Родовая магия

— Что? Нет, я не буду!.. — запротестовала она.

— Джинни! — перебил я. — Ты хоть понимаешь, как это больно — видеть сомнение на твоем лице? Я не хочу, чтобы между нами встала хоть какая-то недосказанность. Твои друзья, родные, да и просто знакомые — вряд ли хоть кто-то так просто примет наши отношения. Любая мало-мальски сомнительная ситуация будет трактоваться явно не в мою пользу. И рано или поздно ты все равно начнешь сомневаться. Или хотя бы расстраиваться. Я хочу избежать этого. Пожалуйста. Наложи Веритас. — Я потянулся к карману за палочкой. Джин перехватила мое запястье и покачала головой.

— Ладно, — шепнула она, вытаскивая свою, и, даже не отстранившись от меня, направила кончик палочки мне в сердце. — Веритас, — шепнула девушка. Я сглотнул. Ощущение было… слабее, чем в прошлый раз. Намного слабее. Теперь я вряд ли бы стал сравнивать это с чувством, будто в сердце впиваются железные крючья — скорее, мне казалось, что его стиснули мягкие, но неумолимо плотные тиски. По-прежнему ощущалась невозможность солгать — да даже подумать об этом было немыслимо! Вздохнув, я облизнул губы.

— Спрашивай, — выдавил я, ощущая, как враз похолодели ладони.

— Ты… То, что ты сказал сейчас, правда? — спросила она. Я вздохнул. Чем менее точна формулировка, тем больше лазеек она оставляет. Мало ли что я сейчас говорил… Не то, чтобы это было важно лично для меня на этот момент — но мне не хотелось, чтобы впоследствии она снова начала сомневаться во мне, подумав о моих словах.

— Да, — выдохнул я, и помотал головой, когда она собиралась прервать действие заклятия. — Спроси прямо. Не нужно… лазеек. Не оставляй двусмысленности, — несмотря на более мягкие ощущения, силы изменяли мне. Джинни заколебалась, и меня начало охватывать отчаяние. Сколько я еще продержусь? — Джин, пожалуйста! — почти взмолился я. Она вздрогнула и кивнула.

— Ты любишь меня? — спросила девушка прямо.

— Да! — выпалил я. От облегчения я готов был рыдать (хотя, конечно, это было бы, по меньшей мере, глупо). — Мерлин, да! Я люблю тебя, Джинни…

— Фините Инкантатем, — так же тихо закончила она, опустив палочку и убрав ее обратно в карман. — Боже, Драко, прости меня! — выдохнула она, обвив руками мою шею и прильнув ко мне всем телом. Я обнял ее, на сей раз уже обеими руками, прижал к себе, уткнувшись лицом в ее волосы… Несмотря на некоторое головокружение, я и близко не чувствовал того, что было в прошлый раз после заклятия — никакой тошноты, лихорадки, полубредового состояния… Да, я ощущал легкую слабость в ногах, и у меня немного шумело в ушах от усиленного тока крови, но все неприятные ощущения тем и ограничивались.

— Тебя-то за что прощать? — спросил я, и кашлянул, надеясь избавиться от хрипотцы в голосе. Джинни мигом отодвинулась, снова достав палочку, призвала стакан с ближайшего столика, наполнила его водой с помощью «Агументи» и поднесла к моим губам. Я улыбнулся, и, не разжимая сомкнутых вокруг нее рук, покорно выпил предложенную воду, не отрывая взгляда от ее глаз. Когда стакан опустел, девушка поставила его на подоконник и отодвинула в угол, к окну. Убрав палочку, она снова обвила меня руками за шею.

— За то, что сомневалась, — ответила она на мой предыдущий вопрос. — Что тебе пришлось настаивать на Веритасе…

— Да, не бери в голову, — легкомысленно фыркнул я, слегка поморщившись. — Я знаю свою репутацию. Можешь мне поверить, я даже участвовал в ее создании, — добавил я. Джин хихикнула.

— И все-таки, почему Блейз так отреагировала? — спросила она, посерьезнев. — Мне казалось, что уж она-то должна знать, что ты чувствуешь… Она ведь тебя понимает.

— Ну, вообще-то я до недавнего времени и сам так думал, — вздохнул я. — Оказывается, не совсем.

— Странно, — пожала плечами Джинни.

— Да, — согласился я. — Наверное.

Говорить о Блейз не хотелось. Мысли о ее поведении снова всколыхнули обиду. Я ради нее чуть ли не в лепешку расшибался — Я, Малфой, который в принципе ни для кого, кроме себя, такого не делал! Ну, может, еще для родителей… Все равно! Я подставился по Веритас из собственной палочки — и подставился бы дважды, реши Поттер тоже меня проверить, — а она…

— А что сказала Грейнд… То есть, Гермиона? — спросил я, чтобы отвлечься. Джинни вздохнула.

— Ну, она отреагировала лучше, чем можно было ожидать, — мягко сказала она. — Я, правда, не вдавалась в подробности, но, думаю, она что-то все равно заподозрила. В общем, я сказала ей, что мы встречаемся. Она спросила, уверена ли я в том, что ты не используешь меня… Ну в смысле, что ты не хочешь просто поразвлечься и бросить меня. В общем, все ее вопросы были вполне предсказуемы. Чего я не ожидала, так это того, что она сказала, что я в любом случае могу на нее рассчитывать. Что она поддержит меня, даже если у нас не сложится, и… — Джин не стала заканчивать, но это было и не нужно. Я кивнул, с легким оттенком зависти в душе.

— Да, вы, гриффиндорцы, умеете дружить по-настоящему, правда? — сказал я. Джинни хмыкнула, и погладила меня по щеке.

— Гермиона умный человек, и потом, ей тоже выпала не самая легкая любовная доля. Мой братец — не сахар… — заметила она.

— Так она все-таки влюблена в него? Я думал, они расстались? — заметил я. Джинни покачала головой.

— Гермиона сердилась на Рона за то, что он вытворял в этом году. Даже пыталась заигрывать с другими парнями, но… — она поморщилась, — из этого ничего не вышло. А потом, после того, как вернулся Сириус, и выяснилось, что Рон сыграл немаловажную роль во всеобщем спасении, она оттаяла. Да нет, ей не так уж не повезло, он тоже любит ее. Просто характер у Рона тот еще, и он… Ну, как бы это сказать… Не слишком романтичен.

— Да уж, вспомнить только Хэллоуинский маскарад… — пробормотал я.

— И не только, — кивнула Джинни. — Нам с Гарри приходилось время от времени напоминать ему делать что-нибудь этакое, но он искренне не понимал, зачем это нужно. Например, зачем дарить цветы, и всякое такое…

— Да уж, есть люди, которым это просто не дано, — заметил я, изо всех сил заталкивая вглубь сознания с дюжину ехидных комментариев, по привычке родившихся у меня в голове. Что-то подсказывало мне, что насмехаться над ее братом — не лучший способ общаться с любимой девушкой. Джинни, впрочем, оставила мое замечание без ответа. Видимо, разговор на эту тему ей был не слишком приятен, так что я не стал настаивать.

Пару минут мы помолчали — я выцепил прядку ее волос и играл с ней, пропуская между пальцами, и старался не думать о том, что так и не услышал ни слова о ее ответных чувствах в ответ на свое признание. Хотя, с другой стороны, все, что нужно, было уже сказано вчера в Выручай-комнате. Она не была уверена, что это любовь, и, наверное, просто не хотела давать мне напрасную надежду. «Если так, солнышко мое рыжее, ты просто не знаешь, на кого напала», — подумал я. — «Куда ты теперь от меня денешься… И я не я, если не добьюсь, в конце концов, чтобы и ты меня полюбила…» Джинни, положив голову мне на плечо, молча поглядывала на меня искоса, насколько позволяла ее поза, и улыбалась каким-то своим мыслям. Из этого задумчивого состояния нас вывел далекий бой часов.