Мария Захарова - Вой лишенного или Сорвать покровы с богов

- Довольно.

- Как скажешь, - столь же тяжело дыша, отозвался калерат.

Несколько долгих мгновения они буравили друг друга хмурыми взглядами, а затем, согнувшись пополам, Антаргин расхохотался. Его смех не был приступом неожиданного веселья. Он стал всего лишь еще одним способом выпустить горечь и раздражение, накопившиеся в нем.

- Так ты расскажешь, что произошло? - спросил Сальмир, когда мужчины, устроившись на грязном каменном полу, принялись разминать руки и оценивать свои повреждения.

- Нечего тут рассказывать, эта новость не заслуживает твоего внимания, - проворчал в ответ Антаргин, спуская с предплечья браслеты, мешающие массировать ноющее плечо.

- Зато твоего заслуживает настолько, что ты готов разорвать на части лучшего друга, - беззлобно поддел его Сальмир, стряхивая грязь, налипшую на разбитый в кровь локоть.

- Риана поделилась подробностями рождения Рьястора, - тяжело вздохнув, признался Перворожденный.

- И?

- И… Наш доблестный Повелитель стихий был зачат и произведен на свет для того, чтобы стать проводником божественных близнецов в мир могущественных первостихий, - с презрением в голосе, вычурно и витиевато, выдавил из себя Антаргин.

- Не понимаю.

- Что тут непонятного? Убить агнца - открыть ворота. Проще не бывает.

- Но… - Сальмир замолчал, поняв, что отрицать бесполезно. Перворожденный не стал бы придумывать подобное. - А остальные? - вместо того, чтобы затевать спор, поинтересовался он.

- Остальные… С ними все в порядке. Всего лишь компания для Рьястора, появившаяся, когда Нерожденная передумала пополнять пантеон.

- То есть основатели четырех линий не были жертвами?

- Нет. Скорее Риана экспериментировала, позволив возлечь с ней четырем разным людям. Смотрела, на что способна в одиночку.

- Разным людям? - удивился Сальмир. Он никогда не задумывался над тем, откуда взялись четыре ветви духов. - А Рьястор? Ты наверно хотел сказать пяти?

- Нет, друг мой, - качая головой, выдохнул Перворожденный. - Я не ошибся. Именно четырем.

- Тогда, как же Повелитель стихий? - продолжал недоумевать калерат.

- Рьястор… м-м-м… Тут самое интересное, - горько усмехнулся Антаргин. - Мы во всех отношениях порождение близнецов.

Мужчина даже не заметил, что полностью отождествляет себя с духом. Так же, как Сальмир аторекту, он рассматривал рьястора как часть себя самого. Единое неразрывное целое.

- Близнецов?

- Да, брата и сестры, - подтвердил Перворожденный, устремив взгляд в грозовое небо.

Тучи клубились над его головой. Сталкиваясь, они пожирали друг друга для того, чтобы появилось новое, еще более плотное и темное грозовое облако, способное долгое время изливаться проливным дождем.

Антаргин хотел бы, чтобы гроза разразилась сейчас. Он хотел видеть, как стрелы молний ударяются о землю, хотел слышать раскаты грома, надеясь, созерцанием стихии подавить свою собственную бурю. Она была ему необходима, как омывающий, очищающий поток.

- Поэтому ты так зол? - после недолго молчания, спросил Сальмир. - Потому что Риана не говорила, кто твой отец, и что они собирались убить тебя?

- Вряд ли.

- Тогда из-за чего?

- Лутарг - Повелитель стихий, - чуть слышно ответил другу Перворожденный. - Она позволила ему стать мной, а Риан… - он помолчал некоторое время, затем продолжил: - Риан нашел способ подчинять себе тресаиров и разрывать связь с Нерожденной.

- Как это? Подчинять? - с тревогой переспросил Сальмир.

- А вот это, мой калерат, придется выяснить тебе и… Тримсу. На остальных ни у меня, ни у нее не хватит сил.

Антаргин еще не знал, как это осуществить, не думал над тем, сможет ли Сальмир подобраться к Риану, не обсуждал свое решение с Нерожденной. Со всем этим ему только предстояло разобраться, и лишь в одном у Перворожденного не было сомнений. Она не посмеет ему отказать! А если попытается, он ее заставит!

Следующего на пути постоялого двора они достигли гораздо быстрее, чем Лураса предполагала. Солнечный диск Гардэрна еще только начал клониться к закату, когда путники подъехали к ряду построек, вытянувшихся вдоль тракта. В отличие от предшествующего дорожного постоя, этот был более многолюдным. Судя по количеству взнузданных и расседланных лошадей, толпящихся в загоне с поилками, все комнаты были заняты, а в таверне царило оживление.

- Остановимся ненадолго? - предложил Сарин, окинув Лурасу внимательным взглядом.

Женщина с благодарностью кивнула. Несмотря на то, что проехали они совсем немного, Раса чувствовала себя усталой и была не прочь выбраться из седла, чтобы хоть ненадолго избавиться от ноющей боли в пояснице.

- Хорошо. Останавливаться тут не станем, пообедаем и тронемся дальше. К вечеру еще одна ночлежка должна быть, - говорил старик, помогая ей спуститься на землю.

- Так быстро?

- Рядом с большими городами всегда так, - просветил ее Сарин. - Многие торговцы и обменщики предпочитают останавливаться за крепостными стенами. Им выгоднее каждое утро за вход платить, нежели искать комнаты в городе. Дешевле выходит.

Раса снова кивнула, выражая свое согласие, и, закрыв глаза, принялась массировать спину, пока Истарг отводил лошадей к водопою и договаривался с местными мальчишками, чтобы присмотрели за вещами, обтерли и накормили коней.

Как женщина и предполагала, отыскать свободный столик или даже три пустующих места за одним из столов им не удалось. Небольшое помещение кишмя кишело разношерстным людом. Монотонный гул голосов то и дело разрывали взрывы хохота, пошловатые выкрики посетителей и громкие требования о добавке тех, кто не желал отставать от своих уже подвыпивших товарищей.

- Может, на улице посидим, - жалобно простонала Лураса, едва вдохнув спертый воздух, который невообразимым образом сочетал в себе зловоние немытых тел и манящие ароматы съестного.

- Думаю, лучше будет, - согласился Сарин и, отослав Истарга за пищей, повел женщину к выходу.

Они медленно брели вдоль тракта, оглядываясь в поисках тихого местечка, где смогут спокойно отдохнуть, когда на дороге показались трое всадников, галопом несущиеся вперед. Путники не обращали на верховых внимания до тех пор, пока они не поравнялись с ними, и один из мужчин, резко осадив коня, не закричал:

- Они! Вот они! Я же сказывал, что тут будут! Воры!

Раса с интересом осмотрелась, пытаясь понять, к кому это относится. Воровство считалось тяжким обвинением, и публичная порка решившего присвоить чужое добро была гарантирована, так же как выплата за украденное или наказ отработать. За своим любопытством женщина не заметила, что гвардейцы спешились и, оставив коней посреди тракта, направились в их с Сарином сторону.

- Точно они! Эта отвлекала, а он сумки обшаривал. Я видел!