Юлия Латынина - Дело о лазоревом письме

– Да что что же он мне без этой штуковины!

Толпа вокруг заволновалась. Многие сочувствовали горю женщины: а у многих прямо-таки зашевелились штаны, когда им сказали, что они каждую ночь совершают мятежный акт против правительства. В этот-то миг один из лавочников, пришедший посмотреть бесплатный спектакль, сунул руку за пазуху и обнаружил, что зрелище вышло не такое уж бесплатное, так как у него срезали кошелек:

– Воры! – заорал лавочник.

– Воры, – подхватила толпа, отнеся возглас на счет властей.

Женщина бросилась на стражников, выдирая у них своего мужа, лавочник стал пихаться, в одно мгновение строй стражников был прорван, а глупая толпа заметалась, разевая глотку:

– Долой Нарая!

Свиной Зуб, и некоторые другие охотники за чужим имуществом, бывшие в толпе, пользуясь случаем, бросились отнимать у стражников узелки, которые те вынесли из опечатанного дома. Астак чувствовал себя очень неудобно. В этот миг раздался крик:

– Лицеисты! Лицеисты! Стражники!

Астак полетел вместе с толпой к набережной, запнулся о корень и упал в кусты.

– Астак, ты чего здесь делаешь! Уходи, заметят!

Астак выдрался из куста: над ним стоял один из его старых лицейских товарищей, сын министра Мнадеса, с большими от изумления глазами и с золотой повязкой на правой руке.

Астак повернулся, чтобы бежать, но было уже поздно: из-за угла показались трое лицеистов в сопровождении конного стражника.

– Это кто такой? – обалдел стражник, глядя на нарядного юношу.

– Это сын взяточника Андарза! – заявил предводитель лицеистов. – Он-то и мутил народ!

– Вовсе я не мутил народа, – сказал Астак.

– Что ты врешь! – Разве народ сам может взбунтоваться против справедливого чиновника? Ты и устроил беспорядки!

Сыщики в беспокойстве завертели головой. Это были простые представители народа, добродушные в меру своей профессии; и, как и многим, им казалось, что все эти лицеисты с их повязками и знаменами выдуманы Нараем из сора и мелкой пыли, и что господин Андарз обратит их обратно в пыль, когда захочет.

Не таков был предводитель лицеистов: его звали Лахар, это был мальчик из бедной чиновничьей семьи. Раньше он немного заискивал перед Астаком, и ему было тяжело вспоминать об этом. Он был очень беден, и никак не мог забыть, как однажды зимой мальчики из высоких семей затеяли кидать фруктами в зимних птиц, – по реке неслись пластины льда, похожие на осколки мрамора, и на стылую землю шлепались красивые крутобокие персики и крупные, цвета свиной печенки сливы. Лахар глядел на эти персики, Астак повернулся и сказал: «Смотрите, он хочет съесть наши сливы!»

– Арестуйте его! – заявил Лахар, – он устраивал беспорядки, раздавал народу золото, радея о своем отце!

– Лахар! – с тоской сказал Астак, – я не сын Андарза! Я сын человека по имени Идайя, которого Андарз оклеветал и убил! Я всю жизнь хотел отомстить за отца!

– Вы слышали? – заявил Лахар, – он признался, что он не сын взяточника Андарза, а сын казненного мятежника! Арестуйте его!

«Ой, в какую плохую историю я влип», – с тоской подумал сыщик.

Через полчаса изумленного и перепуганного Астака втолкнули в камеру главной городской тюрьмы, страшного места, населенного изможденными узниками и упитанными крысами. Астак плакал и метался, как мышь в кувшине. "Это все проделки Лахара, – думал он, – Лахар даже на экзаменах передергивал, – стоит только Нараю или Нану узнать о происшедшем, как они тотчас же выпустят меня, а Лахара сурово накажут!

Спустя час узкая, как крышка гроба, дверь растворилась, и на пороге показался господин Нан. Он был немножко бледен, и левая рука его была замотана в кокон, напоминая личинку шелкопряда.

– Господин Нан! – бросился к нему Астак, – я ни в чем не виноват! Это все проделки Лахара! Он сердит на меня за то, что я не дал ему персика!

Изумление и негодование изобразились на лице Нана. Он схватил здоровой рукой юношу за ворот и закричал:

– Да как ты смеешь так говорить о любимце советника Нарая! Людей не арестовывают за то, что они кому-то не дали персик!

И с этими словами Нан швырнул растерявшегося Астака на лежанку. Тот вскочил:

– Вы не имеете права!

И тут же получил новый страшный удар по губам: на этот раз юноша полетел на пол.

– Вы не имеете права так обращаться…

– С сыном изменника?

– Я… я…

– Вы сами везде хвастаете, что вы – сын Идайи.

– Идайя не изменник!

Нан вынул из-под мышки папку:

– Полюбуйтесь!

– Что это?

– Переписка Идайи и Харсомы. Манифесты Идайи. Да вот, хотя бы…

Нан развернул бумагу и прочел: «Всем известно, что Касия, публичная девка, грешила с мужчинами всеми тремя отверстиями, пользуясь гнусным колдовством, отвела глаза государю, зачала своего щенка от барсука-оборотня: неужто народ допустит сына шлюхи и барсука до управления ойкуменой?»

Мальчишка в ужасе зажал уши.

– Это подделка! Мой отец не писал таких мерзостей.

Нан расхохотался и бросил ему папку. Мальчишка стал копаться в документах, читал их один за другим. Старая бумага ломалась в его руках. Он еще не встречался с политической пропагандой мятежников. Великий Вей! Неужто отец его писал, что у государыни Касии – козлиные ноги? Мальчишка стал плакать.

– Господин Андарз, – сказал Нан, – совершил преступление, спасши жизнь сыну мятежника, но закон, слава богам, еще не отменен! Господин Нарай казнит и Андарза и тебя…

Мальчишка поднял голову, и лицо его побледнело, словно ткань, на которую плеснули уксуса.

– Казнить, меня? За что?

– Ты сын Идайи. Уже забыл?

Мальчишка побледнел еще больше.

– Но это несправедливо, – сказал он, – нечестно казнить человека за то, что произошло до его рождения!

– Господин Андарз так и думал. За это ему придется поплатиться головой. Стремясь сделать последнее одолжение другу, он взял замуж женщину, подстрекнувшую того к мятежу, признал ее сына за своего, был готов простить ему то, за что наказал бы родного сына!

Астак забился в угол.

– Где письмо?

– Какое письмо?

– Лазоревое письмо. Отвечай!

– У меня его нет.

– Знаю, что нет. У кого оно?

– Я не знаю, клянусь, не знаю!

– Врешь! Это ты предупредил людей Айр-Незима, что Ахсай будет в «Красной Тыкве» и купит письмо! У кого он должен был его купить?

– Не знаю. Клянусь вам, господин Нан!

– Откуда же ты знал о «Красной Тыкве?»

– Я встретился там с Ахсаем, накануне. Он заказывал ужин, сначала на сегодня, а потом на завтра. Вскоре он напился выше глаз, стал нести какую-то чепуху. Вдруг сказал: «завтра, в этой харчевне, я куплю гибель советника Нарая». Я спросил: «для кого?» Он ответил: «Дурачок, для твоего отца!» Я спросил: «А что это?» Он «Лазоревое письмо!» Я спросил: «А кто продавец?» Он расхохотался и говорит: «Ах, если бы Андарз знал, кто продавец!» Он упал под стол, а я убежал в ужасе. Я думал, что делать, а потом вспомнил, как Иммани рассказывал о том, что за Ахсаем охотится осуйский консул, и написал письмо Айр-Незиму.