Array Kagami - Карабас и Ко.Т

Наконец поток изысканных оскорблений иссяк, и я рискнул поинтересоваться:

— Ну что, мне можно спуститься? Убивать не будете?

Сырок фыркнул, Аль злобно стрельнул в меня глазами, пустил поток теплого воздуха на себя и кота и только потом снизошел:

— Спускайся, уж. Поговорим, — и добавил, когда я спланировал вниз. — Покажи хоть, что там тебе на этот раз прилетело?

На поясе, рядом с тенью, теперь красовался хрустальный водопадик.

— Силен! — печально констатировал звездочет. — И быстро-то как! Пятый за три дня… хм… Я про такое и не слышал даже…

— Э-э-э… учитель… — забеспокоился я, — а это не опасно… ну, столько прорывов подряд?

— Опасно? Для кого как, — хмыкнул старик. — Видать, большую волну ты поднял, маркиз, своим предсказанием. Великая магическая сила тебе понадобится, чтобы все исправить. Куда уж опасней для целой галактики, коли не справишься. А коли справишься, так пусть об опасности темный властелин думает.

— Ага! — глубокомысленно изрек я, вычленив из всего сказанного только то, что никакой я тут не статист, и мир спасть все же самому придется, а не только героев набирать. Я гордо покосился на кота, в надежде, что тот тоже осознал свою неправоту, но Сириус сосредоточенно вылизывал чуть подсохшую шерсть. Ну и ладно, потом припомню. Ой, а рыжие пятна-то на нем как смешно расположились! В шашечку! Но тут я вспомнил, что кому пятна, а кому и… Нет, ну так и есть! И тоже в шашечку! Ужас! Придется либо наголо бриться, либо на макушке волосы отпускать, чтобы прикрыть это безобразие. Настроение сразу испортилось, в то время как у кота и учителя оно начало медленно подниматься. Непорядок. Чем бы им его испортить?.. Хотя, себе дороже, еще и меня в очередную драку втянут. Лучше уж о себе любимом позаботиться, пока учитель в благодушном состоянии пребывает и не собирается морить меня голодом или еще как наказывать. Раз я такой весь из себя крутой полимаг, что даже дворянскому собранию не по зубам, пора бы мне как магу и выглядеть. И нечего джинсы мои зажимать, да по нычкам прятать. Если честно, по этому вопросу я и сам бы в Аля когтями вцепился, да только понимал, что ничего этим не добьюсь. Потому начать решил издалека и привести старика к мысли о штанах как бы невзначай. Да и любопытно мне стало, о чем это кис верещал. Можно, конечно, у него самого спросить, но судя по тому, как он болезненно реагировал на тему, мог и не ответить.

— А что это, великомудрый Аль, у вас Сырок про обувку какую-то спрашивал? До зимы вроде как далеко пока, или нам путь на север, в снега предстоит?

Красиво загнул, правда? Мол, меня только предстоящий боевой поход интересует и его направление. Даже немного возгордился своей дипломатичностью. Ага, умник, как же! Пошел лужу по морю обходить. Сириус застыл, изогнувшись к собственной спине, забыв спрятать язык. У Аля глазки забегали, бороденка затряслась, пальчики зашелудили. Неуместная светская улыбка, прилипшая к моей физиономии, сходить почему-то не желала, отчего я выглядел еще глупее, если такое вообще возможно.

— Ну-у-у? Сам скажешь, или мне-у все-у ему-у выложить? — подал, наконец, голос Творожок.

— Да нет, да чего там… — засуетился звездочет. — В общем, мне это… дела у меня… срочные… Друга мне навестить нужно. Да!

Он замахал руками, не обращая внимания на снова принявшего распушенно-агрессивную стойку кота, и в воздухе возникло марево. Прежде, чем я успел что-то сказать, а кис прыгнуть, Аль сделал шаг и растворился в телепорте.

— Держи-и-и-и! — завизжал Сыр и попытался ломануться следом за магом.

Всю жизнь меня учили, что лезть в чужие телепорты, да еще закрывающиеся, смертельно опасно. Не для того я пережил последний водный апгрейд, чтобы эта клетчатая муфта сгинула где-то в межреальностном перепутье. Я взмыл в воздух и помчался наперерез Сириусу. Но кис летел, как таран. Даже когда я схватил его поперек туловища, он продолжал движение. Я с ужасом понял, что, еще мгновение, и мы оба врежемся в едва заметное остаточное марево телепорта. Не знаю, что я сделал, и едва ли смогу когда-нибудь объяснить. Проход, сотворенный Алем, почувствовав мой страх, вдруг расширился снова, но нас не пропустил. Дымка начала рассеиваться и при этом приобретать материальность, и спустя мгновение мы с Сырком прилипли носами к некоему подобию стекла, за которым разворачивалось преинтереснейшее действо.

Я сразу узнал роскошный, увешанный зеркалами кабинет с резным ореховым столом и красивыми, но неудобными кожаными креслами. Помню, когда я оказался в нем первый и единственный раз, величие убранства произвело на меня подавляющее действие. Я казался себе ничтожеством, посягнувшим на недосягаемое звание мага. И было ужасно стыдно, что я отнимаю драгоценное время у великого мудрого Шимшигала.

Сейчас же хозяин кабинета не казался ни великим, ни мудрым. В прожженной рубашке, с дымящимися волосами, он прятался за креслом от наскоков похожего на разъяренного облезлого петуха де Барануса.

— Верни сапоги, гад! — верещал учитель, посылая в ректора всполохи шипящего пламени. — У нас был уговор!

— И ты его не хочешь выполнять, Аль! — хрипел, задыхаясь от дыма Шимми. — У нас был честный обмен!

— Ты согласился, что берешь их только до тех пор, пока не найдется хозяин! Ты говорил, что хочешь их изучить! И никакого обмена у нас не было!

— Верни мне мою вещь, сквалыга!

— Я не возвращаю подарков!

— Это был обмен!

— Это был дар за услугу!

— Не будет Ока — не будет и сапог! Мы магически договор скрепили, идиот!

— Не будет сапог — не будет и Ока! Не стой у меня на пути, Шимми. И у мальчика не стой! Нечего на нас дворянских псов натравливать!

— Я не имею к этому никакого отношения!

— Так я тебе и поверил! Ты придержал информацию из Магистерии!

— Я не имею влияния на Магистерию!

— Ты всего лишь ее почетный член!

Что было дальше, я не знаю. Когда на меня начала наваливаться темнота, стекло помутнело. Уже проваливаясь в беспамятство, я подумал, что так ничего толком и не узнал ни про сапоги, ни про наезд дворянского собрания, ни даже про собственные джинсы.

За круглым столом, ярко освещенным множеством горящих свечей, сидели четверо. Я не слышал, о чем они говорят, но чувствовал, что беседа очень напряженная. Меня не волновали ни суть этой беседы, ни отсутствие слышимости. Я знал, что звуки придут, как только увижу Ее, а до этих четверых мне не было дела. Поэтому я прятался в тенях в углу комнаты и ждал. Но они каким-то чудом что-то услышали, напряглись и обернулись, и хотя ни лучика света не проникало в этот дальний угол, я вдруг понял, что они меня видят. И сразу что-то неуловимо изменилось в их лицах. Передо мной были хищники, увидевшие жертву.

— Лиз, полагаю, твое право первое, — обратился к единственной женщине тот, что сидел прямо напротив меня. Почему-то он показался мне смутно знакомым.