Александр Сухов - Охотник

Сразу же за казармами располагались интендантские склады и арсеналы – любой маг, кроме боевой магии, обязан владеть едва ли не в совершенстве основными приемами обычного боя. Юноша до сих пор не мог вспоминать без душевного содрогания, как в свое время прошагал не одну сотню верст под палящими лучами Анара в тяжеленных сапожищах, с неподъемным ранцем за спиной и пудовой фузеей на онемевшем плече. Мало было протопать по жаре до умопомрачения, в конце утомительного маршрута следовало трясущимися от усталости руками зарядить оружие, затем прицелиться, послать пулю точно в мишень. И горе тому, кто промажет, – вместо полагающегося глотка воды и непродолжительного отдыха перед отправкой обратно в казармы он получал право на дополнительный выстрел, однако для того, чтобы реализовать это свое право, он был обязан преодолеть по раскаленной пустыне всего-то одну дополнительную версту. Некоторые особенно хитроумные студиозусы пытались привлекать на помощь магию, но за этим бдительно следили, и малейшие колебания астральных сфер регистрировались инструкторами и преподавателями, а после короткого, но эффективного расследования виновник с позором изгонялся из стен учебного заведения.

Помимо обычного стрельбища на приличном удалении от гарнизонных сооружений находился боевой полигон. Именно здесь будущие огневики, атмосферники, тектоники, защитники, некроманты, хиллеры и прочие узкие специалисты оттачивали профессиональное мастерство. В данный момент там происходило нечто невообразимое: с безоблачных небес срывались ветвистые молнии и беспощадно терзали земную твердь, с шипением, иногда оставляя жирный дымный след, взад-вперед проносились огненные шары всех цветов и оттенков, вокруг условно раненных суетились адепты Магии Жизни и отрабатывали на них свои хиллерские приемы. Все это Фарруку удалось подглядеть лишь самым краешком глаза, поскольку рассмотреть что-нибудь более подробно не представлялось возможным – этому препятствовало мощное заклинание отвода глаз, наложенное с целью сохранения режима секретности. Любой ротозей, рискнувший поглазеть на чудеса и диковинки, творящиеся на полигоне, рисковал заработать пожизненное косоглазие, но так ничего толком и не увидал бы. Всякая попытка нейтрализации охранной волшбы приводила к тому, что бдительная стража поднималась «в ружье» и задерживала нарушителя до выяснения обстоятельств его появления в окрестностях учебно-тренировочного центра. А вот если подсматривать вскользь и самым краешком глаза, вполне можно было разглядеть и фигурки магов, и результаты их чародейских манипуляций.

Не дотянув около полусотни саженей до здания КПП и перегораживающего въезд на территорию лагеря полосатого шлагбаума, гнедая заартачилась и далее не пожелала идти ни в какую.

– Магию чует, ваша милость, – пояснил возница, – так что вы не обессудьте. Скотина, а с разумением – ни в жисть не пойдет, где волшбой пахнет, хоть калачом заманивай, хоть кнутом секи. У меня-то самого от ентой вашей волшбы кожный зуд всякай раз приключается. Потому как аллергия – это мне один ученый из ваших растолковал…

– Спасибо, дружище! – прервал словоохотливого мужичка молодой маг и, покопавшись в кошельке, извлек оттуда заранее оговоренную сумму. И, вкладывая горсть медяков в заскорузлую ладонь «аллергика», с улыбкой сказал: – Вот, держи. Здесь чуть больше, на лекарство от твоего недуга – чарка «горькой» любую аллергию как рукой снимает. Помяни мое слово.

– Истинная правда, ваша магическая милость, – нет более верного средства от ентой проклятущей напасти, чем стопка прозрачной, а лучше три, а еще лучше ведро об четверых да под хорошую закусь, – убирая деньги в карман, блаженно прищурился мужик. Фаррук с сомнением посмотрел на щуплого с виду возничего – не переборщил ли тот насчет четверти в одну харю. – Да вы не сумлевайтесь, ваше магичество, оно ежели под знатную закусь, за разговором, да на часы не засматриваться, дык бывает и четверти маловато.

Попрощавшись душевно со словоохотливым аборигеном, юноша подхватил свою скромную кладь и направился прямиком к маявшемуся от безделья неподалеку от входа в здание КПП часовому. Возница тем временем неторопливой рысцой отправился восвояси, напевая какую-то незнакомую Фарруку песенку. При этом он невыносимо фальшивил и давал такого «петуха», что восседавший на крыше проходной здоровенный полосатый котяра не выдержал и огласил окрестности протяжным замогильным воем.

Сегодня мэтру Захри спалось неважно. Поначалу просто не мог заснуть – лезло в голову всякое, а когда ему все-таки удалось смежить веки, начались кошмары: то покойный император весь в кровище нарисуется, чтобы прочитать предателю долгую и нудную мораль, то замученные по прямому распоряжению Магистра соратнички выстроятся призрачным сонмищем и затянут заунывную литанию. А в самом конце и вовсе явился некто в одежде Охотника и с лицом Фаррука и заявил, что очень скоро Магистр сильно пожалеет. Правда, о чем пожалеет, уведомить так и не потрудился.

Так что проснулся архимаг в холодном поту и весь разбитый. Однако не торопился сразу же покинуть постель. Минут десять лежал с закрытыми глазами, анализируя увиденное во сне. Не то чтобы мэтр Захри очень уж веровал в сакральную символику сновидений, однако, будучи сильным магом и неглупым человеком, понимал, что сны, как эманация деятельности подсознательного аппарата, зачастую несут толику полезной информации, от которой вовсе не стоит просто так отмахиваться. Прокручивая в голове виденные им образы, он попытался вычленить из сумбурного хаоса лиц и пейзажей что-нибудь рациональное. Однако тщетно – явление заклятых друзей и недругов было, скорее всего, продуктом потревоженной совести. Несмотря на то что фактический диктатор Дарклана вот уже на протяжении многих лет тщательно искоренял в себе такое душевное качество, как «совесть», это негодница все-таки иногда находила лазейку к его зачерствевшей душе и пребольно ее царапала.

Конечно же, причин для угрызений совести у него было вполне достаточно. В первую очередь, безмерно доверявший ему и подло преданный им император. Затем отданные на растерзание огню беззащитные горожане Бааль-Даара и великое множество павших в кровопролитной гражданской войне сограждан, виноватых лишь в том, что не пожелали признать над собой власть магов ордена Огненной Чаши. Им вослед отправились многие бывшие соратники новоявленного диктатора. Впрочем, этим поделом – нечего завидовать другим и считать себя едва ли не равными самому Магистру.

Выкинув из головы дурные мысли, мэтр Захри поднялся с постели и собирался уже отправиться для совершения традиционных гигиенических процедур, как стоявший на журнальном столике шар связи призывно полыхнул неярким лиловым светом, после чего разразился звонкими колокольными переливами.