Олег ГОВДА - Ролевик: Рыцарь

Двух разбойников я срубил, как крапиву. Они даже оружия не подняли, до конца оставаясь уверенными, что разделяющие нас пять шагов, для меня непреодолимое расстояние. Поэтому умирали сильно удивленными.

Прыжок вправо, разворот и круговой взмах, с использованием инерции тела. Чуть-чуть не допрыгнул. Метил зацепить еще парочку ротозеев, но увы – достал только одного. Зато качественно. Переделывать не придется. Головы на плечах как и не было никогда. А туловище стоит, машет руками и фонтанирует кровью. Хорошо, я не впечатлительная натура, навидался всякого. А разбойнички, что-то не так привычны к виду крови. Наверное, от того что больше из засады орудовать привыкли, чистоплюи. Прям застыли, не сводя глаз с обезглавленного товарища. Вот и ладно, я не возражаю, только за представление платить надо. В данном случае: жизнью…

А мои-то парни покрепче оказались. Вернее, увы, только Гладила. С того момента как я вступил в бой, напарник десятника получил еще и присоединился к числу павших. Зато Гладила не растерялся и, воспользовавшись замешательством, быстро уменьшил количество нападающих еще на одну голову, а сам бросился на выручку виконтессе. Это он зря, никуда они не денутся, с подводной лодки… Э-э, а лапать-то не надо! Так не договаривались! Ух! И клювом щелкать тоже…

Задержав взгляд на Весняне чуть дольше чем ситуация того стоила, я едва не получил дубиной в голову. Еле-еле успел уклониться. Зато и разбойника, вложившего в удар всю мощь и не ожидавшего от меня такой прыти, буквально бросило вперед. Двуручник на такой короткой дистанции бесполезен, пришлось приложить его по затылку бронированным кулаком. Хоть и левым, зато со всей пролетарской ненавистью, аж хрястнуло…

К сожалению, на этом ротозеи закончились: шестеро уцелевших разбойников начали что-то соображать и не только не спешили лезть в драку, но и держались настороже, на безопасном расстоянии. Но все еще с неким сомнением. Не вписывался в их сознание пеший рыцарь с резвостью дикой кошки. А вообще я заметил, что здешний люд странно нетороплив. Словно все как один имеют финские корни. И если в обыденной жизни это нивелировалось, то в бою, в момент наивысшей концентрации, с моей точки зрения, они двигались так, словно воздух обрел плотность воды. Вот я делаю один скачок – разбойники шире распахивают глаза и начинают заваливать корпус, смещая центр тяжести и освобождая опорную ногу. Второй скачок – нога пошла назад, руки потащили оружие вверх. Третий прыжок и я всей массой сбиваю с ног почти всю шеренгу, потерявших равновесие людей, впечатываясь в поверженные тела острыми чашками бронированных налокотников и наколенников. Жуть… как минимум еще двум уже не подняться.

Перекатываюсь в сторону, вскакиваю и втыкаю меч в спину, пытающегося подняться с земли татя. Носком сапога в висок отправляю в нокаут того, из кучи, что ближе всех и очень удачно приподнял голову. Выдергиваю, прошедшую насквозь сталь, упираясь ногою в труп, подшагиваю к краю свалки, из которой, пятясь как рак, пытается улизнуть еще один разбойник, вонзаю меч ему в шею, даже не меняя хвата и… понимаю, что бой окончен. Вокруг меня только неподвижные тела, а из троицы, вязавшей девушку – двое со всех ног улепетывают в лес и только третий, скованный боем, выплясывает джигу вместе с Гладилой.

Собственно, так оно обычно и бывает. Тишина, вспышка, взрывы, стрельба и опять тишина, – воняющая гарью, тротилом и… скотобойней. Потом возвращается слух, и ты счастлив: потому что товарищи громко стонут, а не молчат. И чувствуешь, как невыносимо, запредельно устал.

Оценив шансы Гладилы, я не стал ему мешать, надо ж дать десятнику сбросить ярость, отомстить за погибших товарищей, а присел возле нокаутированного разбойника. Пленных надо допрашивать сразу, пока бурлит адреналин, пока в глазах кровь, а в ушах хрипы умирающих.

Две хлесткие пощечины, и он открыл глаза.

– Кто?

Увидеть над собой, едва придя в сознание, говорящую морду Змия и не обмочится, надо иметь характер. Мой пленный, похоже, был не из робкого десятка. Но я не мог позволить ему молчать, а потому: не глядя, сильно ткнул стилетом в мягкое. Разбойник взвыл.

– Кто? – я повторил вопрос и нажал сильнее.

– Не знаю… – прохрипел тот.

Стилет вошел еще глубже.

– Харцыз… Одноглазый… Пощади…

У каждого свой предел терпения. Похоже, у разбойника он как раз закончился.

– Говори.

– Нас наняли. В Турине. Обещали по десять золотых. Ничего не делать. Быть на подхвате. Ехали в Зеленец. Уже почти проехали. Есаул всадницу заметил. Засели. Схватили. Стражники подоспели. Сцепились с ними. А тут – вы…

Пленный еще что-то тараторил, но я уже не слушал. Значит, нас не ждали. Нападение произошло случайно. Но что-то в Зеленце зреет. И если банду наняли в Турине, то вполне вероятно… Да, это надо додумать.

– Пощадишь? – задал разбойник наиважнейший для себя вопрос.

Я взглянул, куда собственно воткнул стилет и вздохнул. Рука провидения, направившая оружие, оказалась беспощаднее меня. Лезвие скользнуло по бедру, вспоров яремную жилу. Кровь из пленного журчала ручьем. В моем веке и то такая рана считалась почти безнадежной: очень трудно останавливать кровотечение. А уж здесь, вдали от лекарей. Он и сознание-то не потерял до сих пор, только благодаря тому, что торчавший в ране, клинок частично закупоривал отверстие. Поэтому я поднялся, выдернул из тела татя стилет и молча повернулся к раненому спиной.

– Спасибо, господин рыцарь…

– Не… за… что…

Гладила с последним из шайки, все еще продолжали свой танец, а потому я поспешил к Весняне.

Девушка была цела и невредима, только немного помята и сильно раздражена. От нетерпения она прямо аж ножкой топала, пока я разрезал веревки на ее локтях и запястьях. А как оковы пали, Весняна выхватила стилет у меня из руки и метнулась к сражающейся паре. И не добежав до них пары шагов, с силой метнула оружие в спину разбойника. Следует признать, что НВП у здешних дворянок поставлена на должном уровне. Стилет вонзился татю точно под лопатку и достаточно глубоко, чтоб разбойник сразу же потерял интерес к жизни. Впрочем, это не помешало Гладиле пырнуть его мечом еще и со своей стороны: контрольным ударом в живот…

– А чтоб рук не распускал, мразь подзаборная… – в сердцах произнесла виконтесса и сходу набросилась на меня. – Почему до…

Но тут она закатила глазки, и согласно всем примерам, описанным в мировой литературе, свалилась в обморок.

– Что с вами, госпожа?! – бросился к ней Гладила. – Вы ранены?

– Не суетись, десятник… – остановил я его. – Лучше осмотри наших раненых. О девушке не беспокойся, пусть полежит чуток, отдохнет. От обморока еще никто не умирал, а от потери крови – запросто.