сил нет на ногах стоять, а этот… Ну, подожди, я тебе устрою!

Я неожиданно вздрагиваю, недоуменно глядя на рубашку, протянутую служанками… Динар мне костюм у орков взял? Удобно, конечно, особенно для путешествий, но все же… И вышивка темная, странно.

В холщовую седельную сумку две служанки под моим чутким руководством запихивали нижнее белье, три костюма для верховой езды и тот орочий костюм, что подарил Аршхан. Мои влажные после незапланированного купания волосы собрали в косы, которые затем переплели. Так хотя бы о прическе три дня можно не думать.

Дверь распахнулась, являя до омерзения довольного собой далларийца.

– Рыжий, – устало поинтересовалась я, – ты никогда не хотел стать палачом? У тебя просто врожденный талант, должна признать.

– Мне вообще много чего досталось от рождения, – признался даллариец, – но вот терпение никогда не обреталось среди моих добродетелей. Дамы, вы свободны!

Поднявшись, я сама натянула высокие мягкие сапоги, тоже подозрительно напоминавшие ракардовские, и только после этого накинула на плечи теплый плащ.

– А сумки сам возьмешь, раз такой нетерпеливый! – и, позевывая, я направилась вниз, к конюшням.

У выхода обнаружились отец, секретарь Свейтис и даже министр Авер.

– Я вас приветствую, – заявила я, приближаясь, – чем вызвано ваше ночное бдение?

Отец хмуро посмотрел на меня, невесело усмехнулся:

– Испытываю почти неконтролируемое желание взять розги и… воспитать кое-кого… особенно после вчерашнего дня…