Родовая магия

Ответ обнаружился неожиданно, и поверг меня в шок. Пролистав книжонку сначала до конца, я быстро пробежал страницы и в обратном направлении, хотя, в общем-то, понимал тщетность своей надежды найти что-нибудь интересное. Дойдя до титульного листа, я мрачно усмехнулся, и задумчиво уставился на претенциозную надпись, начинавшую дурацкий блокнот:

«Данная записная книжка — собственность Регулуса Арктуруса Блэка. Нашедшему гарантируется тройной Круциатус в случае проявления неумеренного любопытства.»

Я усмехнулся. Вполне в слизеринском духе, хотя угроза больше позабавила, чем возмутила. Драко тоже иногда строил из себя «злого и страшного Пожирателя Смерти», но при этом прекрасно понимал, что Круцио — даже одинарное — не то заклятие, которое стоит накладывать на любопытных, если, конечно, ты не соскучился по обществу дементоров. Я еще раз пробежал глазами строчки. «… собственность Регулуса Арктуруса Блэка.»

— Регулус Арктурус Блэк, — повторил я вслух, выхватывая взглядом затейливо выписанные первые буквы имени парня. Р… А… Б…!!! Я застыл, — даже сердце, казалось, замерло, пропуская удары, а потом заколотилось в груди пойманной птицей. Отшвырнув стул, я вскочил, и, схватив злосчастную записную книжку, опрометью кинулся к двери.

Почти скатившись по лестнице на два этажа, я больно ударился бедром о перила, и, зашипев, ухватился за них, почти теряя равновесие. Внизу, на выходе из кухни послышались девичьи голоса и смех.

— Гермиона! — завопил я не своим голосом, напрочь позабыв о портрете миссис Блэк. Под аккомпанемент ее возмущенных воплей все три девушки, — и Гермиона, и Блейз с Джинни, — высыпали в холл, и встревожено уставились на меня.

— Что случилось, Гарри? — крикнула Гермиона, пытаясь перекричать полоумную старуху, и тут же раздраженно поморщилась. — Ох, да сколько ж можно… Силенцио! — она взмахнула палочкой, направив ее в сторону портрета. У старухи аж глаза на лоб полезли от подобного оскорбления — даже мне было видно, как миссис Блэк буквально взорвалась потоком возмущенных криков — к счастью, уже беззвучных. Блейз и Джинни поспешно принялись снова завешивать портрет занавесками.

— Мне надо с тобой поговорить! Срочно! — громко выпалил я. Гермиона неуверенно оглянулась на девчонок, но Блейз и Джинни обе почти синхронно пожали плечами. Одарив свою девушку благодарным кивком — я был слишком напряжен, чтобы выдавить хотя бы улыбку, — я нетерпеливо снова перевел взгляд на свою лучшую подругу. — Быстрее! — поторопил я. Гермиона на мгновение поджала губы, но, видимо, поняла, что произошло что-то действительно серьезное. Не тратя времени на подъем по лестнице, она с легким хлопком аппарировала прямо ко мне.

— Что-то случилось? — спросила она. Я кивнул, и, схватив ее за руку, по ее примеру, аппарировал прямиком в комнату Регулуса.

— Вот, — я сунул в руки Гермионы записную книжку, снова открыв ее на титульном листе, и рухнул на стул, кусая губы.

— «Данная записная книжка — собственность Регулуса Арктуруса Блэка. Нашедшему гарантируется тройной Круциатус в случае проявления неумеренного любопытства.», — прочитала она вслух. — Регулус, — это брат Сириуса, да?

— Угу, — мрачно кивнул я. — Но это не главное…

— А что? Тройной Круциатус?

— Не редкость, — фыркнул я. — Посмотри повнимательнее на имя, — попросил я ее. Гермиона еще раз перечитала его — на сей раз про себя, и через мгновение ахнула.

— Р.А.Б.?! Гарри, ты думаешь…

— Я почти уверен, — отозвался я. — Он был Пожирателем Смерти, но Сириус сказал, что в конце он испугался, и попытался выйти из игры. И он точно не знает, как Регулус погиб. Но похоже, незадолго до смерти, тот осознал, что представляет собой Волдеморт, и пытался выйти из игры. Что если… Если он …

— Думаю… — Гермиона запнулась, сглотнув, и медленно кивнула. — Думаю, он мог. Надо спросить Дамблдора. Сравнить почерк в записке из поддельного медальона, и…

— Да, — хрипло, почти не узнавая собственный голос, сказал я. — Это он. Вот откуда мне казался знакомым этот почерк. Тот самый… Я… Я запомнил ту записку слишком хорошо. — Это и вправду было так. После возвращения Дамблдора с поддельным крестражем, во время его рассказа я рассматривал поддельный медальон и записку, должно быть, в течение часа, и затейливые буковки инициалов намертво врезались в память. Здесь завитушек было поменьше, но общее сходство было несомненным.

— Тогда… Но ведь если он уже умер, как же мы сможем найти… — Пробормотала Гермиона, и снова запнулась. Взгляд ее остекленел на мгновение, а потом она вдруг ахнула и зажала рот ладонью.

— Что? — мигом напрягся я, подаваясь вперед. — Гермиона, что?

— Гарри, о Боже… Мы ведь видели его тогда! Он был здесь!

— Кто? Регулус? — ошалело захлопал я глазами. Она помотала головой.

— Медальон! На Рождество, в гостиной, в большом буфете! Мы еще не смогли его открыть! Никто из нас не смог…

— О Господи! — простонал я, снова падая на спинку стула и закрывая лицо руками. — Что мы с ним сделали? — глухо спросил я, не отнимая ладоней от лица. Перед глазами вживе предстал старинный золотой медальон со змеей, свернувшейся буквой S на крышке. Как, почему я не узнал его, когда увидел в Думоотводе Дамблдора в прошлом году? В голове не укладывалось, как я мог совершить такую глупость.

— Выбросили вместе со всем остальным, — безжизненным голосом произнесла Гермиона, и я снова застонал, чувствуя желание биться головой о стену, точно не угодивший хозяину домовой эльф. Стоп! Домовой эльф?

— Кричер, — выдохнул я, боясь поверить снова затеплившейся в сердце надежде. — Кричер тогда тащил чуть ли не все, что мы выкидывали. Может он и… Может…

— Надо проверить! — воскликнула Гермиона, кидаясь к двери, но я в два шага догнал ее, и, схватив за руку, снова аппарировал с ней прямо на кухню. К счастью, Блейз и Джинни тут уже не было, иначе нам потом долго пришлось бы объяснять свое странное поведение, однако в тот момент меня не волновало, даже соберись на кухне весь Хогвартс в полном составе. Не сговариваясь, мы одновременно кинулись к чулану с котлом, где обреталось гнездо домовика, и, потолкавшись на пороге, ввалились внутрь.

Увы. Среди старых одеял, и одного более-менее нового, но изодранного в клочья, в котором я с некоторым смущением узнал рождественский подарок Гермионы, — тот, что она пыталась отдать домовику на пятом курсе, — не было и намека хоть на что-нибудь металлическое. Отбросив сомнения, я перетряхнул все тряпки, но нашел только какие-то старые мантии, очевидно, не отданные Кричеру, а следовательно, не освободившие его, а просто складируемые им из уважения и любви к старым хозяевам. Но и в их складках не было ничего похожего на медальон. Я с потерянным видом осмотрелся. Внутри образовалась гулкая пустота, от которой подгибались ноги. А где же рамочки со старыми фотографиями, которые были здесь в позапрошлое Рождество? Мы ведь их не выбрасывали, я точно помню… Может, Сириус позже озаботился? Или…