Василий Горъ - Проклятие короля

Однако эти аргументы успокаивали довольно слабо. Поэтому маг чувствовал себя полевой мышью, увидевшей рядом с собой тень падающего с неба ястреба…

— О, а вот и они! Ну, наконец-то!

Услышав негромкий шепот сотника, эрр Урмас осторожно выглянул из-за ствола и уставился на дорогу, на которую из-за далекого поворота выползала поблескивающая сталью колонна.

При виде готового к бою отряда наследника покойного Нолада Орейна эрр Урмас похолодел от страха. И даже зажмурился, чтобы не видеть уверенной поступи воинов боевого охранения. А потом, услышав страшно довольный смешок Черного Пса, открыл глаза.

— А малый-то не дурак! Знает, что где-то тут лютуют миардианцы, и никуда не торопится. Видишь, спешился сам, спешил обоих магов и вместе с ними идет посередине «башни»…

— Угу… — отозвался эрр Урмас, чувствуя, как по его спине покатились капельки холодного пота. — И воины у него в кольчугах, в барбютах [51] Барбют — средневековый шлем, закрывавший почти всю голову и имевший на уровне лица небольшой Y— или T-образный вырез. и со щитами. То есть врасплох их не возьмешь… Как считаешь, у нас по…

— У нас получится все, что запланировал твой отец! И именно так, как он сказал, — не дослушав вопрос до конца, уверенно кивнул сотник. — Десяток Сокола — это не продажные девки тетушки Малуши. Их каленые стрелы с гранеными наконечниками выкосят половину отряда барона Лагара раньше, чем Орейн-младший успеет подать команду «к бою»…

— А остальных? — вырвалось у мага.

— Остальных уберешь ты… Так! Хватит дергаться! Они подъезжают!

…Строй воинов превратился в стальную черепаху в двух шагах от центра пентаграммы — видимо, кто-то из магов барона Орейна видел в истинном зрении чуть лучше, чем сам Грач. И, заметив еле заметные пятнышки амулетов на шеях воинов, прячущихся в кустах по обе стороны дороги, подал команду «к бою!»…

— Встали просто замечательно… — выдохнул сотник. А потом, заметив, что эрр Урмас не среагировал на его слова, чувствительно ткнул его кулаком в бок. — Грач! Командуй!!!

Стряхнув с себя оцепенение, юноша поднял вверх кулак и, мысленно досчитав до пяти, выпрямил указательный палец.

Разглядеть, как летит стрела, сорвавшаяся с тетивы чудовищного лука Нурика Сокола, магу не удалось. Впрочем, это было неважно: главное, что ее граненый наконечник попал точно в середину торчащей из ямки основы, расщепил ее пополам и активировал Сердце силы.

Вспышка, полыхнувшая в точке, где был закопан амулет, оказалась такой яркой, что эрр Урмас чуть не ослеп. И, с запозданием вспомнив приказ отца не смотреть на дорогу истинным зрением, мысленно обозвал себя идиотом…

В это время сотник, не отрывавший взгляда от дороги, ошалело выругался, зачем-то помянул Темного Жнеца и тут же заорал:

— Шадур! Амулеты!! Бегом в атаку!!!

Муть в глазах не проходила, поэтому Грач, решив не искушать судьбу, активировал амулет Малого исцеления. И, с трудом дождавшись, когда перед его глазами перестанут мелькать алые пятна, выглянул на дорогу.

За те несколько мгновений, которые прошли с момента активации Сердца силы, тракт превратился в нечто ужасающее. «Башня», за щитами которой только что прятались оба мага и барон Орейн, прекратила свое существование: взрывы голышей, разогретых до умопомрачительной температуры рунами Солнечных брызг, разметали людей в разные стороны. И теперь израненные и ошпаренные воины рода Орейнов, с ног до головы покрытые грязью и кровью, тщетно пытались встать на ноги. Проламывая пальцами, локтями и коленями тоненькую корку, покрывшую дно мгновенно пересохших луж. Правда, получалось это у них из рук вон плохо — печати Потерянного взгляда и Спутанных мыслей, активировавшиеся одновременно с рунами Солнечных брызг, мешали им соображать. И реагировать на глухие удары впивающихся в их тела стрел…

Ошалело покосившись на поднимающееся к небу облако пара и на кольцо льда, опоясавшее пентаграмму, Грач перешел на истинное зрение, осмотрел ауры умирающих на дороге людей и нервно захихикал: чудовищное по своим размерам плетение Костра силы как раз заканчивало опустошать резерв обоих магов, валяющихся рядом с обочиной. И уже успело «высушить» те немногие амулеты, которые успели активировать особо шустрые ветераны.

Вглядевшись в тела обоих Одаренных, эрр Урмас облегченно вздохнул — судя по скорости, с какой из магов утекала жизнь, о каком-либо сопротивлении с их стороны можно было забыть.

— С магами все в порядке, по три стрелы в каждом! — с трудом оторвав взгляд от бьющегося в агонии тела разумника, воскликнул эрр Урмас. — А где барон Лагар?

— Правее стихийника… Со стрелой в глазу и в шее… Тоже готов… — тут же отозвался сотник. — Кстати, Нурик снял его самым первым…

Когда мечники из Лонса, вылетевшие из придорожных кустов, добежали до места засады, три четверти солдат барона Орейна оказались нашпигованными стрелами, как тушка зайца — свиным салом. Поэтому дальнейший бой превратился в избиение. Вернее, в нечто совершенно неописуемое: амулеты Алого безумия, которые выдали мечникам перед боем, были слегка доработаны. И с небольшой задержкой добавили к скорости, силе и ловкости еще и эффект печати Берсерка. То есть заставили их рубить все, что попадется на глаза. Включая своих товарищей.

Глядя на то, что творилось на дороге, Грач кусал губы и усиленно старался не жмуриться. Чтобы не упасть в глазах уставившегося на него Черного Пса и лучников десятника Нурика, совершенно спокойно всаживающих стрелы как в вассалов рода Орейнов, так и в своих недавних союзников…

Мальчишка вылетел из кареты чуть ли не раньше, чем она остановилась. И ошалело замер в шаге от нее. Видимо, заметив чудовищную паутину из всевозможных плетений, окутывающую вход в Посольское крыло королевского дворца. Мысленно усмехнувшись, глава Академии магии сформировал крошечный Ледяной кулак, потом — точку его фокуса на расстоянии одного пальца от поясницы Деррика и напитал печать силой. Замешкавшегося ученика тут же толкнуло вперед. Прямо в узенький коридор, образованный толпой придворных, собравшихся поприветствовать высокого гостя.

— Э-э-э… добрый день, мейн Лоуд! Вам… э-э-э… помочь выбраться… э-э-э… наружу? — заглянув в карету, растерянно пробормотал Первый камергер двора его величества, видимо, ошарашенный таким неподобающим поведением сопровождающего мага слуги.

— Благодарю вас, граф! Вы очень любезны, — улыбнувшись, кивнул Молния. — Честно говоря, я надеялся, что мне будет помогать мой ученик, но оказалось, что он, ослепленный роскошью дворца его величества, до сих пор не может прийти в себя…

— Тогда извольте опереться на мою руку, ваша милость! И… спускайтесь осторожнее: ходить по полированному камню очень скользко! Найти бы того, кто придумал вымостить им двор Посольского крыла, и раз двадцать приложить его затылком о собственное творение…