Виктор Дуров - Рейнджер

На последней фразе голос Арагорна резко посерьезнел. Я даже немного удивился: оказывается, амулет и правда существует?! Так и спросил:

— Так он и правда есть?

— Есть, и именно там, где сказано, — на алтаре лежит. Происхождение у него, конечно, другое, но… А раз уж ты с моими посланцами дел иметь не захотел, то сам и доставишь артефакт в Резань.

— Куда-а-а?! — Я аж вскочил с места. — В Рязань?! На Землю?!

— Сядь! Сколько раз говорил — не перебивай меня!!! Нет, в Ре-зань, — по слогам произнес Арагорн, выделив звук «е». — Городишко на юге, тесно связан с именем одного монарха, который так понравился тебе личной скромностью. И еще. Деньги за работу тебе предлагали, ты отказался, но бесплатно работать я тебя не заставлю. Однако… Раз уж я сам принес тебе деньги, причем повторно, то беру себе десять процентов, как агент. Кроме того, раз сумма показалась тебе слишком большой, я ее уменьшу втрое.

Арагорн достал откуда-то, не то из кармана, не то из тумана, кожаный кошелек.

— Тут пятнадцать солеров. Двенадцать золотом и три — серебром. Чтоб внушительней выглядело, да на мелкие расходы. Сиди, не дергайся (я, собственно, и не собирался). Все равно до меня дойти не сможешь. Вот, я на земле оставлю и уйду, подберешь.

Собеседник бросил кошель сбоку от костра, примерно на полпути между нами.

— И завтра же в путь!

Я тут же ухватился за его слова:

— Отлично! Тогда сегодня с утра обойду мастеровых, сделаю все закупки, вечерком побеседую с Миккитрием, отосплюсь, а завтра — в путь!

— Вообще-то начало нового дня считают с рассветом…

— Не знаю, не знаю… Могут считать рассвет хоть днем, хоть утром, хоть причиной появления овсянки в мире, а сутки начинаются в полночь. Нуль-нуль часов ноль-ноль минут, и все!

Арагорн слегка поморщился, потом махнул рукой:

— Ладно, если так уж понравилась эта Лана, поразвлекайся еще денек. Но не больше!

Я, настроившись на более-менее долгий спор и приготовившись к компромиссу в виде выхода из города после обеда, обрадовался было. Но тут же и насторожился: слишком легко этот хитрован пошел на уступки. Видимо, затеял какую-то гадость, надо быть начеку.

— Вот, из-за своей недоверчивости лишился тридцати пяти золотых. Считая денежное довольствие десятника гвардии в полтора золотых в год, это же…

— Не старайся, не придет жаба. Насчет сыра и мышеловки я своего мнения не поменяю.

— Что, не веришь в удачу и возможность бесплатного подарка судьбы? Хоть бы и в виде сыра?

— Концепция веры в данном контексте неприемлема, ибо она оправдана в отношении онтологических вопросов бытия, не подлежащих в принципе либо не поддающихся на данном этапе развития индивидуума и общества эмпирической проверке. Для объектов же, сущностей и процессов, поддающихся как качественному, так и количественному анализу, допустимость применения постулата веры к ним становится весьма сомнительным шагом, граничащим с оксюмороном. Мне нет необходимости прибегать к излишним сущностям, к каковым в данном контексте и относится «вера», как феномен абстрактного восприятия действительности. Я просто точно, твердо и документально ЗНАЮ, что бесплатный сыр бывает, но только для второй мышки. Конечно, в данном конкретном случае может вполне оправданно возникнуть гносеологический вопрос в определении как цены, так и сыра, ибо если первая мышка расплатилась за него своей жизнью, и мышеловку заряжал не фермер, произведший данный сыр, то возникает концепция двойной оплаты…

— Стой-стой-стой! Эк тебя растащило-то, а? Иди-ка ты и правда спать, кошелек только не забудь! — Арагорн, произнося это, встал с места, каким-то слитным движением развернулся, шагнул в сторону и исчез в тумане.

Я, в свою очередь, поднялся на ноги, без какого-либо сопротивления со стороны окружающей реальности подошел к кошельку, наклонился, протянул руку… Меня как-то повело вперед и в сторону, я сделал полушаг правой вперед, чтоб не упасть, дернулся и проснулся. Тут же уснул снова, но в туман уже не попал. «Интересно, что будет с кошелечком?» — успела еще промелькнуть мысль, и сознание отключилось.

Проснулся я, вопреки своим ожиданиям, рано. Засыпая, думал — до обеда дрыхнуть буду, но нет: новые привычки и рефлексы, а точнее сказать — привычки Спутника. Если верить ощущениям моего второго «я», получается где-то начало седьмого утра. Тут, кстати, тоже двадцатичетырехчасовой счет времени, но со своими особенностями: дюжина часов день, дюжина — ночь. Таким образом, продолжительность часа — понятие растяжимое. Но поскольку это явно не слишком удобно для многих видов деятельности, наряду с «солнечным» временем используется заимствованная из армейской среды система «вахт». Каждая «вахта» — это четыре «равноденственных» и равных друг другу часа. Именно в них я, по земной привычке, и считаю время. Так что, если не будет оговорено особо, имеются в виду именно такие, стабильные часы. Единственно что — не спрашивайте о том, как они соотносятся с земными. Никаких приборов учета времени у меня с собой при Переносе не оказалось, инструментально замерить длительность местного часа было нечем.

Ну ладно, хватит лекций. Легкая сорокаминутная разминка в номере, ополоснуться, одеться — и я готов к выходу. Все свое имущество с собой не поволок — чай, не верблюд, — взял только нужное в городе. Пожалел, что не во что переодеться, запасная одежка осталась в палатке. Прикупить, что ли, в городе что-то полегче? С другой стороны, завтра с утра — в путь, по лесам. Ради одного дня в городе затевать возню с гардеробом?! Ну уж нет, плащ вот в номере оставлю и глефу, и хватит. Компромисс, однако. Ну, и паранойю свою потешить надо, не оставлять же имущество без присмотра?

Спустившись вниз, постучал в дверь кабинета управляющего, вошел, не дожидаясь ответа.

— Доброго утра. Хочу предупредить: в номере порядок наводить без меня не стоит. Я там оставил кое-что из имущества и во избежание поставил охранный полог. Боевой полог. Если кто-то полюбопытствует — одним любопытным станет меньше, а может, и парочкой номеров…

Да, конечно, врать нехорошо — заклинание и комнату бы не разнесло, но так мне показалось надежнее. Не особо вслушиваясь в уверения администратора, что у них персонал не такой (ага, как же!), я добавил:

— Собственно, мое дело предупредить вас, а будете вы сообщать подчиненным или понадеетесь на их скромность — это уже внутренние дела заведения, мне в них лезть не с руки.

Позавтракав, я вышел в город. Меня ждали несколько дел, включая одно забытое вчера и одно новое. Во-первых, я умудрился забыть про свои первые трофеи в этом мире — запчасти от лесной нечисти, а за них полагались кое-какие денежки: и за факт истребления, и за сами ошметки, как алхимическое сырье. Но это мелочь, стоит только зайти в местное отделение Гильдии Магов. А вот второе дело — сложнее.