Виктор Дуров - Ролевик: Рейнджер

За переговорами я спросил своего визави, а как, мол, прочие клиенты? На что тот махнул рукой:

– Они тут статус зарабатывают. Приходят, заказывают полпорции самого слабенького, потом ещё разбавляют сиропом нещадно и то морщатся – горько им, видите ли. Платят за плошку двадцать медяков и сидят по половине дня – показывают знание последней столичной моды.

Договорившись рассчитаться вечером, после посещения банка, и тогда же забрать зёрна, я вновь вышел после завтрака на улицу. Только и завтрак, и улица, и настроение были совершенно другими.

Взбодрившись кофейком и вооружившись сколько-то достоверной информацией, я двигался по Роулингу уже осмысленно. Первым делом, как и планировал, наведался в местный оплот власти, сдал гоблинские висюльки, поскольку суммарно они весили как хороший булыжник. Там, практически не удивившись, узнал, что староста деревушки, где и добыли камушки, нас несколько нагрел. Оно, с его точки зрения, и правильно: намухлевал на пользу своим односельчанам за счёт чужаков. Причём шанс, что кто-то вернётся для разбирательства практически нулевой: не та сумма на кону, чтоб мне ноги бить. Простой камушек стоил дюжину медяков, камушки цветные, командиров сквидов и их 'заклинателей' – уже по двадцать пять. Красненький потянул на серебряную монетку, а камушек того зловредного типа, что в меня огненными мячиками швырял – даже на три монетки!

Конечно, по справедливости этот кулон принадлежал деревенскому колдуну, который и прибил гоблинского шамана брошенным на пределе сил огненным мячиком, но тот наотрез отказался от трофея. Заявил, что он, видите ли, сам бы всё равно не справился, если бы я не отвлёк и шамана, и его охрану. А кроме того, начал давить на тот факт, что я после боя выполнял его работу, в частности – осматривал и лечил раненых. Но и я грабить деда не захотел. В ходе разговора как-то сама собой была извлечена из рюкзака бутылочка, заменившая собой пиво. Маг посмотрел на неё так, как нумизмат мог бы смотреть на шестой экземпляр Константиновского рубля, со смесью восторга и недоверия. Оказалось, среди магов это зелье очень ценилось, особенно в последние пять лет, и с каждым годом – всё дороже. Опасаясь нарушить конспирацию, я не стал уточнять причины подорожания, а просто предложил угостить и поделиться – всё равно уже открыл, так что ждать, пока выдохнется? В общем, выкушав два напёрсточка бальзама, дедок взбодрился неимоверно, от добавки отказался, заявив, что для мага его силы и это – слишком, теперь два-три дня будет на пике силы. От предложения поделиться напитком стал отнекиваться, но в глазах стояло такое страдание от собственных слов, что я, отлив примерно треть в снятую с одного из гоблинов и тщательно промытую баклажку, спрятал оставшееся в родной таре в избе. Впрочем, спрятал – громко сказано: поставил на лавку да накрыл перевёрнутой кружкой из-под кваса.

Если отвлечься от романтических воспоминаний и вернуться к скучной бухгалтерии, то за амулеты я выручил в общем итоге без двадцати медяков восемь 'лун' – не состояние, конечно, но вполне себе сумма, снаряжение починить да пополнить и припасов недели на две закупить, и ещё осталось бы. Конечно, с учётом прочих активов – немного, но курочка, как известно, по зёрнышку клюёт, а сыта бывает.

Спросите, как соотносится эта самая 'курочка' с кутежом в виде уплаты полутора золотых за кофе? Да очень просто соотносится: для того и копим, чтоб потом с толком (или хоть с удовольствием) потратить. Есть, как написано, время собирать камни – и есть время их же, стало быть, разбрасывать…. Тем более что в мэрию всё равно идти надо было, или в приёмную к графу. Хоть все Стражи имели полную свободу передвижения по всем людским землям, не обращая внимания на границы, считалось хорошим тоном (а кое-где даже было оформлено законодательно в виде обязанности) дать знать местным властям о своём посещении их территории. В том числе на тот случай, если у тех есть какая-то просьба к Ордену или Стражу. А если удаётся из обязательного посещения местного рассадника власти поиметь и какую-то финансовую прибыль, то она приносит особое удовлетворение.

После исполнения гражданского долга (хоть ни мой Спутник при жизни ни, тем более, я гражданами именно этого графства не были) я, следуя маршруту, обошёл пяток храмов. В каждом я осторожно, но тщательно, путём бесед с прихожанами и почтительно советуясь со жрецами, выяснял все имена богов, почитаемых в том или ином святилище и сферу их компетенции. Нигде никого похожего на Арагорна не нашлось, однако в каждом же пришлось оставить сколько-то монеток – дабы служители не косились неодобрительно на досужего любопытствующего субъекта. Потому как авторитет Ордена – штука хорошая, но вот ляпнет жрец в сердцах нечто эдакое, а не в меру ретивый прихожанин, воспылав фанатизмом, попытается кирпич на голову уронить. А ведь жалко же дурака-то! Ибо пристрелю с перепугу, и потом что делать?

Затем маршрут плавно вывел меня к банку, который держали бергзеры. За неимением какого-либо подобия конкуренции – меняльные лавки, включая казённые, куда можно было сдавать «резанку» в обмен на цельные монеты, и конторы ростовщиков в счёт не идут – назывался он просто 'Банк'. Уже на входе я убедился, что возбудитель 'синдрома вахтёра' проявляет вирулентность в разных мирах и в отношении представителей разных рас. Дедок в загородке на входе, несмотря на то, что я обратился к нему на языке двурвов (правда, 'общем', а не на южном наречии, коего не знал) и вопрос об обмене векселя подразумевал, что клиент я достаточно серьёзный проявил себя во всей вахтёрской красе. Буркнул что-то неразборчивое (и, похоже, на каком-то диком диалекте) и махнул пергаментной лапкой куда-то в недра здания. При этом на физиономии было чётко написано что-то наподобие незабвенного 'понаехали тут!', несмотря на то, что 'понаехавшим' здесь был, строго говоря, именно он. Ну и леший с тобой, старый пенёк, сам найду.

А особым гостеприимством и заботой о клиенте хозяева заведения явно не страдают, как и политкорректностью: все указатели и объявления написаны только на языке двурвов. Хорошо, что его знание я получил вместо немецкого языка, который в своё время учил достаточно серьёзно. Общий зал оказался почему-то, в отличие от посещённых мною земных банков, в глубине здания. Не то, чтобы вообще в середине, но пару поворотов коридор сделать успел. А вот внутри всё было традиционно: барьер-стойка поперёк комнаты, перегородка с окошками в ней… Единственно что, в отсутствие стекла таких размеров (по разумной цене), а пластика и фанеры – в принципе, конструктивное решение этой самой перегородки было непривычным: с балки под потолком свешивалось что-то наподобие кольчужного полотна одинарного плетения. Разве что кольца были намного крупнее, чем применимо в броне: я прикинул, что ладонь среднего человека, сложенная лодочкой в него пройдёт, а вот сжатая в кулак – уже нет. И, естественно, клёпаными кольца не были – так, сведёнка из проволоки толщиной миллиметра два. Нижний край вделан в стойку, оставляя обручи-окошки. Опять же – голова (или мешочек с монетами) в окошко пройдёт, а плечи – ни за что. А что – недорого, надёжно и с национальным колоритом.